Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник] - Страница 15

Фландри растер каблуком упавший окурок. Потом он ответил:

— Боюсь, что Империя не позволит восстанию победить, насколько бы честны ни были намерения инсургентов.

— Но ведь правда станет всем известна! — запротестовала она.

— В самом лучшем случае ваше свидетельство будет учтено, — сказал он. — Вам пришлось пережить трудное время. Бесконечные инъекции наркотиков и воздействие на мозговые центры, не говоря уже об остальном, верно? — Он увидел, как она прикусила нижнюю губу. — Мне жаль, что приходится напоминать вам об этом, моя госпожа, но еще меньше мне хотелось бы вводить вас в заблуждение. Сам факт, что вы слышали, как губернатор рассуждает о своих планах, еще ничего не доказывает. Потрясение… паранойя… намеренное подсаживание фальшивых воспоминаний агентами тех, кто хочет дискредитировать губернатора — любой ловкий адвокат, любой подкупленный психиатр разобьет ваше свидетельства в пух и прах. Вы можете потерпеть поражение даже в предварительном расследовании.

Она посмотрела на него так, будто он ее ударил.

— Неужели вы мне не верите?

— Я хочу вам верить, — ответил Фландри. — И среди прочих обстоятельств потому, что ваши свидетельства указывают, как и где искать факты, от которых не удастся так просто отмахнуться. Да, я пошлю капсулы с закодированным сообщением, распределив их по различным направлениям… из стратегических соображений.

— А сами вы домой не вернетесь?

— Зачем, если моему письменному сообщению поверят гораздо охотнее, чем вашему устному. Хотя и оно, надо сказать, не имеет большого веса. — Фландри помолчал. Ему хотелось, чтобы она ему поверила. — Видите ли, — проговорил он медленно, — голословные утверждения немного стоят. Нужны солидные доказательства. И целая их гора, если они направлены против императорского любимчика и большого человека, который поддерживает этого любимчика, собираясь сделать его еще влиятельнее. И… Снелунд совершенно прав: планета, против которой борются современными средствами быстро придет в такое состояние, что на ней улик не соберешь. Я думаю, что теперь пора навестить Эней.

— Что?!

— Мы попытаемся вступить в переговоры с вашим мужем, моя госпожа. Надеюсь, вы сможете склонить его к сотрудничеству. Тогда можно будет начать легальное преследование Аарона Снелунда.

«Звезда Виржил относится к типу F6. Она массивнее Солнца, менее яркая, с более высоким процентом ультрафиолета в своем излучении. Эней — четвертая из его планет. Он обращается по своей орбите за 1.73 стандартных года на среднем расстоянии в 1.50 астрономических единиц, а инсоляция составляет две трети земной. Диаметр его равен 10 700 километров, масса 0,45 земной, уровень гравитации на поверхности равен 0,635. Это помогает сохранению атмосферы, сравнимой с низшими уровнями комплекса Денвера и высшими — альтиплано Перувиано. (Следует помнить о том, что слабое притяжение означает соответственно малую плотность градиента плюс орогенические силы, недостаточные для поддержания высоких гор.) В течение веков молекулы воды поднимались в воздух и распадались под влиянием энергетических квантов; водород уходил в космическое пространство, кислород тяготел к соединению с минералами. От океанов древности осталось лишь немногое, а пустыни сделались весьма обширными.

Основная причина колонизации была чисто научной: единственные в своем роде расы на соседней планете Дидо, которая сама по себе была не тем миром, в котором человек захотел бы поселить свою семью. Конечно, там жили всякие люди, но доминирующим был тип исследователя-интеллектуала. Потом наступил период Осложнений, и энейцам пришлось бороться за жизнь, полагаясь только на себя, поскольку долгие поколения они были отрезаны or внешнего мира. Они приспособились.

Возникшее в результате общество получилось более стойким и одаренным в сравнении с другими, и его граждане обладали такими качествами, как патриотизм и глубокое уважение к знаниям. После того, как цивилизация вернулась в район Альфа Круцис, Эней прочно утвердился в секторе, как неизменный лидер. По сей день Виржилский университет в Новом Риме собирает студентов и стипендиатов со стольких миров, что даже трудно себе это представить.

