Восход звезды - Страница 20

– Что-то не так? – спросила она.

Тихо долго смотрел на нее, прежде чем ответить.

– Тебе когда-нибудь приходилось видеть что-то такое, что сначала казалось нереальным, но потом ты начинала в это верить?

Эстрелла ощутила, как по ней пробежала дрожь. Она кивнула, но ей не хотелось об этом говорить. По крайней мере, не сейчас. Прошло уже очень много времени с тех пор, как она последний раз видела мерцающую фигурку лошади, которая так верно вела их.

– Расскажи мне, Тихо, – проговорила она едва слышно. – Что ты видел?

Он долго молчал.

– Я видел сову, сову-омо, как ее называли люди. У нее белое лицо, и она бесшумно летает в ночи. И мне кажется, что, возможно, эта сова стала жилищем для духа Гару, женщины, которая вырастила меня.

– Жилищем для духа?

– Да. В мире нашего народа некоторые духи становятся защитниками тех, кто остался на земле. Они иногда покидают стойбища духов, чтобы посмотреть на тех, кого любили. Гару нашла меня, когда меня бросили умирать из-за моей кривой ноги, и теперь она наблюдает за тем, как я живу. Но последнее время она не часто приходит, и мне кажется, это потому, что у меня теперь есть вы, Первый Табун. – Он помолчал. – А теперь твоя очередь рассказать мне, что ты видела.

Эстрелла откинула голову назад как можно дальше.

– Видишь звездный ковш и то, куда указывает последняя звезда?

– Да. На Полярную звезду.

– Это наша путеводная звезда.

– Но эта звезда – настоящая. Никто не упрекнет тебя в глупости за то, что она служит тебе путеводной звездой.

– Я знаю, но я иногда вижу еще кое-что, что ведет меня, – сказала Эстрелла.

Она рассказала ему о маленькой лошадке, которую она впервые увидела в отблеске глаз своей матери перед ее смертью.

– Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что это был за конь, что все это значит. Я потом видела его вырезанным на скале, как будто он всегда был там. Но однажды я вдруг поняла, что он действительно был там всегда. Я думала, что я веду табун к сытной траве, но потом осознала, что на самом деле он вел нас по тропе, которая древнее, чем само время, вел не только к сытной траве, но к… к…

– К чему?

– К тому, откуда начались все лошади. Понимаешь, мы возвращаемся домой, туда, откуда все началось. Он – Первый Конь. Лошадь Рассвета.

Тихо поднял руки и обнял Эстреллу за прекрасную морду. Он уже так вырос, что с легкостью достал до звездочки на лбу, из-за которой кобыла и получила свое имя. Он начал гладить ее пальцами.

– Эстрелла, я видел твою маленькую лошадку.

– Что? – Эстрелла едва не потеряла равновесие от удивления. Может быть, когда он накладывал себе швы, он так глубоко заглянул к ней в глаза, что увидел созвездия, пролетавшие перед ее мысленным взором?

– Мне показала ее сова.

– Та самая, которая стала жилищем духа Гару? – спросила Эстрелла.

Тихо кивнул.

– Это было очень странно. В ту ночь, когда я увидел сову-омо, я почувствовал, как мой собственный дух вылетел из моего тела, как будто я оказался снаружи и смотрел на самого себя. И тогда сова заговорила со мной.

– И что она сказала?

– Она много чего говорила, кое-что я не понял. Она говорила о чем-то, что называется га, но об этом станет известно, только когда придет время.

– Придет время? – Эстрелла была озадачена.

– А еще она сказала мне то же самое, что и ты. Первый Конь, сказала она. Конь Рассвета. Это он ведет табун.

– Но где он сейчас? И где твоя сова-омо? – печально спросила Эстрелла. Она с тоской посмотрела в глаза Тихо, как будто искала там Коня Рассвета, но видела лишь свое отражение.

– Я думаю, они с нами, Эстрелла. Мы с тобой, должно быть, древние духи или ткачи времени, так говорила сова. И я, и ты – нити в одном и том же покрывале.

Тихо откинул голову, посмотрел на звездное покрывало ночи и поплотнее завернулся в одеяло.

Ночь была звездной. Эль-Миэдо ехал верхом на Пегасусе. Воздух вокруг был насыщен запахом пумы, но жеребец не пугался. У одного из помощников Эль-Миэдо лошадь заартачилась, отказываясь идти дальше, и он начал яростно бить ее по плечу.

