Восход черной звезды (СИ) - Страница 58

Поднявшись, я обвела всех торжественным взглядом, поняла что торжественность несколько нарушается пропорциями в росте… не долго думая, передала кружку Адрасу, опершись о плечо Ошрое забралась на скамью с ногами, вновь забрала кружку у принца Мрака, повторно оглядела гномов, и отсалютовав кубком, громко произнесла:

— Благодарность дающим!

Поднявшийся одобрительный гул, был лучшим подтвержением правильности начала моей речи. Обождав несколько мгновений, я продолжила:

— Счастливы вы, те кто в подвигах славен, в дому добр, в труде отважен! Сильны ваши воины, прекрасны женщины! Так пусть река перемен, что уже плещется у порога, принесет процветание и блага, свет солнца и вкус ветра, и вершины гор, коих вы достойны, как никто иной! За вас, великий народ, до самого дна!

Пить откровенно было страшно, но где-то в глубине души успокаивала мысль, что если кесарь спас меня от смерти, то и от отравления как-нибудь спасет. Но опасения были напрасны. Варево, что только что бурлило в котле, оказалось лишь чуть корчеватым, пряный вкус трав смешался с чем-то свежим и холодящим, словно я жевала веточку мяты, спирт тут, конечно, присутствовал, но пилось легко, правда лишь по началу. С половины кружки и до конца пришлось вливать в себя усилием воли, но я справилась. Выпила все, и демонстрируя, что кубок пуст, перевернула его донышком кверху, ощущая, как стремительно пьянею.

Гномы радостно взревели!

Послышались одобрительные возгласы, крики, благодарности за слова, а я искренне надеялась, что меня не стошнит сейчас на глазах у всех, и что я не рухну вообще.

— За Смоляную блестючку! — оглушительно заорал Ошрое, после чего наливать начали всем и массово.

— Руку, Катриона, — позвал Адрас.

О, я была безумно благодарна ему за помощь, чувствуя, что сама едва ли сумела бы слезть со скамьи — перед глазами все уже начало кружиться. Гномье варево сбивало с ног на лету практически. Хуже, чем семедейка.

Далее все проходило как во сне. Начался пир, в котором первый кусок разрезанного хлеба дали мне, и первый кусок от студня, при виде которого позеленели все мои сопровождающие, особенно Тэхарс, затем мне же дали самое вкусное по мнению гномов от быка — голову! Я честно прожевала хлеб, с удовольствием съела студень, он оказался повкуснее того, что доводилось пробовать на севере, но вот голова быка это было уже слишком. Спас Тэхарс. Со словами «Императрица, сейчас я тебе дам самое вкусное», он встал, передвинул блюдо с головой к себе ближе, достал внушительный ножик, одним ударом раскроил им череп животного, и достал оттуда…

— Это мозг, — сообщил мне Адрас, передавая мой ломоть хлеба Тэхарсу.

Дракон даже как-то с любовью намазал мне это нечто на ломоть, потребовав соли посалил все, затем поперчил, после передал мне. Будь я сейчас пусть даже наследной принцессой Оитлона, отказалась бы, но являясь императрицей государства, которое еще только предстояло строить, мужественно взяла бутерброд и демонстративно от него откусила.

— Мне вас жаль, — шепотом сообщил принц Мрака.

— Мне меня тоже, — прожевав и дождавшись пока внимание с меня переключится на очередной тост очередного из старейшин, ответила я.

И не то, чтобы это было не вкусно, но сама мысль о том, что я ем с одной стороны, и радостно обсасывающий косточки бычьего черепа Тэхарс с другой… А еще я понимала, что никак, и ни коим образом мне этот ломоть хлеба не доесть, а надо бы, не хотелось оскорблять гномов еще до начала наших деловых отношений.

И тут внезапно стало тихо.

Тихо настолько, что я отчетливо услышала, как где-то за городом звонко капает вода. И это была испуганная, полная ужаса тишина скованных страхом гномов.

О причинах возникновения напряженной паузы догадываться не приходилось — я не оборачиваясь точно могла сказать, что там кесарь. И лишь улыбнулась, когда знакомые сильные руки скользнули на плечи, и император Эрадараса, наклонившись, прошептал на оитлонском:

— Несколько неожиданно ощущать твою радость по поводу моего появления, нежная моя.