Империя неизбежно пришла к решению, что организация дел в этом критическом секторе требует положить конец энейской независимости. И конец этот был положен стараниями интриганов и „здравомыслящих“ филистеров. Сотни лет копились обиды, хотя рядовые граждане соглашались с тем, что лучше поддерживать Империю во всем, и планета поставила много выдающихся людей на земную воинскую службу.

Военно-интеллектуальные традиции планеты продолжали развиваться. Каждый энеец учился обращаться с оружием, включая и женщин. Старые баронские семьи по-прежнему задавали тон. Возможно, для имперской книги пэров их титулы не имели большого значения, но зато они имели значение для их народа; он поддерживал свои цитадели и порядок на своих землях; он взращивал больше офицеров и профессоров, чем того требовала его статистическая квота. На Энее существовала традиция заключать браки независимо от социального положения будущих супругов. Жизнь верхних слоев энейского общества была в немалой степени подчинена строгим рамкам, хотя и их представители занимались спортом, имели свои праздники и так далее. Жизнь низших слоев была более непринужденной, но бытующие в них манеры выгодно отличались от тех, что можно было видеть в подобных слоях на Земле.»

Выше приведенное описание включает в себя много полезных фактов и опускает один, самый важный: для сотен тысяч гуманоидов Эней был родным домом.

Солнце почти село. Золотые лучи пролегли через Морское Дно Антонины, превратив его рощи и плантации в скопления голубовато-зеленых пятен и теней, огнем запылали на глади каналов, расцветив туман, что кольцом висел над соляными копями. Восточнее свет падал на утесы и скалы — там древний континентальный уступ Ллиона тянул к величественно-голубому небу многоцветную и выветренную громаду пурпурного, розового, желтого, коричневого и черного. Лавиния, луна планеты, казалась холодным маленьким рогом, увенчивающим всю эту массу.

И ветер тоже был холодным. Шум его смешивался с рокотом водопада, стуком копыт и звоном брони. Лошади скакали вдоль крутой тропы. Это были энейские лошади, косматые и мускулистые, и их аллюр, приспособленный к низкой гравитации, казался менее быстрым, чем был на самом деле. Хьюг Мак-Кормак скакал отдельно. Его сопровождали три сына — его дети от первой жены. По официальной версии они охотились на ваалхов, но ни одного не нашли и это их мало волновало. Истинная же цель этой прогулки состояла в том, чтобы просто вволю поскакать по этой земле, по их земле. Другого случая могло не представиться.

В небе показался ваалх. Крылья его тяжело рассекали воздух. Джон Мак-Кормак поднял ружье. Отец оглянулся на него.

— Не надо, — сказал он. — Пусть живет.

— Смерть прибережем для землян, так? — спросил Боб. В свои девять лет — шестнадцать стандартных — он был переполнен открытием того, что Вселенная не так проста, как его учили в школе.

«Он перерастет это, — подумал Мак-Кормак. — Он хороший мальчик. Они все хорошие, так же, как и их сестры. Да и какими еще могут быть, если их родила Рамона?»

— Я терпеть не могу убийства ради убийства, — сказал он. — Война — совсем другое дело.

— Ну, не знаю, — вставил Колин. Он был самым старшим. Поскольку ему предстояло быть следующим Первым, он, по семейным обычаям, не был отдан на службу. (Хьюг Мак-Кормак сделался наследником лишь тогда, когда его бездетный старший брат погиб в песчаной буре.) — Тебя не было здесь, отец, когда революция достигла Нового Рима. Но я видел толпу… простых честных граждан, как они выволакивали на улицу служащих политической полиции Снелунда, вязали их и забивали до смерти. И это казалось правильным. И сейчас еще кажется, когда вспоминаешь, что они натворили..

— И сам Снелунд отправился бы на тот свет, если бы я его поймал, — мрачно сказал Джон.