Восхождение Примарха 3 (СИ) - Страница 51

— Не надо их казнить, — чуть ли не одними губами проговорил абсолют. — Я всё на себя возьму.

— Так это и так всё на вас, голубчик мой, — проговорил Ярослав Иванович. — Ты вместе с ними пойдёшь, понимаешь? Только последним. А ещё надо узнать, почему так долго имперская безопасность закрывала глаза на все эти прегрешения, так? Я понимаю, что у вас достаточно заслуг перед империей и изначально всё спускалось на тормозах именно из-за этого. Но всему есть предел. И, глядя на неприличную пухлость этой папочки, у меня закрадывается ощущение, что у вас были слишком тесные отношения с Разумовским. Иначе я узнал бы об этом раньше. А это уже знаете, чем попахивает?

— Госизменой, — мёртвым голосом проговорил Шуйский.

— А что у нас за госизмену-то полагается по закону, а? — император уже откровенно издевался.

— Смерть и забвение рода.

— Во-о-от, — сказал император, словно похвалив усидчивого, но тупого ученика за правильный ответ. — Тут уж восемь смертных приговоров покажутся ерундой, правда? Их ещё до завтрака пережить можно.

— Чего Вы хотите? — спросил Шуйский, понимая, что вряд ли уже выйдет из этого кабинета.

— А я разве не сказал? — совершенно искренне удивился монарх. — Совсем скоро нам предстоит модернизация законодательства. Нужно будет внести правки в некоторые важные документы. Так вот, я хочу, чтобы в этом вопросе вы заняли сторону короны.

— Хорошо, — одними губами проговорил Шуйский.

Я пришёл на тренировку четвёртого курса по боевой магии и открыл учебник на соответствующем разделе. Мне было интересно, как они применяют заклятия во время тренировочного противостояния. Это же надо себя как-то ограничивать? Или специальные понижающие силу артефакты стоят? Но последних я не нашёл.

Старшекурсники откровенно зевали и передвигались по полю арене весьма лениво, словно из-под палки. Только два-три человека с огромным энтузиазмом взялись за дело и принялись мутузить друг друга. Сразу было ясно, что им это нравится.

Но, конечно же, больше всех выделялся преподаватель. Я не знал его лично, но видел несколько раз в стенах академии. Огромный, усатый, с копной тёмных волос, издалека больше похожих на шапку. Мускулистое тело без капли жира намекало на то, что он занимается не только боевой магией, но и тренажёрным залом не брезгует.

Он, как мог, придавал ускорение сонным студентам, выстраивая их на тренировочном поле, на котором, кстати, не было ни снежинки. И я сделал вывод, что поле снизу подогревается, как и на приличных стадионах.

Затем преподаватель разделил пришедших на занятия на пары и объяснил им, какие именно упражнения отрабатывать.

Я открыл учебник и принялся сравнивать приёмы и техники. Каждая пара сначала несколько минут отрабатывала всё в стороне, а затем выходила на центр открытого пространства, чтобы показать тренеру, насколько усвоен урок.

На поле передо мной сошлись водник и земельник. Если они и допускали некоторые вольности, отходя от описанных упражнений, то моих знаний пока не доставало, чтобы это заметить.

Примерно минут через десять после начала, когда на центр поля вышла уже третья пара, я начал получать от происходящего нереальный заряд адреналина. Мне хотелось самому выйти на площадку и зарядить несколько смерчей в спарринг-партнёра.

То ли кто-то прочитал мои мысли, то ли судьбе так было угодно, то ли просто по случайному совпадению через некоторое время преподавателя вызвали в деканат. А ко мне подошёл студент четвёртого курса со странно знакомыми чертами лица.

— Привет, — сказал он. — Я тебя знаю, ты — Никита Державин.

— Совершенно верно, — ответил я, пожимая протянутую руку. — С кем имею честь?

— Я — Виктор Громов, кузен Катерины. Спасибо огромное за помощь ей. У нас в роду уже легенды о тебе складывают.

— Сколько бы гадостей обо мне ни рассказывали, я всё равно знаю больше, — сказал я и улыбнулся.

Виктор же от души рассмеялся.

