Воспоминания стопроцентного эсперантиста (СИ) - Страница 3

  B 1905 г. в казанской газете "Волжский вестник" за 17 декабря была напечатана моя первая пропагандистская статья под названием "На пути к братству народов", в которой я привлекательно описал первый Всемирный Эсперантский Конгресс в Булонь-сюр-Мер, царивший там энтузиазм и устную понятность Эсперанто, ясно проявившуюся в ходе конгресса. Газета согласилась напечатать эту статью, т.к. идеи примирения людей после смятений 1904 и 1905 годов витали в воздухе и побуждали прессу отражать их на своих страницах. Вскоре, 23 апреля 1906 г., в симбирской газете "Симбирские вести" появилась вторая пропагандистская статья под названием "Ярмо классицизма в школах и эсперантизм", в которой я привёл сведения о нашем языке и дал адреса, по которым можно запросить учебники.

   Этим душевным настроем русской публики я объясняю также появление в это время в ежемесячном толстом журнале "Вестник науки" прекрасной статьи об этом же самом конгрессе нашего талантливого варшавского писателя Льва Бельмонта. Эта же статья в переводе на Эсперанто, выполненном способным петербургским единомышленником Вс.Лойко, была напечатана в эсперанто-русском журнале "Русланда эспэрантисто". Прекрасное описание дней конгресса, полное энтузиазма, ещё более зарядило меня идеей эсперантизма. Статья так мне понравилась, что я решил издать и её, как отличный материал для пропаганды нашего языка.

   Итак, в мой план вошло издание уже двух статей - Л.Заменгофа в моём переводе на русский и Л.Бельмонта в переводе Вс.Лойко. К этим статьям я решил добавить ещё мою пацифистскую статью "Элемэнтой дэ кунфратиджо дэ пополой" /элементы братства народов/, написанную под впечатлением русско-японской войны и напечатанную на Эсперанто в апрельском номере "Русланда эспэрантисто" /кстати, эта статья была переведена на немецкий проф.П.Христаллером и напечатана в немецкой пацифистской газете. - прим.автора /. Три статьи на Эсперанто и русском языке, объединённые в одной книге, по моему мнению, представили бы из себя превосходный пропагандистский материал в среде пацифистов нашей страны, а если бы я добавил к ним краткую грамматику Эсперанто и два кратких словаря (эсперанто-русский и русско-эсперантский), книга пригодилась бы и как средство пропаганды и как первый учебник нашего языка.

   Извещая о своём плане автора Эсперанто, я попросил у него разрешения использовать 16 его основных правил и краткие словари в качестве материала для книги, каковое он любезно дал. Авторские разрешения любезно дали также Лев Бельмонт и Вс. Лойко. Таким образом, осталась финансовая сторона дела, но это не представляло большой трудности. Я получал 150 рублей в месяц при ценах на хлеб 10 коп. за кг, на мясо - 25 коп. за кг, на яйца - 10-12 коп. за десяток и т.д. Будучи холостяком я имел после всех необходимых расходов ежемесячный остаток в размере одной трети зарплаты. Естественно, эти остатки были взяты за основу издательского капитала.

   Но где печатать книгу? В нашем городе была одна типография, но у неё не было латинского шрифта. В самом близком большом городе Казани было много типографий, но ни одна из них не имела букв с надстрочными знаками. К счастью, там нашёлся один владелец типографии И.Н.Харитонов, который после некоторых колебаний решил выплавить такие буквы при условии, что я привлеку в его типографию и других заказчиков. Контракт был заключён и таким образом в Казани была основана первая эсперантская типография.