Запрокинув голову, все так же с улыбкой взглянула в его ледяные глаза и честно призналась:

— Я действительно рада видеть вас, мой кесарь. — Улыбнулась шире и добавила, — вы явились в самый подходящий момент, чтобы спасти меня от этого бутерброда с мозгом. Кстати, вы любите мозги?

— Исключительно платонической любовью, — ответил император Араэден, склоняясь к моим губам.

Поцелуй был нежным, благодаря хмелю даже приятным, но закончился быстро по причине того, что я просто обязана была сказать:

— Боюсь вашим отношениям с мозгами пришло время перейти на новый уровень, мой кесарь.

Усмехнувшись, пресветлый выпрямился и протянул руку принцу Мрака, произнеся просто:

— Брат.

Адрас поднялся, протянул руку в ответ со словами:

— Рад твоему возвращению, брат.

Они обменялись крепким рукопожатием, после чего кесарь сообщил:

— В моем доме тебя ожидают лучшие покои.

Вспыхнул портал.

Принц Мрака, поклонившись мне, переступил через лестницу и скрылся в переходе, правда я не удержалась от вопроса:

— Адрас, вы посетите завтра со мной человеческий город?

Он остановился, полуобернулся и с улыбкой ответил:

— Катриона, от посещения чего-либо в вашем обществе, я не откажусь ни за какие сокровища Тэнетра. До завтра.

— До завтра, Адрас, — пожелала я, чувствуя себя крайне довольной, — и моя благодарность за сегодняшний день!

Портал закрылся.

После чего кесарь произнес:

— Эдогар, свободен.

Главная моей канцелярии портал для себя вызывал сам, но зато я радостно помахала ему на прощание и покидал нас эллар с плохо скрываемой улыбкой. Далее император взглянул на Тэхарса.

— Не, я останусь, я еще голову не доел, — отозвался дракон.

Кесарь кивнул, принимая его решение, а затем преспокойно уселся рядом со мной собственнически обняв меня же за талию, чем окончательно шокировал гномов. И так как все они потрясенно продолжали молчать, не зная бежать прочь сломя голову, или же остаться, Араэден, проигнорировав этих неопределившихся, поинтересовался у меня:

— Нежная моя, что это за гробоподобные последствия насморка дракона?

С трудом сдержав улыбку, величественно ответила:

— Это наварень, мой кесарь. Блюдо весьма напоминает по вкусовым и внешним свойствам известный в племенах на севере Оитлона студень, но на мой личный взгляд значительно превосходит его по вкусу. Попробуете?

— Если ты настаиваешь, — загадочно ответили мне.

Чувствуя себя не слишком комфортно под всеобщими взглядами потрясенно молчавших гномов, я поднялась, взяв нож потянулась к навареню, отрезала внушительный дрожащий кусок, наколола на гномью двузубчатую вилку, и аккуратно держа трепыхающееся блюдо, положила на свою тарелку, за неимением другой. Просить иную было неудобно, использовать тарелку Адраса — неэтично, так что я выбрала меньшее из зол. После чего села, пододвинула свою тарелку заполненную студнем к кесарю, и молча передала ему вилку. Император посмотрел на меня, на студень, снова на меня, а затем очень выразительно на Ошрое. И гном, опомнившись вскочил столь резко и неуклюже, что едва не обронил стол — благо кесарь удержал, и заорал на весь гномский город:

— Взвара великому императору!

После чего схватил мою кстати железную кружку, и передал ее подскочившему гному, который сбегал и налил в нее варева из общего котла. Потом продолжили наливать всем, но с опаской, без прежнего задора, и в целом аккуратно отправив по домам женщин и детей. От хмельного угара мало что осталось, но я была бы последней, кто осудил бы этот славный народ за подобное. Просто сложно иначе относиться к присутствию того, кто способен в один миг сравнять с землей весь их город вместе с жителями. И все знающие кесаря вовсе не были уверены в том, что ему для подобного в принципе повод потребуется…

Пытаясь хоть как-то сгладить обстановку, я повернулась к вновь севшему Ошрое и спросила: