Восточная Пруссия глазами советских переселенцев - Страница 18

— Дом в поселке Добрино (Наутцкен) дали сразу. Три комнаты на восемь

человек. Все в доме было: рамы, окна, стекла, отличные сараи, колодец, печки.

Не хочешь в этом доме жить — выбирай в следующем поселке. Нам предлагали

пять вариантов в пяти поселках совхоза № 72.

Не всегда то жилье, которое доставалось переселенцам, пустовало.

— Когда в 1947 году я пошла работать в школу, — вспоминает Манефа

Степановна Шевченко, — мне до работы было очень плохо добираться, ведь

трамвайные пути не действовали. Тогда мне и мужу дали ордер на любой дом в

районе школы. Мы с мужем очень долго выбирали, и нам наконец пришелся по

вкусу один домик. Там жили четыре немца. Представители домоуправления

предложили им выселиться в течение двадцати четырех часов. Причем, заметьте,

брать с собой вещи не разрешали. Вернее, разрешали брать узелок весом не

более двух килограммов, и только в некоторых случаях, если, допустим,

многодетная семья, то разрешали брать груз до семи килограммов.

« в коммунальных органах царит хаос и самоуправство» системы

руководства нет. В вопросе распределения жилплощади и ее заселения нет

твердой системы; этим вопросом занимаются все, начиная от домоуправов,

которые допускают беззаконие и самоуправство, и кончая работниками

горжилуправления, которые дают «пример» беззакония своим подчиненным <,..>

На улице Мельничной за бесценок целый квартал домов таким путем продали

работникам мелькомбината».

Из сообщения прокурора Сталинградского района Бондаренко зам.

прокурора Калининградской области т Матвееву от 11 февраля 1948 года.

ГАКО Ф. 231. Оп. 6. Д. 2. Л. 20-22.

Из-за нестабильности системы распределения развилась спекуляция

квартирами, занятие жилплощади сверх всяких установленных норм, продажа

особняков в личную собственность по заниженной стоимости. Вот что вспоминает

по этому поводу Мария Павловна Тете- ревлева:

— Сначала мы поселились и гостинице, в которой муж до моего приезда жил

уже три месяца. Обеспечивать жильем нас никто не собирался, муж его искал

сам. Какой-то знакомый порекомендовал ему «домуправа», и за

соответствующую неофициальную плату нас поселили в особняке на улице

Гоголя. Дом был в хорошем состоянии. Нам достались две комнаты на первом

этаже.

Лариса Петровна Амелина, прибывшая в область в 1946 году, была

направлена в поселок Смайлен недалеко от Гумбиннена:

— По ордеру нам достался совсем разбитый дом. Мы в нем жить не

захотели. С нами приехала одна девушка с Украины, ее немцы в войну в

Германию угнали, как раз в Восточную Пруссию. Хорошо знала эти места. Так она

говорит, что туг рядом должны быть хутора, там можно и дом найти. И

действительно, мы походили вокруг и нашли дом на хуторе. Взяли его на две

семьи. А с тем ордером разобрались потом, уже года через три. Оказалось, нам

его подменили. Сейчас таких махинаторов много, и тогда были. Мужики получали

ссуду на ремонт дома, сами селились и хорошем доме, а деньги себе забирали.

Но мы так и остались на хуторе, три года там прожили.

Ни окон, ни дверей

Довольны ли были переселенцы полученными квартирами? Большинство, не

имевшие на родине никакого жилья, безусловно, да. Были рады комнате с печкой,

41

тесной квартирке, любому углу... Надежда Карповна Киреева после нескольких

месяцев жизни в переполненном общежитии получила в 1948 году отдельную

комнату; «Ох, я и радова-

лась! Комната собственная. Окно в парк выходит. Никаких мне развлечений

больше не надо было: я комнатой наслаждалась. Это для меня главная радость

была». «Мне повезло, — говорит Нина Андреевна Маркова, — старик-литовец

продал мне комнату в пять квадратных метров за пятьсот рублей в Каштановом

переулке. В ней и сейчас люди живут. Грязь оттуда выгребала лопатой».