– А, дон Роберто, смотрю, у вас упрямая кобыла! – насмешливо сказал Эль-Миэдо.

– Там, впереди на тропе, кровь. Наверное, кровь пумы; это единственное, чего боится моя кобыла.

– Поезжайте рядом со мной. Эль-Нобле прекрасно слушается.

– Он не пугается?

– Никогда! – самодовольно ответил Эль-Миэдо.

Краем глаза Пегасус то и дело замечал крадущуюся тень Койота. Он почувствовал, что время пришло. «Это ночь, в которую ты будешь назван. Твое истинное имя сойдет с небес», – услышал он знакомый шепот в голове.

Кобыла, которую звали Артемида, нервно гарцевала сбоку от жеребца.

– Там кровь на тропе. Кровь пумы, – проржала она.

– Артемида, тебя же назвали в честь богини охоты. А ты пугаешься капельки крови, – ответил ей Пегасус.

– Пума убила моего жеребенка. И ты думаешь, я могу не пугаться?!

Он презрительно фыркнул.

– Я думаю, ты можешь выполнять свою работу. Служить хозяину!

– Неужели ты не боишься?

– Как сказал мой хозяин – никогда!

Пегасус рысью пошел вперед. Его всадник дал ему волю, потому что жеребец не испытывал страха и как будто знал, куда идти. Там, где на тропе была кровь, он на секунду задержался и наклонил морду к земле, принюхиваясь. Он уловил еще какой-то запах. Похожий на лошадиный, но не совсем. Это… конь… и… человек? В воздухе смешались запахи крови трех существ. Тут и Эль-Миэдо заметил кровь. Он спешился и пошел по тропе, чтобы получше рассмотреть кровь и следы. Спустя две минуты он бегом вернулся к Эль-Нобле.

– Здесь прошли лошади! – воскликнул он и потрепал жеребца по холке, потом взглянул на небо. Созвездие крылатого коня ярко сияло. – Боже мой! Звезды пролили свой свет на этого коня!

Это было в точности то, что предсказывали ему его грезы. Он должен получить королевство, корону, империю. Он нашел лошадиные следы.

– Эль-Нобле нашел след! – воскликнул помощник. – Мы поймаем этих лошадей, а потом пойдем и завоюем все здешние земли!

– Его имя больше не Эль-Нобле, – возразил Эль-Миэдо. – Отныне он будет носить имя небесного крылатого коня ночи. Мы будем звать его Пегасусом. Позови священника.

Сердце Пегасуса гулко колотилось у него в груди. «Отмщение и возвышение». Слова Койота звучали у него в голове. Он повернул голову к склону, заросшему полынью, и увидел, как Койот, пританцовывая, скрывается в ночи.

Толстый святой отец прискакал к ним из задних рядов отряда. С помощью слуги он слез с коня и поспешил к Эль-Миэдо, стоявшему рядом с жеребцом. Двое мужчин обменялись несколькими словами. Падре отослал слугу обратно, чтобы тот принес его седельную сумку. Когда он вернулся, святой отец достал сосуд со святой водой и кусок белой материи, которой он благословлял лошадей на день Святого Элигия. Однако то было просто благословление, не крещение. Можно ли окрестить животное? Тем более именем варварского бога – Пегаса? Священник колебался, хотя не осмеливался перечить Эль-Миэдо. Но что на это скажет Его Преосвященство кардинал? Ну, с другой стороны, Его Преосвященство очень, очень далеко отсюда. Падре кивнул Эль-Миэдо, который слегка ударил Пегасуса кнутом под колени. Пегасус склонил голову и опустился на одно колено, грациозно протянув вторую ногу вперед. Эль-Миэдо снова кивнул святому отцу, и тот начал окроплять голову Пегасуса святой водой.

– О Господь мой, благослови этого коня, чтобы был он крепок телом, и да хранит его Святой Антоний, покровитель всех живых тварей, от всякого зла. Я Нарекаю тебя Пегасусом во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Пегасус чувствовал, как стекают по голове капельки воды, и направил уши вперед, прислушиваясь к бормотанию священника. «Жил ли когда-нибудь конь, который мог бы сравниться со мной?» – думал он, трепеща каждой клеточкой своего большого тела.