Восточная и Центральная Азия - Страница 85

Засмеялся Хон Киль Тон от радости, что он такой сильный, поднял вверх голову и заметил на горизонте высокую скалу. Вершина скалы была вся окутана облаками.

— Теперь я могу все! — воскликнул сын рабыни. — Даже коснуться облаков!

И, сказав так, Хон Киль Тон начал взбираться на вершину самой высокой скалы в Корее. Весь день поднимался Хон Киль Тон к облакам, всю ночь карабкался он по обрывам и кручам и наконец к восходу солнца оказался на вершине скалы.

И когда взошло солнце и рассеялся туман, Хон Киль Тон увидел перед собой каменную стену. В этой стене оказалась дверь. Дверь была такая огромная и тяжелая, что ее не смогли бы сдвинуть с места и пятьдесят человек.

Подошел Хон Киль Тон к каменной двери и нажал на нее плечом. Дверь подалась и медленно отворилась. Хон Киль Тон вошел и очутился в широкой цветущей долине. Его сразу же окружила толпа людей.

— Кто ты такой? — закричали люди. — Как смел ты сюда ворваться? Сейчас ты умрешь!

Но Хон Киль Тон не испугался. Он поклонился и сказал:

— Еще вчера меня называли сыном рабыни и рабом правителя Сеула. Но я захотел стать свободным и ушел в горы… Теперь вы знаете обо мне все. Расскажите же и вы о себе.

— Мы — враги королевских чиновников и монахов. Мы побратались и поклялись всю свою жизнь помогать беднякам и обездоленным, — ответили ему.

Тогда Хон Киль Тон сказал:

— Я хочу быть вместе с вами!

— Если ты поклянешься не делать зла бедным и не прощать злодеяний чиновникам короля, ты будешь нам тоже братом.

Хон Киль Тон произнес клятву, и старший из братьев объявил:

— Теперь тебе надо пройти первое испытание. Мы хотим знать, сильный ли ты. Покажи нам, какова твоя сила.

Хон Киль Тон оглянулся и увидел высокую сосну. Он подошел к дереву, ухватился двумя руками за ствол, дернул и вырвал дерево из земли вместе с корнями.

— Хорошо, — сказал старший брат. — Силу твою мы видели. Теперь осталось пройти тебе еще одно испытание: доказать нам ум и хитрость свою. Слушай же. Недалеко в горах есть большой храм. За его высокими стенами живут жестокие бонзы[108]. Они грабят бедняков и заставляют их работать на себя и королевских чиновников. Много раз пытались мы проникнуть в этот храм, но на высоких стенах его всегда стоит стража и, заметив нас издали, начинает стрелять. Ни разу не удавалось нам подойти незаметно к храму. Придумай, как нам обмануть бонз, и мы поверим в твой ум.

— Дайте мне подумать до полудня, — попросил Хон Киль Тон.

В полдень он рассказал о своем плане старшему брату, и тот распорядился нарядить Хон Киль Тона в шелковые красные одежды и оседлать для него осла.

Хон Киль Тон сел на осла, попрощался со своими братьями и поехал в соседние горы.

Стража, охраняющая храм, еще издали заметила разодетого в праздничные одежды Хон Киль Тона.

— Это, наверно, важный чиновник едет к нам, — сказал самый жирный бонза.

Постучал Хон Киль Тон в ворота, и его тотчас же впустили.

— Я сын королевского министра, — сказал Хон Киль Тон. — Мой отец прислал меня в храм учиться у вашего старшего бонзы мудрости, послушанию и доброте.

Как только старший бонза узнал, что к нему приехал учиться сын королевского министра, он бросился навстречу Хон Киль Тону.

А Хон Киль Тон слез с осла и почтительно сказал:

— Мой отец посылает вам в подарок сто лошадей, груженных мешками с рисом. К закату солнца караван прибудет к храму.

На радостях, что у них будет столько риса, бонзы решили устроить пир.

Хон Киль Тона усадили на самое почетное место, и все наперебой ухаживали за ним.

В самый разгар пира вбежал жирный бонза и закричал, что министр прислал караван с рисом.

— Впустите караван во двор и закройте накрепко ворота, — приказал главный бонза.

— А зачем вы держите ворота на запоре? — спросил Хон Киль Тон.

— Ах, любезный господин, — загнусил главный бонза, — вы, верно, не знаете, что неподалеку от нас живут разбойники. Они хотят ограбить наш храм. Только им это не удастся: у нашего храма крепкие запоры и зоркие стражи.

— конечно, — сказал Хон Киль Тон, — никогда им не пробраться в такой храм.

И он попросил положить ему в чашку вареного риса. Все бонзы с жадностью ели и пили. Вдруг Хон Киль Тон вскрикнул и схватился за щеку. Бонзы сразу же умолкли.

— Что с вами, почтенный господин? — спросил главный бонза.

Вместо ответа Хон Киль Тон вынул изо рта камешек, который он сам незаметно положил в рот, и сердито закричал:

— Неужели мой отец прислал меня сюда для того, чтобы я ел камни? Как вы осмелились подать такой рис сыну королевского министра?

Все бонзы испуганно склонили свои бритые головы.

В это время, по знаку Хон Киль Тона, двадцать его братьев, пришедших с караваном, ворвались в комнату и начали вязать бонз толстыми веревками.

Бонзы завопили, и на помощь к ним бросилась стража.

Но тут вдруг ожили все сто мешков с рисом, которые привез караван. В каждом мешке вместо риса сидел человек и ждал сигнала, чтобы расправиться с нечестными и жадными бонзами.

Скоро все монахи оказались связанными.

Перед тем как покинуть храм, Хон Киль Тон созвал всех бедняков, которых бонзы заставляли работать на себя. Каждому бедняку он дал из кладовых храма мешок с рисом, мешок с деньгами и осла. Бедняки нагрузили все свое богатство на ослов и поспешно исчезли в отдаленных лесах. А Хон Киль Тон со своими братьями сели на лошадей и отправились к себе в горы.

Когда они достигли цветущей долины, старший брат сказал Хон Киль Тону:

— Ты доказал нам свою силу, свой ум, свою хитрость. Мы видели твою любовь к бедным. Отныне будь ты старшим среди нас.

Хон Киль Тон согласился быть старшим. С этого дня королевским чиновникам в Корее не стало покоя. Везде их подстерегали Хон Киль Тон и его друзья.

Каждый день Хон Киль Тон делал какое-нибудь доброе дело: бедной невесте он дарил на свадьбу мешок денег и шелковые одежды, голодному — мешок риса, крестьянину — быка, рабу — свободу. У жестоких чиновников и монахов он отнимал все: деньги, золото, скот.

И вот дошла весть о подвигах Хон Киль Тона до короля. Разгневался король, вызвал к себе губернатора Сеула и сказал:

— Хон Киль Тон — сын твоей рабыни. Приказываю тебе поймать его и привести на веревке к моему дворцу. А не поймаешь — я отрублю тебе голову.

Вспомнил тут губернатор предсказание мудреца, что он погибнет из-за Хон Киль Тона, и решил во что бы то ни стало поймать своего бывшего раба.

Не знал, видно, правитель, что нельзя поймать того, кого прячет народ.

Губернатор еще и до дома своего не доехал, а Хон Киль Тон уже знал королевский приказ.

Приехал правитель домой, приказал позвать к себе свою рабыню — мать Хон Киль Тона.

Но не успела рабыня сделать и шага, как по всему дому раздались крики слуг:

— Несчастье! Горит наш дом! Спасайтесь!

Губернатор выбежал во двор и увидел, что дом горит со всех четырех сторон. Сколько ни старались слуги спасти дом, ничего не вышло. Когда угас огонь и рассеялся дым, все увидели вместо губернаторского дома кучу пепла и золы. А на заборе большими буквами было написано:

«Я освобождаю губернатора от нечестно нажитого им добра. Хон Киль Тон».

— В погоню! — закричал губернатор. — В погоню! Разбойники не могли убежать далеко.

Напрасно гналась погоня за Хон Киль Тоном и его друзьями: за каменной стеной на вершине скалы они были в полной безопасности.

Переехал губернатор в другой дом. День и ночь охраняла теперь стража его дворец.

А король, узнав, что Хон Киль Тон не пойман, рассердился сильнее прежнего и сказал:

— Если губернатор не поймает этого разбойника, пусть приготовит мешок для своей глупой головы!

Потерял правитель покой. Долго думал он, как поймать Хон Киль Тона, и придумал.

По всем городам и деревням Кореи разослал он скороходов. Скороходы ходили по улицам, трубили в трубы и, когда сходился народ, объявляли: