Восход черной звезды (СИ) - Страница 44

- Разработать планы застройки городов? — спросил Эдогар.

«Ну уж нет!» — мрачно подумала я.

Озвучила иное:

- Разве подобает пресветлым детям света, заниматься постройкой города для иных? Пусть строят сами.

В глазах Эдогара впервые за сегодняшнее утро промелькнуло одобрение. Светлый, что с него взять, кроме невероятной работоспособности и запредельных возможностей. И именно их, то есть работоспособность и возможности главы моей канцелярии я и собиралась подвергнуть серьезным испытаниям.

- А теперь в Лунный дворец, — скомандовала я. — Пора нанести визит истинной вежливости лорду Ларвейну.

И вот только я собиралась попросить Эдогара открыть портал, как распахнулась дверь и на пороге показался кесарь собственной персоной. Хотя, о чем это я, сомневаюсь, что он мог бы показаться какой-нибудь иной персоной… впрочем это кесарь, он может практически все, а чего не может, тому быстро обучается.

Великий император, едва заметно усмехнулся, вошел в мою канцелярию и холодно произнес:

- Все вон.

Что?!

- Все, стоять! — воскликнула я, прежде чем даже осознала, кому имела глупость перечить.

Но даже когда осознала, развернувшись к Великому и абсолютно же, гоблин раздери, непобедимому, все равно решила настоять на своем:

- Мой кесарь, — я сошла с постамента, ведущего к живой и изменяемой карте Эррадараса… в смысле Сэтарана, придерживая край платья подошла к императору, — если вы возжелали побеседовать со мной, для этого вовсе не обязательно тормозить работу всей моей канцелярии. Поверьте, мне не сложно будет выйти и уделить вам все свое внимание.

Напрасно я ожидала, что кесарь прислушается к голосу разума. Или к нему прислушаются все остальные… Увы, эллары поднялись, и торопливо, словно тени, очень напомнив мне в этот момент рабынь, покинули канцелярию через дополнительные двери. Через секунду я осталась один на один с ледяным уничтожающим взглядом великого императора Араэдена.

- Нежная моя, мои приказы не оспариваются, — холодно произнес он.

Да-да, конечно, знаю, помню, а забыть вы не дадите.

Крутанувшись на каблучках, я вернулась к карте, прикоснулась к ней

пальцем, заставляя откликнуться на мое движение, развернула, позволив изображению пресветлых земель мелькать перед глазами. И остановила движение даже прежде, чем осознала это, заметив ярко пылающее здание. Увеличила изображение и обнаружила, что горит не что-нибудь, а одна из наших крепостей по реке Эхее.

- Вы это видели? — поинтересовалась, обернувшись к кесарю.

И невольно вздрогнула, обнаружив что властитель Эррадараса стоит за моей спиной, настолько близко, что мне тут же захотелось сделать шаг вперед, но там была карта, отступать было некуда.

- Да, нежная моя, я осведомлен, — ледяным тоном сообщил император.

И стоило бы мне промолчать, но нет, я все же выдала весьма язвительное замечание:

- Ваша осведомленность вызывает искреннее восхищение, мой кесарь.

Еще бы не вызывала, император ведь умудрялся как-то находить время на дела военные, и это на фоне тотального контроля своей ценной и вывезенной из иного мира упомянутой в пророчестве супруги! Удивительно, да.

- Нежная моя, — прозвучало предупреждающее.

Да, да, молчу и даже перестаю мыслить… Могу еще перестать дышать, ну так для разнообразия и в память о некоторых прелюбопытных моментах нашей богатой на события супружеской жизни.

- Кари!

Действительно, чего это я? Видимо память у меня девичья.

- Исключительно из любопытства, при чем тут девичья память? — поинтересовался кесарь.

- Да так, забыла с кем разговариваю, — угрюмо ответила я.

А затем резко развернувшись, запрокинула голову и честно

призналась:

- Мой кесарь, я определенно сегодня не в духе.

- Я заметил, — раздалось с высоты роста, возраста, положения и прочего.

- И если быть совсем откровенной, — продолжила я, глядя на властительствующего супруга, — у меня нет сил на то, что бы вас сегодня панически бояться и демонстрировать безусловное подчинение. Нет, если вы этого потребуете, особенно в своем истинном стиле, то, несомненно, я подчинюсь, как впрочем и всегда… Но я правда не в духе. И менее всего мне хочется лицезреть вас после вчерашнего. И я была бы очень благодарна, если бы в будущем, вы были бы столь любезны, что перестали бы вызывать у меня внезапные обмороки! Знаете, это было…

А договорить мне не дали!

Совершенно внезапно, прервав меня на полуслове практически, кесарь вдруг наклонился, и приник к моим губам. Властно, уверенно, предельно категорично накрыл собственными, вынуждая заткнуться и замереть, в страхе даже помыслить о сопротивлении… Но уже в следующий миг деспотичное требование о подчинении вдруг исчезло, словно его и не было… И теперь кесарь целовал меня с явным знанием своего дела, что не удивительно, учитывая, как минимум триста лет опыта, но я не противилась. Меня обнимали, ко мне прикасались с нежностью и страстью, и это пусть на миг, пусть обманчиво и фальшиво, но отдалило то дикое чувство тоски и одиночества, что душило с самого момента появления в этом чужом для меня мире. И я замерла под прикосновениями властителя Эррадараса, едва дыша и впитывая эту ласку, как теплый солнечный свет… Мне было так хорошо, что я постаралась просто не думать о том, кто меня целует.

И вот это как раз стало фатальной ошибкой!

Кесарь остановился, взяв за подбородок, вынудил посмотреть в его заметно суженные от ярости глаза, жестко усмехнулся и поинтересовался:

- Полегчало?

Все еще пребывая в некотором тумане после случившегося, рассеянно ответила:

- Да, вы знаете, определенно стало легче.

- Я рад, — прозвучал холодный ответ. — Мне продолжать?

Чуть не ответила «да», но тут же одернула себя, вспомнив о

нравственности, этике, и вообще о том, что как бы не слишком прилично себя веду… Потом промелькнула мысль, что в принципе вполне прилично, учитывая факт наличия нашего брака… Потом подумала, что обязательно нужно будет развестись перед тем как перенесусь в свой мир, потому что вот как раз выходить за муж за Динара, будучи все еще замужем за кесарем, будет определенно аморально. И вот да, надо бы уточнить:

- А в Эррадарасе приняты разводы? — поинтересовалась я.

Кесарь не ответил, глядя на меня столь холодно, что его взглядом,

вероятно можно было бы океаны замораживать. С другой стороны я, наверно совершенно напрасно задала данный вопрос, в конце концов, разве о смерти мужа не говорят «ушел в другой мир»? А я буду вдовой, у которой муж просто в другом мире остался, суть в принципе та же самая.

И вдруг меня пошатнуло.

Меня пошатнуло столь основательно, что не удерживай кесарь в объятиях, я бы свалилась, не в силах удержаться на ногах.

Основательно испугавшись, я вцепилась в его камзол, тяжело дыша и пытаясь понять, что происходит.

- Успокойся, я рядом, — раздался уверенный голос императора, — разберусь.

Дыхание вырывалось с надсадным сипением, пальцы, сжимавшие ткань его камзола, побелели, а в сознание промелькнуло ошеломительное — кесарь знал, что сейчас произойдет. Знал и бросив все, примчался ко мне. А нападение на крепость в таком случае это что, отвлекающий маневр?

Додумать не успела, следующий удар и я с хрипом начала сползать на пол, и сползла бы, но кесарь подхватил на руки, отнес к моему рабочему столу, усадил и встав максимально близко, в безусловно бесстыдной позе, вновь обхватив мое лицо ладонями, склонился к губам. Согрел дыханием, накрыл собственными и поцеловал легко, едва ощутимо, очень ласково… Отстраненно подумала, что ласковый кесарь явный признак того, что сейчас кто-то умрет, но уже в следующий миг никаких мыслей не осталось. Ничего не осталось, кроме нарастающе страстного, отбирающего дыхание, властного, уверенного поцелуя, требовательного, сильного, опытного. И я вдруг ощутила беспомощность в его руках, под напором его ласки, в ауре его властности. А где-то внутри вдруг начало зарождаться что-то бесконечно теплое, обволакивающее, заставляющее терять свободу мыслей, чувств, желаний, нахлынувшее жаждой придвинуться ближе к сильному телу, сжать дрожащими ладонями не край столешницы, а его плечи, прикасаться не к холодному столу, а ощутить под пальцами тепло его кожи, и раствориться в ощущении абсолютной принадлежности ему.