Восстание Девятого - Страница 55

Я смотрю на то, как Берни Косара ранят мечами. Он превратился в огромного зверя, как тогда, в Парадайзе. Тело у него мощное и мускулистое, когти и зубы зазубренные, а из черепа растут загнутые рога. Я вижу Сетракуса Ра с кнутом и почерневшую руку Девятого – полагаю, это значит, что он скоро окажется в том же положении, что и я. Джона подстрелили, и он падает, содрогаясь от боли. Марина берет пушку и стреляет в надвигающихся могов. Элла выбегает из зала. У нее есть план? От Эллы меня отвлекает рев Берни Косара. Я вижу, как он падает на колени. Он все еще сражается, все еще убивает могов, но истекает кровью из ран. Страшно смотреть, как он медленно умирает, страдая от боли.

Я истекаю кровью. Я чувствую, как кровь и силы покидают меня, и я ничего не могу с этим поделать. Моги идут и идут. Не знаю, сколько мы уже убили сегодня, но это, кажется, не имеет значения. Без наших Наследий мы все равно что пытаемся остановить цунами горой швейцарского сыра. Марина за моей спиной стреляет в наступающих. Я смотрю на Берни Косара и вижу, что могадорцы накинули веревки ему на рога и вытаскивают его из угла.

– Трус, ты просто трус! Ты не можешь справиться с нами, если мы не парализованы! – кричит Девятый. Он стоит в центре зала, его рука почернела и висит бесполезной тяжестью. Сетракус снова заносит кнут.

Сетракус Ра улыбается:

– Можешь звать меня как хочешь. Это не изменит того факта, что ты сейчас умрешь.

Он щелкает кнутом. Девятый пытается отбить кнут посохом, но с одной рукой это невозможно. Один наконечник попадает ему по здоровой руке, выбивая посох, а другой – по лицу. Девятый кричит от боли, его лицо и рука чернеют. Сетракус приближается к нему. Мне надо делать что могу, прежде чем я стану бесполезным или умру, так что я стреляю из своей пушки в Сетракуса Ра, надеясь, что смогу хотя бы отвлечь его. Он останавливает все снаряды в воздухе и отбрасывает их в сторону.

Я слышу новые выстрелы и поворачиваюсь к двери. Сара входит в зал, стреляя в могов. Элла идет за ней. Сара. Она этому не училась. Она не переживет сражения с могадорцами и Сетракусом Ра!

– Сара! – кричу я. – Уходи отсюда! Это не твоя битва!

Она не обращает на меня внимания и идет вперед. Девятый пытается отойти от Сетракуса Ра, но почерневшие руки тянут его к земле. Лицо у него быстро становится таким же черным, как руки. Сетракус бьет его кнутом еще раз, в середину груди.

Девятый вскрикивает от боли, и Сетракус произносит:

– Я слышал, что ты можешь оказаться самым страшным моим противником, но сейчас я смотрю на тебя, и ты ничто.

Когда Сетракус Ра снова заносит кнут, чтобы нанести Девятому смертельный удар, Элла выбегает из-за спины Сары и кидает в него что-то. Что-то небольшое, светящееся красным. Оно врезается Сетракусу в руку, тот опускает глаза на рану и, потрясенный, издает оглушительный рев.

Я чувствую, как что-то внутри меня меняется – откуда-то берется огромная энергия – как будто меня подключили к сети. Я снова пытаюсь зажечь мой Люмен и потрясенно наблюдаю, как он загорается. Наши Наследия вернулись. Марина за моей спиной вскрикивает и бежит к Восьмому, лежащему прямо за дверью. Я вижу, как она проводит руками по его груди, занимаясь его ранами.

– Что произошло? – я качаю головой.

– Не знаю, но теперь мы можем драться как следует.

Со светящимися ладонями я бегу к середине зала, где Сетракус Ра скребет когтями свою руку, пытаясь выдернуть из нее красный предмет, брошенный Эллой. Наконец у него это получается, и он направляет свой кнут на Эллу и Сару, которая не прекращает стрелять. Они не успевают отскочить, и кнут попадает прямо по ним. Обе они падают.

Когда дротик врезается в Сетракуса, я чувствую перемену. Мои Наследия вернулись. Моя сила начинает возвращаться. У меня есть шанс выбраться отсюда и помочь остальным.

Я пытаюсь освободиться от черного кокона и чувствую, что могу двигаться в нем, но недостаточно для того, чтобы вырваться.

Продолжая стараться, я смотрю вниз. Джон рядом с Сарой и Эллой, обе они лежат неподвижно. За ним тянется след из крови и гор пепла. Марина побежала обратно к Восьмому. Берни Косар все еще в углу, но теперь он рвет на части тех самых могов, которые секунду назад его тащили. В центре зала Девятый все еще сражается с Сетракусом Ра. Он сумел освободить руки и лицо от черного камня, распространявшегося по его телу. Это дает мне надежду на то, что я сама смогу вырваться из каменной тюрьмы, и я продолжаю пытаться, пока не чувствую, что корка начинает поддаваться. Скоро я буду свободна. Мне не терпится поскорее выбраться. Единственное, чего я хочу, это показать Сетракусу Ра, что такое настоящий бой.

Как раз в тот момент, когда я уже простилась с надеждой, что смогу помочь Восьмому, мое Наследие вернулось. Я кладу руки на рану в середине его груди и чувствую, как оно начинает работать. С каждой новой секундой его сердце бьется сильнее и сильнее. Я никогда не слышала более прекрасного звука, чем этот уверенный стук. Если бы мы не были посреди битвы за наше будущее, думаю, я бы расплакалась, но сейчас я остаюсь сильной и сдерживаю чувства.

Я опускаю глаза и вижу, как веки Восьмого вздрагивают и поднимаются, и он смотрит на меня.

– Ты должна знать… Шестая пыталась… – начинает он.

Я его обрываю:

– Это была не Шестая. Это был Сетракус Ра. Не знаю как, но это был он.

– Но…?

Его недоумение разрывает мне сердце.

– Восьмой, я не могу сейчас все объяснять. Как ты себя чувствуешь? Ты можешь стоять? Нам нужно идти туда, присоединиться к остальным и сражаться. Ты готов? Я должна вылечить Джона, и мне нужно, чтобы ты отвлек могов от него. Понял?

Он кивает, и я поднимаюсь на ноги, но есть кое-что, что я хочу успеть сделать, пока не поздно. Я смотрю ему в глаза, в его прекрасные карие глаза, делаю глубокий вдох и целую его. Кажется, он этого не ожидал. Я пожимаю плечами и улыбаюсь:

– Мало ли что будет дальше.

Прежде чем он успевает что-то сказать, я поворачиваюсь и ищу Джона. Я должна вылечить его, и быстро. Защищая меня, он получил три выстрела из пушки. Если я не доберусь до него сейчас, он умрет. На полу остался кровавый след. Мы с Восьмым идем по нему. В воздухе висит густое облако дыма от выстрелов. Мы обнаруживаем Джона стоящим на коленях. Он стреляет огненными шарами в огромную толпу могадорцев, пытающихся пробиться к Элле и Саре. Моги стреляют и в нас, но теперь я могу отбивать их выстрелы при помощи телекинеза. Восьмой тоже вступает в бой. Я подбегаю к Джону и берусь за его раны. Он бледен и тяжело дышит. Похоже, он потерял много крови.

– Джон! Ты должен остановиться на минутку и дать мне себя вылечить! – мне приходится кричать, чтобы он услышал меня в шуме и грохоте. Я хватаю его за подбородок и заставляю посмотреть на меня.

Он качает головой, пытаясь освободиться.

– Если я остановлюсь, моги убьют Сару и Эллу.

– Если ты не остановишься, то умрешь ты. Я вылечила Восьмого, он может пока взять защиту на себя. Пожалуйста! Джон! Ты нам нужен.

Я чувствую, что он перестает сопротивляться.

Я внимательнее осматриваю раны у него на ногах. Они одинаковые. На обеих ногах зияют раны, из которых течет кровь. Сначала я берусь за правую ногу и вижу, что бедро у него тоже сломано. Он не может удержаться от крика, когда оно срастается, но звук теряется в шуме. Я продолжаю действовать и вижу, как он стискивает кулаки.

Вторая нога в лучшем состоянии, и у меня получается вылечить ее быстрее. Джон дышит гораздо легче. Я беру его за руку и кричу ему в ухо:

– Куда лучше выглядишь.

Я кладу ладонь ему на предплечье и чувствую, что мышцы, бицепс и трицепс, буквально размозжены. На то, чтобы их залечить, уйдет минуты две-три. Восьмой стреляет в бесконечный поток могов, но они появляются едва ли не быстрее, чем он может их истреблять.

Наконец мышцы Джона срастаются, и он в порядке. Он смотрит на меня, я киваю, и он бежит к Восьмому, чтобы защитить Эллу и Сару, все еще лежащих на полу.