Грязь — не самое худшее, что могло ожидать вселяющегося человека. Мария

Сидоровна Стайнова вспоминает:

— Выделенная нам в Калининграде на улице Печатной квартира была

грязная. Чтобы отмыть пол, мы поливали его кипятком, а потом отскребали. В

квартире не было ни одной целой двери, даже входной. В одном окне не хватало

половины стекол. Муж отправился в разбитый дом напротив, взял там дверь —

она оказалась мала. Чтобы загородить вход в квартиру, мы ее к дверному косяку

прислонили. Так, с прислоненной дверью, прожили три дня.

Такую же картину рисует рассказ Василия Андреевича Г о д я е в а:

— В 1948 году, в апреле, после выселения немцев, нам от судоремонтного

завода дали одну комнату. Наша комната находилась на первом этаже, а второй

этаж был пробит снарядом. Длительное время мы жили на кухне — большая

комната была забита, потому что туда со второго этажа лилась дождевая вода

через развороченную крышу. Со временем отремонтировали маленькую комнату.

Как-то раз прихожу домой, а двери кто-то снял. Я побежал в соседний дом и тоже

снял.

Часть домов была разграблена еще до массового заезда переселенцев.

Очень многое — ванны, газовые колонки, кафель, паркет, даже шпингалеты с

окон — снималось, а потом продавалось.

Плохое или хорошее, но в конечном счете люди жилье получали. И от них

зависело, в каком состоянии будет находиться место их обитания. Одни берегли

дома, ремонтировали и обустраивали их, другие же приводили их в полнейшую

негодность. По этому поводу Петр Яковлевич Немцов справедливо заметил:

— У кого на старом месте дома был порядок, тот и на новом месте его

поддерживал; а кто там плохо работал — а сюда многие приехали из тех, кто

работал не очень хорошо, — у того и здесь все приходило в упадок. У одних

около дома чистота, а у других везде мусор валяется. Некоторые даже ставили

коров в домах, ведь комнат было много, чтобы лишний раз не выходить на улицу.

В таких зданиях полы прогнивали, и дома приходили в негодность.

О таких же нерадивых хозяевах вспомнил Андрей Степанович Ч у б а р е в,

живущий в области с 1945 года:

— Как-то мы ехали через Славск и зашли в одно имение, где жили

переселенцы из Мордовии. На первом этаже особняка стояли коровы и

кони, на втором — свиньи и овцы. На третьем, где жила раньше

прислуга, разместились сами. Мы спросили; «Как живете?» - Они говорят:

«Хорошо? Даже скот и тог живет на паркете!»

г — —

«[В совхозе № 47] лучшие дома заняты не переселенцами, а

комендантом тов. Рахимовым, бухгалтером тов. Прудниковым,

кладовщиком Бондаревым и многими другими. Жилфонд разрушается,

имеющийся используется варварски. Переселенцы тов. Кудрявцев, Белов

живут в прекрасном здании. Под жильем занято по одной комнате, по одной

42

заняли под склады, по одной — под коровник, свинарник, курятник, под

сено и дрова».

Из докладной записки уполномоченного Приморского райкома партии

А, Е. Губкина от 4 января 1950 года.

РГАЭ. Ф. 5675. Оп. 1. Д. 492. Л. 52.

Меблировка

Одной из самых острых для переселенцев проблем стала

необходимость обзаведения мебелью. Ведь не повезешь же ее с собой, а в

государственную торговлю мебель практически не поступала. И чем

больше переселенцев прибывало на новые земли, тем острее становилась

для них «мебельная проблема». Первые переселенцы, которые въехали в

полностью сохранившиеся дома, свои бытовые проблемы решали просто.

В домах было все необходимое. Заходи и живи... Нередко в таких домах с

обстановкой поселялись семьи старших офицеров, гражданских