   В середине 1906 г. я передал рукопись в набор. Политическая обстановка в России тогда весьма благоприятствовала печатному делу. После манифеста от 17 октября 1905 г. россияне получили очень большую свободу книгопечатания. Для напечатания книги не требовалась предварительная цензура рукописей и типографии могли печатать любые тексты. Только после печатания и брошюровки всего книжного тиража типография должна была представить местному цензору несколько экземпляров. Если он в течение нескольких часов не отдавал запретительный приказ, типография имела право передать весь выпуск заказчику. Так как цензор не мог в течение нескольких часов внимательно прочесть всю книгу, часто случалось, что в книге попадались такие статьи, которые, с точки зрения правительства, должны были рассматриваться как опасные для общественного порядка или морали. Тогда книгу арестовывали в том месте, где она находилась в момент ареста, а издатели и авторы привлекались согласно закону к суду. Таким образом, для напечатания книги мне не требовалось просить, как прежде, специальное разрешение цензора, и её сразу же начали набирать.

   К сожалению, в типографии Харитонова не было наборщиков, знавших Эсперанто; из-за этого гранки поступали ко мне с таким числом опечаток, что я вынужден был возвращать их по нескольку раз. Только четвёртая или пятая корректура оказалась пригодной к окончательной печати.

    В том же 1906 году, в августе, должен был состояться второй эсперантский конгресс в Женеве, в Швейцарии. Я решил обязательно побывать на этом конгрессе. Для этого надо было получить отпуск у своего руководства и заграничный паспорт - у губернского руководства. Так как после революционных дней 1905 г. все служащие в России были довольно напуганы и легко разрешали всё, о чём просили граждане, я без труда получил проездные документы.

   Теперь мне надо было усиленно заняться упражнениями в Эсперанто, чтоб быть способным использовать его в поездке. К сожалению, в то время в Ардатове никто не желал учить этот язык, на котором "никто не говорит и не существует литературы". Поэтому мне следовало глубоко его изучить в одиночестве. С этой целью я выписал почти все эсперантские периодические издания и книги. Читая их, я хорошо освоил эсперантский стиль; а для устных упражнений, ввиду отсутствия живых объектов, начал переводить на Эсперанто разные русские тексты. Чем более я этим занимался, тем более совершенствовался в Эсперанто. Но это - не устная речь. Увы, нигде в нашем районе я не мог найти эсперантиста, с которым мог бы испытать свои разговорные способности. И с такой неуверенностью надо было ехать за границу.

   В выписанном мною иллюстрированном издании "Тра ла мондо" я прочёл, что в немецком городе Франкфурт-на-Майне имеется хорошая эсперантская группа, и там же были напечатаны адреса некоторых единомышленников. Так как путь в Женеву пролегал через Варшаву и Германию, я взял такой транзитный билет, чтоб можно было посетить за несколько дней город нашего маэстро и упомянутый Франкфурт.

   В Варшаве я хотел посетить маэстро Заменгофа, но, к сожалению, он ещё раньше выехал на конгресс. Поэтому, проведя в городе несколько часов, я продолжил путешествие далее - прямо до Франкфурта. Здесь я к счастью нашёл единомышленников, о которых так долго тосковал, и в первый раз заговорил на Эсперанто с людьми, которые не разговаривали на моём родном языке и чей язык я тоже не понимал.

   Первый визит я нанёс г-ну Файерабенду: у меня был его служебный адрес. Перед визитом я чувствовал себя так, словно шёл на экзамен. Я боялся, что вот сейчас произойдёт большой скандал: ни я его не пойму, ни он меня. С этим чувством я вхожу в контору, где он работал, и прошу швейцара вызвать господина в коридор. Через несколько мгновений из комнаты прямо ко мне выходит господин и спрашивает по-немецки, кто его ищет. Я на Эсперанто спрашиваю, он ли г-н Файерабенд, и, получив утвердительный ответ, начинаю медленно объяснять на нашем языке цель своего визита, предупреждая, что говорю на Эсперанто впервые, и прошу его говорить как можно медленнее. Вижу, что он меня понимает и даёт ответы, вполне сообразные моим вопросам. Это меня ободряет и побуждает нас к беседе. Но так как это был не домашний визит, вскоре я должен был его завершить. Прощаясь, г-н Файерабенд дал мне адрес заместителя председателя местной эсперанто-группы г-на Бартеля.