Восхождение самозваного принца - Страница 31
Де'Уннеро тоскливо посмотрел на кружку, потом прямо в глаза Микаэлю, но чумазый охотник в ответ лишь ухмыльнулся.
Бывшего монаха снова стали забрасывать вопросами. Де'Уннеро едва их слышал, ибо его сейчас больше всего занимало происходящее у него внутри. Положение, в котором он оказался, было для него непривычным и неприятным. Сам того не желая, он расслабился всем телом. Перед глазами плавал туман. К происходящему вокруг он относился с непривычным легкомыслием. Умом бывший монах понимал, что можно, а чего нельзя говорить, но почему-то вновь начал с излишней откровенностью отвечать на вопросы. Более того, он даже не сразу сообразил, что его втянули в разговор!
— А я хочу еще послушать про Санта-Мир-Абель, — решительно заявил Джедид, проталкиваясь сквозь кольцо охотников, окруживших Де'Уннеро. Причем на ногах он к этому времени держался уже плохо и по этой причине почти плюхнулся к деревенскому дровосеку на колени.
Де'Уннеро почувствовал, как внутри у него пробуждается тигр, и напряг всю свою волю, чтобы подавить звериный рык, рвущийся из горла. По мере того как слабела человеческая природа бывшего монаха, тигр-оборотень, наоборот, набирал силу.
Но пока Де'Уннеро еще мог подавить зверя. Только бы эти глупцы не лезли к нему вплотную и перестали бы донимать его своими идиотскими вопросами…
— Как-нибудь я тоже отправлюсь в этот самый Санта-Мир… истинно говорю! — продолжал бубнить Джедид.
С каждым словом, произносимым заплетающимся языком, и с каждой попыткой удержать непослушное равновесие его рука с кружкой вздрагивала, расплескивая содержимое на штаны Де'Уннеро.
Бывший монах прикрыл глаза. Главное — удержать зверя, не дать ему вырваться…
Ему в руки сунули кружку, сопроводив это действие нестройным громогласным хором:
— А ну давай, а ну еще!
Де'Уннеро, пытаясь воспротивиться, сумел выплеснуть половину налитого вина себе на колени. Он вскочил — и вдруг отчетливо ощутил в себе натиск рвущегося наружу зверя. Тогда бывший монах вновь опустился на стул и сосредоточил остатки сил на внутренней борьбе, поэтому даже не заметил, как кто-то наклонил кружку, все еще зажатую в его пальцах, и влил-таки выпивку ему в рот.
Он инстинктивно глотнул и почувствовал жжение в горле. Подвыпившие охотники настолько обнаглели, что уже не пытались делать вид, будто наливают ему голубичный сок.
Де'Уннеро не мог даже обругать их; все его внимание было поглощено внутренней борьбой. Он смутно ощущал, как ему поднесли ко рту новую порцию, потом еще одну.
Тогда бывший монах вскочил со стула, отшвырнув кружку, и поплелся к двери, требуя и умоляя, чтобы от него наконец отвязались.
На этот раз никто не пытался его удержать. Де'Уннеро кое-как добрался до двери и с размаху врезался в стену. Опершись об нее, он ухитрился повернуться, оставшись на ногах. Закрыв глаза, бывший монах старался дышать как можно глубже, с каждым вдохом загоняя тигра внутрь и заставляя себя успокоиться.
Похоже, он все-таки одолел зверя. Только бы они дали ему спокойно постоять здесь и больше не лезли с разговорами и выпивкой…
Этого будет достаточно. Нужно просто успокоиться.
Глаза Де'Уннеро оставались закрытыми, а все мысли были направлены на восстановление внутреннего равновесия. Поэтому он не заметил, как рядом с ним очутился грузный Миклин. Предводитель деревни был уже заметно пьян.
— Нет, ты все-таки скажи, как ты это обделал? — спросил рослый охотник, сильно ткнув Де'Уннеро в плечо.
Сморщившись больше от разброда в мыслях, нежели от грубого тычка, бывший монах открыл глаза и вопросительно поглядел на деревенского главаря и тех, кто стоял за его спиной, ухмыляясь во весь рот.
— У вас что, язык отсох, господин Бертрам Даль? — не унимался Миклин, снова обрушив свою ручищу на плечо Де'Уннеро. — Ты же такой щуплый, и вдруг уложил четверых разбойников. А может, у тебя дружки завелись, о которых мы знать не знаем?
И предводитель охотников в третий раз ткнул его в плечо. Де'Уннеро внезапно сообразил, что этот глупец лупит прямо по тигру!
Вот он, тут как тут, опасный и кровожадный зверь. Кулак Миклина послужил ему маяком, манящим за пределы разума Маркало Де'Уннеро, ослабленного выпитым.
— И когда это ты успел стать таким непобедимым бойцом? — спросил Миклин, приблизив свое лицо почти вплотную к Де'Уннеро; слова вылетали из его рта вместе с брызгами слюны. — А не хочешь ли ты показать нам свое умение? Это ж надо — уложить троих вооруженных молодцов!
Он обернулся к нескольким ближайшим зрителям и пьяно ухмыльнулся.
— Видать, он этому научился, пока колол дрова!
Раздался взрыв хохота. Предвкушая потешное зрелище, к ним, покачиваясь на нетвердых ногах, стали подходить и остальные охотники. Те же, кто видел все с самого начала, понимающе улыбались.
Идиоты, подумал Де'Уннеро. Если бы они знали, куда на самом деле бил Миклин своим увесистым кулаком! Да и может ли тот, кто никогда не видел тигра-оборотня, понять, что такое мощь и ярость выпущенного на волю зверя?
Бывший монах отошел от стены и решительно выпрямился.
— Каких-то трое жалких разбойников! — прямо-таки взвыл от смеха предводитель деревни.
Повернувшись, он с силой толкнул Де'Уннеро обратно к стене.
— Четверо, — спокойно поправил его тот. — Не забывай, что одного я прикончил на дороге. Заодно я убил и его лошадь.
— Ну и дурак! — зарокотал Миклин.
Де'Уннеро понимал причину его злости. С самого основания этой деревушки Миклин являлся ее единственным и непререкаемым вожаком, предводителем, не имевшим соперников. Пожалуй, он бы меньше злился, если бы Де'Уннеро сказал что-то против него или проявил неповиновение. И ведь не придерешься: этот дровосек совершил мужественный и благородный поступок. Однако Миклин сразу почуял угрозу своей беспредельной власти.
Де'Уннеро видел, как в уязвленном и разгоряченном выпивкой сознании Миклина закипает ярость. Тело предводителя охотников сотрясала дрожь. Еще немного — и произойдет неминуемый взрыв.
— Четверо, так он говорит! — орал он. — Все слышали? Это же наш герой говорит!
— Оставь его лучше в покое, Миклин, — посоветовал один из охотников. — Он же не сделал ничего плохого. Наоборот, спас деревню и наше добро.
— Но он должен показать нам, как он сражался с этими проходимцами! — не унимался предводитель деревни. — Мы все должны научиться сражаться, как непобедимый Бертрам Даль!
С этими словами он схватил Де'Уннеро за плечи и оторвал от стены. Точнее, попытался оторвать, ибо мгновение спустя Миклин, взвыв, прижал руки к лицу… К тому, что осталось от его лица.
Маркало Де'Уннеро почти не придал значения случившемуся. Он бросил взгляд на свою правую руку, успевшую превратиться в тигриную лапу. На острых когтях болтался окровавленный кусок плоти.
В хижине воцарилась мертвая тишина. Глаза собравшихся были устремлены на Де'Уннеро и Миклина. Оцепеневшие охотники стояли разинув рты, не в силах поверить увиденному.
Бывший монах понял: случилось непоправимое и ему уже не совладать с вырвавшимся на волю зверем. Его затуманенное выпивкой сознание не могло одновременно противостоять пьяным угрозам людей и натиску зверя внутри себя. Еще немного — и он полностью превратится в тигра. Де'Уннеро попытался крикнуть охотникам, чтобы те бежали отсюда со всех ног и заперлись в самом крепком доме или же взялись за оружие и убили его на месте. Но вместо слов из его рта вырвалось громкое звериное рычание.
Де'Уннеро почувствовал, как его тело скрутили судороги. Превращение началось. Он слышал, как разом протрезвевшие от ужаса охотники окликали его, спрашивая, что произошло, и требуя объяснений. Кто-то кричал, чтобы помогли Миклину. Ослепший и изуродованный, тот корчился на полу хижины в предсмертных муках.
Однако мгновение спустя никто уже не обращал внимания на несчастного предводителя. Все застыли, наблюдая за невероятным зрелищем превращения Бертрама Даля в тигра. Потянулись секунды тишины, казавшиеся бесконечными.