Воспитан рыцарем - Страница 11

– И тебе.

Ничего больше не успел услышать и увидеть Лин, уснул как убитый. Ничто не смогло его разбудить, ни музыка, ни хохот, ни звон битой посуды. Под утро, размахивая подсвечником, ввалился в комнату воин Зиэль, с довольной руганью стянул с себя сапоги, штаны и камзол – и захрапел… Но даже и его могучий рык не произвел ни малейшего впечатления на Лина и Гвоздика: Лин спал замертво, а Гвоздик притаился под «их с Лином» кроватью, и только посверкивал оттуда глазенками… Ни звука, ни шороха, смотреть и быть настороже, не поддаваясь на успокоительные звуки: в темноте от этого огромного существа всякого можно ждать, от него так и пахнет смертельной опасностью, а хозяин спит, защитить некому… Когда рассветет – тогда и безопасно.

Почему маленький охи-охи считал, что на свету безопаснее иметь дело с человеком по имени Зиэль, он и сам не знал, просто поступал как чувствовал…

Лин привык просыпаться на рассвете, проснулся и сейчас: в комнате светло, ставни настежь. Ах, как хорошо открыть глаза и знать, что никто не будет сейчас подбадривать в тычки, не погонит к колодцу за водой… Лин повернул голову к окну. Кровать воина была уже небрежно застлана, сам он, босиком, в одних холщовых портках, восседал на подушках и кинжалом скоблил по пальцам ноги…

– Ногти срезаю. Обкусывать, видишь ли, мне уже не дотянуться.

А сам свежий такой, по-трезвому веселый, рожа уже явно умытая… А Гвоздик где… Ох, ты!

Гвоздик смирно лежал перед кроватью Лина, как взрослый: на животе, подогнув задние лапки, вытянув передние, лицом к хозяину, ждал. А перед ним, почти между передними лапами – крыса! Вернее ошметки от нее… Разорванная пополам крыса! Кровяные разводы на полу… Была, видать, битва…

– Что смотришь? Твой Гвоздик впервые на охоту вышел, врага добыл. Видишь, твою долю сохранил, даром что весь слюной истек…

И точно! Хвостик у крошки охи-охи торчал кверху и дрожал как струна, а мордочка вся в жадных слюнях… Растроганный Лин, шмыгнув носом, тотчас же показал словами и жестами, чтобы Гвоздик докончил остальное… Малышочек…

– Ну и зря. Надо было принять и съесть. Это же была вассальная присяга, на верность и сюзеренитет, а ты от нее отказался. Теперь он захочет верховодить, а потом вырастет и тебя самого сожрет.

Лин рассмеялся. Вроде бы они не один день знакомы, а все не разобрать бывает, когда воин шутит, а когда серьезно говорит. Нет, он очень опытный и умный человек, но здесь ошибается: никогда Гвоздик его не съест, никогда не восстанет на него с изменою. Он чувствовал Гвоздика, а Гвоздик его. Гвоздик очень благодарен ему за подарок… Боги! Он ведь вчера Гвоздика некормленым оставил!..

– Зиэль! Мы же его вчера покормить забыли!

– Это ты забыл, а я не стал. Короче, поход в гладиаторскую школу на сегодня отменяется. Праздник Города у них, никаких дел ни у кого, кроме тех, без чего нельзя.

– И что теперь?

– Гуляем до завтра.

В это время в дверь постучали, и в комнату просунулась толстая физиономия кабатчика.

– Сиятельный Зиэль!.. Тут это… стража… Говорят, что вы их звали. Городская стража…

– Много их?

– Семеро.

– За стол всех. Подай того-сего, чего сами попросят. Винища побольше. Сваргань мне похлебку, погорячее, поострее и чтобы с жирком. Сейчас оденусь, скажи, и спущусь.

Скучно днем в трактирном зале, хотя вроде бы все то же, что и в ночи: запах еды и вина, смех, крики, музыканты в бубны бьют, на рогах играют… Лин сидит на лавке и ерзает, томится, потому что наверху Гвоздик один скучает. Но Зиэль приказал ему присутствовать за общим столом, набираться опыта и знания жизни. Гвоздик горшком пользоваться не умеет, а на двор его Лин выпустить не успел, – пришлось подтирать за ним, ночную порцию и утреннюю. И еще придется. Зато Лин принес ему кашки и воды вдоволь, Суня выделила ему для этого с кухни кошачьи плошки. Знание жизни – оно, конечно, здесь, а наверху все равно лучше.

Зиэль бодр и весел, все ему любопытно: как дымоходы в доме устроены, какого зверя жарят, что запах из очага такой заманчивый, сколько вина в погребах, если на простые бочки считать…

Сейчас он сидит во главе шайки пьянючих военных и не моргнув глазом выслушивает подробное описание караульного воинского распорядка, на самом деле строгую военную тайну города Шихана, каковую Зиэлю наперебой выбалтывают нетрезвые стражники городской стены. Старший из них, унаследовавший шлем и должность погибшего от Зиэлевой руки Макошеля, загибает пальцы, один за другим: объясняет, как влияют проведенные в службе годы на количество кормовых денег и по каким позициям, в какое время года выгоднее брать плату деньгами, а в какое продуктами и вещами…

– К весне-то шкур девать им некуда, несмотря на ярмарки-шмармарки… Дешевы становятся – что и не взять впрок либо на продажу осенью?.. Моя и продает, она все торговые места знает…

Зиэль вдруг встрепенулся – вспомнил что-то – и грохнул кувшином по столу. Кувшин вдребезги, вино в брызги:

– Хозяин!!!

– Да, господин Зиэль! Сейчас вытру, все заменим!

– Нет. То есть – вытирай. Вот что: парня обуть надо, пусть у него тотчас с ноги снимут мерку, и чтобы еще до заката он был обут. Вопросы есть?

– Никак нет! Э-э… а вот как же нам это сделать… День-то сегодня… Завтра бы…

– Что – день сегодня? Повара твои работают? Работают. А говночисты в городе, а стража на стенах, а жрецы по храмам? А? А ты сам? Одним словом, я сказал – ты слышал. М-мародеры, только бы им обчистить защитника родины…

– Мародеров у нас казнят на месте. Поэтому мы как действуем? Один… слышь, Зиэль… Один спереди смотрит… а то и на дерево залезет… Да другой сзади, ар… арьегр… с тылу прикрывает… Ну, а тоже оба в честной доле с остальными… И вот дело было…отступили все обратно, мы и они, по позициям, до утра… Короче, уже утро скоро, надо спешить… вонища по всему полю… Ты не представляешь, какая там была вонища… Мы с нашей стороны шаримся, а они, ихние ребята…

Прибежала хозяйка, родная тетка Суни, это ей Суня кровной племянницей приходилась, а не трактирщику, ее мужу. Быстро и ловко сняла мерку, сунула Лину леденец и убежала.

– Зиэль, а Зиэль? Отпусти меня с ними в город, а?

– С кем это – с ними?

– С Тошей и с Суней. Они в город идут, можно я с ними?

– Гм… Рано, пострел, ты меняешь воинское братство на бабьи юбки… Хозяйка!.. Чего стал? Разве я тебя звал? Я сказал ясно и точно: хо-зяй-ка!

Трактирщик Тох ухмыльнулся и сделал шаг в сторону:

– Да вот же она, это я ее загородил.

– Чего изволите, господин Зиэль? Все ваши пожелания будут тотчас же…

– Все – это ближе к ночи, а пока – не возьмете ли с собой в город мальчишку, добрейшая госпожа Тоша? Я бы лично попросил тебя об этом, как почетный постоялец? Корзинки понесет, от грабителей защитит…

– Он корзинки понесет? Его самого впору в корзинку сажать. Ну так я не против. Хотите еще кашки, молодой господин? Как только управитесь, так и пойдем. Тогда я и на вас белье беру, для мыльни.

Лину очень стыдно, что взрослая женщина зовет его на вы, но он покорно кивает: да, хорошо. Кашу он подмел в мгновение ока – и наверх, за Гвоздиком, потому что никто так и не догадался вслух запретить ему это. Вот только ключ… Пришлось дожидаться под дверью, пока Суня не пришла в комнату за бельем для Лина: два полотенца и чистые холщовые подштанники (прощальный подарок Мошки), они ведь в мыльню пойдут!

Чего Лин боялся, того не случилось: Тоша и Суня перестали звать его на дурацкое «вы», едва они вышли за ворота, а про Гвоздика – тоже никто ничего не запретил. Суня дала ему веревку на поводок, но Лин веревку в карман, а Гвоздика на руки: бедняга еще успеет на веревке насидеться, пока они мыться будут…

Идти по городу с Тошей и Суней, которые местные уроженки и, вдобавок, мирные женщины, – совсем другое дело, чем в обществе гремящего оружием и доспехами воина в черной рубашке! То и дело встречные отвешивали приветливые поклоны и получали такие же взамен, им улыбались, с ними заговаривали, попалась на встречу стайка из трех таких же, как Суня с Тошей, горожанок – так галдеж и хихиканье подняли до небес, и пока все не перецеловались… Лину очень не нравилось, как бесцеремонно они его разглядывали, его и Гвоздика, как они шушукались, явно на его счет, как пытались говорить с ним, словно он дитя малое, а не мужчина с оружием на боку! Лин даже сдвинул на поясе ножны, к животу поближе, чтобы клинок лучше видно было, Гвоздика на другую руку перехватил, да куда там…