— Никаких гадостей, правда, — сказал он после. — Мой дядя Арсений только о тебе и говорил в последнюю нашу встречу. И скажу по секрету, очень сетовал, что ты не интересуешься Катериной, как женщиной.

Я закрыл лицо ладонями.

— Вот так, раз поможешь женщине, а тебя на ней тут же женить захотят, — проговорил я.

— Это точно, — согласился Виктор. — Я чего, собственно, подошёл. Вижу ты сидишь, записываешь, смотришь. Интересно?

— Да, — кивнул я, — очень.

— А хочешь сам попробовать? — Громов сделал приглашающий жест.

— Да я бы, может быть, и хотел бы, — начал я, порываясь встать, — но совсем не знаю, как и что надо делать.

— Это всё ерунда, — сказал Виктор. — Обычный тренировочный бой. Для новичков вешаем полущиты, а дальше всё как в обычной драке. Технику потом по учебнику подтянешь. Там, конечно, нудно, но зато всё по науке.

— Попробовать бы, конечно, было бы здорово, — сказал я, вставая.

— Давай со мной в спарринг вставай. Я-то тебя точно не зашибу, — Виктор открыто улыбнулся.

Я проверил его на желание мне навредить. Ничего. Заглянул в свой «тревожный чемоданчик». Пусто. Ничто не предвещает осложнений.

— Хорошо, давай, — сказал я и двинулся за Громовым на площадку.

Он мне дал небольшой артефакт, который создавал полупроницаемое поле вокруг меня, блокируя потенциально опасные воздействия. Вот только я сомневался, что это поле может хоть сколько-нибудь серьёзно повлиять на настоящее боевое заклятие четвёртого-пятого уровня.

— Ты не переживай, — сказал Виктор. — Я буду использовать заклятия первого-второго уровня, чтобы не вынуждать тебя защищаться сверх силы.

— А на кой мне тогда артефакт? — поинтересовался я.

— Пусть будет, вдруг я всё-таки переусердствую.

Такая постановка вопроса меня позабавила, но зато я теперь понимал, что должен быть готов к воздействию и более высокого уровня.

Вообще боевая магия — это музыка в мире магии. Это танец тела и ума, плетущего защитные или наступательные заклятия. Успех, собственно, битвы зависит от того, насколько ты правильно подберёшь магические инструменты к этой конкретной ситуации.

Виктор начал атаковать меня довольно слабыми волнами, не выше первого уровня. Но зато их сразу же появилось много-много, и отбиваться оказалось неожиданно тяжело. А нужно было ещё и наступать.

Я решил, что именно боевая магия мне просто необходима.

Не изобретая чего-то из ряда вон выходящего, я ударил по Громову тучей маленьких смерчиков, которые он отбил, шутя, единым ударом. Так я особо и не ожидал, что он испытает хоть какие-то трудности с ними. Мне нужно было посмотреть, что именно он предпримет. И я увидел. Он протянул сквозь них холодную воду, и мои карманные торнадо просто замёрзли и распались.

Тогда он атаковал меня водными лезвиями. И тут я уже вспомнил абсолюта, который трепал нас на Патриарших. Только те лезвия выглядели действительно угрожающе, а эти… Они рассыпались от одного дуновения ветра.

— Отлично, — похвалил меня Виктор. — Можешь попробовать что-то посерьёзнее в атаке. Умеешь комбинировать?

Про комбинаторику в атаке я читал. Мне, как скрытому эфирнику, это знание нужно было позарез. Это когда одной стихией вызываешь некие подвижки в другой. И противник получает ущерб не от той магии, к которой был готов.

Мысля в подобном ключе, я присмотрел песок под нашими ногами. Был он не сглаженный водой, а изначальный — с очень острыми кромками. Полагая, что Виктор и тут будет готов, я приступил к обманному манёвру.

Я поставил перед собой воздушную стену, под её прикрытием формируя направленные воздушные потоки, рвущиеся снизу вверх. Стену я пустил на Громова, и он, конечно же, с лёгкостью справился с ней. Вот только он оказался совершенно не готов, что сразу же за этим ему в лицо ударят две струи песка, поднятые моими потоками.

В последний момент он всё-таки смог отшатнутся и поставить защиту. Но лишь от одного полностью, а от второго лишь частично.