Восставшие из праха - Страница 8

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.— Соня помолчала, словно размышляя, стоит ли посвящать Азуги в столь важную тай– . ну, и наконец решилась: — Я сама посоветовала ему прийти сюда и предупредить город.

— Как вы познакомились? — Азуги надвинулся на Соню, угрожающе повел широкими тяжелыми плечами.— Смотри, Соня… Ты чужестранка, тебе веры нет…

— Я шла через джунгли, направляясь в Стигию,— неторопливо заговорила Соня.— Путь мой лежал по девственным лесам. Времени у меня было много, я никуда не спешила. Жара удручала меня, но я находила облегчение, умываясь в прозрачных озерах и ручьях, которые текут по тем землям. Мне слишком многое следовало обдумать, а среди людей, в толпе, в скоплении народа,— тут лицо Сони передернула гримаса отвращения,— думаешь только об одном: не украл бы кто-нибудь твой кошелек.

— Это верно,— фыркнул Азуги.— Хотя я бы не смог размышлять ни над чем серьезным и в джунглях. Там слишком жарко… И слишком много черномазых.

— Да ты нигде не смог бы думать ни о чем серьезном! — поддела солдата Соня.

Вместо ответа он скорчил рожу и налил себе еще вина.

Соня продолжала:

— Неожиданно я услышала стоны. Конечно, это могла быть и ловушка, но… Я пошла на звук — посмотреть, кто стонет в густом кустарнике. Там лежал раненый человек. Он истекал кровью.

— Черный? — презрительно осведомился Азуги.

— Разумеется,— вздохнула Соня.— Он был довольно молод и силен. Это и спасло его. У меня с собой были кое-какие травы, неизвестные на юге, но которые могли помочь при любых ранах. Я везла их с собой еще из Турана.

— А, так ты и в Туране была! — Азуги прищурился.

— Где я только ни была…— вздохнула Соня.— Но это к делу не относится. У чернокожего было порвано горло. В буквальном смысле слова порвано — какой-то огромный зверь разорвал его своими страшными когтями. Несколько дней я не отходила от раненого. К моему величайшему удивлению, он начал поправляться. И когда лихорадка отпустила его и появилась надежда на полное выздоровление моего подопечного, он неожиданно заговорил со мной.

«Благодарю тебя, прекрасная огненноволосая женщина»,— сказал он.

Это прозвучало так внезапно, что я вздрогнула. Все предыдущее время он молчал, только стонал негромко, если боль становилась невыносимой.

«Как тебя зовут?» — спросила я.

Он назвал свое имя — Махарим. Затем добавил:

«Я должен сообщить тебе нечто важное. Знай, женщина, в этих краях стали исчезать люди. Наш верховный хаман, наш Мудрейший, пытался предупредить нас о какой-то страшной опасности, но чужая магия оказалась сильнее — она опередила речи верховного хамана и убила его прежде, чем он назвал опасность по имени и указал ее жилище. Если ты идешь в Стигию, останься на границе — проследи, не хлынет ли беда через границу. Останови бедствие. Мне кажется, просыпается что-то древнее, несущее гибель человечеству…»

Проговорив все это, он закрыл глаза. Слишком долгая речь взволновала и утомила его.

— И ты поверила черномазому?— презрительно осведомился Азуги.

— Я спасла ему жизнь,— возразила Соня.— Не думаю, чтобы он лгал мне в такую минуту.

Азуги пожал плечами.

— Допустим. И что с того?

— Махарим оказался прав. Я уверена, что он был в Хадане и разговаривал с нашими командирами.

Азуги даже привстал.

— Ты хочешь сказать, Трарза и Бракна… обо всем знают?

Помолчав, Соня сказала:

— Махарим очень умен. У меня было время убедиться в этом. Скорее всего, он разговаривал только с Трарзой.

Азуги пожевал губами, обдумывая Сонины слова.

— А,знаешь, Соня, ты, пожалуй, права. В сетмоне Бракне есть что-то скользкое.

Повисла пауза. Потом Соня сказала, словно бросаясь в холодную воду:

— Я почти уверена в том, что Бракна причастен к похищению Кумби. И попомни мое слово, Азуги: скоро в Хадане пропадет еще кто-нибудь.

Владыка Аухар, мертвый король, набирался сил с каждым днем. Все больше мяса нарастало на его высохшие кости. Бледно-желтые глаза жадно сверкали в орбитах черепа. Золотые кольца с крупными рубинами и изумрудами украшали его длинные пальцы, на которых была одна лишняя фаланга.

Но время еще не пришло. Король-скелет продолжал скрываться в пещере, проводя время на своем резном костяном троне.

—– Кто явился? — крикнул один из воинов, заслышав тихие робкие шаги на пороге пещеры.

Голос воина-нелюдя гулким эхом раскатился по пещере, отозвавшись еще несколько раз.

Шаги замерли. Потом кто-то проговорил:

— Я — потомок древней расы! Я пришел поклониться моему королю! Я хочу быть с моими соплеменниками, а не с жалким племенем людей!

— Иди прямо, не касаясь стен,— велел воин.— Ты предстанешь перед владыкой Аухаром. Он решит, как поступить с тобой.

С этими словами страж ударил в пол пещеры тупым концом копья.

Повинуясь распоряжению, посетитель осторожно двинулся вперед. Он выверял каждый свой шаг, памятуя о том, что в пещере могут таиться неведомые опасности.

Владыка Аухар ждал, опустив костлявый подбородок на сплетенные пальцы.

Наконец в пещерном зале, где находился трон, показался человек, одетый с подчеркнутой роскошью. Он остановился в десяти шагах от трона, после чего опустился на колени и протянул стражнику какой-то сверток.

— Передай это моему владыке в знак величайшего почтения и преклонения! — проговорил пришелец.

Стражник взял сверток и осторожно развернул его. Перед глазами Аухара заструился прекрасный серый шелк, расшитый серебром и жемчугом.

— Пусть этот плащ облекает твои плечи, великий король! — воскликнул коленопреклоненный человек.— Лучшего я не смог для тебя раздобыть.

— Прекрасная вещь! — не удержавшись, похвалил Аухар.— Ты сумел угодить мне, человек.

— Не называй меня «человеком», великий владыка! — взмолился посетитель и коснулся лбом пола пещеры.— Я не чувствую себя больше принадлежащим к жалкому людскому племени! Та капля истинной крови, которая оставлена в моих жилах благодетелями моими, предками, восстает против всего человечьего, что во мне оставалось до последнего времени!

— Хорошо. Встань, полукровка,— милостиво распорядился властелин оживающей мертвой расы.— Как твое имя?

Поднявшись, посетитель склонил голову.

— Бракна, владыка.

— Чем ты занимаешься среди людей, полукровка?

— Я служу в хаданском гарнизоне.

Король перевел вопрошающий взгляд на стражника. Тот пояснил, сохраняя бесстрастный вид:

— Хадан — крепость на границе Стигии. Оттуда была недавно взята та девушка, которая пошла на пользу моему повелителю.

— А! — Властелин мертвецов облизнулся при одном воспоминании о несчастной служанке Кумби.— Да, я помню. Что ж, этот полукровка…— Он щелкнул пальцами, и Бракна услужливо подсказал:

— Мое имя Бракна, мой повелитель.

— Да, Бракна. Ты оказал мне неплохую услугу, полукровка. Я и впредь намерен пользоваться твоей помощью. Я принимаю твой дар с удовольствием. Можешь поцеловать мою ногу.

С этими словами он слегка выдвинул вперед ногу в пурпурном сапоге. Бракна опустился на одно колено и приложился губами к этому сапогу.

— Отлично. Итак, Бракна, ступай обратно в гарнизон Хадана. Там ты будешь мне наиболее полезен. Когда наши войска подойдут к стенам, ты откроешь нам ворота. За это я сделаю тебя полководцем и дам тебе в подчинение настоящих воинов моей расы — с чистой кровью в жилах, не разбавленной жидкой кровью жалких людишек…

— Эта честь слишком велика для меня,— прошептал Бракна.— О, повелитель! Как ты щедр! Как велик! Я сделаю все, что ты приказываешь.

С этими словами он еще раз поклонился, прижимая руки к сердцу, и почти выбежал из пещеры.

Трарза читал с очень большим трудом. Для такого бесполезного занятия, как чтение, у него никогда не было времени. Вся жизнь старого служаки была заполнена бесконечными воинскими заботами. Донесения, как правило, ему приносили устные.

Поэтому сейчас, когда верткий мальчишка из бастета «Три тритона» — тот самый рассыльный, который был отправлен хозяином на поиски Кумби, оказавшиеся безрезультатными,— вручил ему свернутый в трубочку пергамент, нилит нахмурил брови и проворчал что-то насчет «издевательств» и «вздорных юнцов с их глупыми затеями». После чего, отбросив записку, потребовал у посланца, чтобы тот рассказал ему, в чем дело, в немногих словах.