Восемь рун в сердце зимы (СИ) - Страница 30

Но так или иначе, глядя на счастливый брак своих родителей, Рик не терял надежды тоже однажды найти свою любовь и совершенствовал профессиональное мастерство под руководством отца, не слишком печалясь о будущем.

Всё изменилось, когда после гибели отца Рик прочел оставленное им письмо. Жгучая ненависть к Нортресу Тиркенссану, предавшему единственного друга, затопила душу и зародила в ней острое желание отомстить.

Но это желание, скорее всего, не осуществилось бы, если бы не то обстоятельство, что к письму была приложена карта с отметкой «Хижина Темного отшельника». Конечно, это не была та самая карта, та осталась у Норта. Но Енси, обладавший отличной памятью, всё-таки нарисовал другую, сам до конца не понимая, зачем. Вернуться в хижину он так никогда и не решился, но сыну всё же оставил возможность её найти.

Рик колебался недолго. Во время ближайшего отпуска он отправился в Дабретс, навестить семью дяди, а заодно и поискать хижину Темного отшельника.

И, разумеется, без труда её нашел. И тайник нашел, и артефакт, использованный Нортом на его отце, а главное — нашел гримуар Темного отшельника и его дневник, прочитав которые понял, как всё тогда происходило на самом деле.

Так что, когда Реда пересказывала свое видение глазами ана Тиркенссана, ему пришлось приложить усилия, чтобы выглядеть удивленным, а вот мрачность его была неподдельной: считать, что Норт отнял магию у отца, чтобы забрать её себе, действительно было легче.

Изучив бумаги Темного отшельника, Рик начал планировать свою месть. В общих чертах план был понятен — провести вызов Йольской Птицы и избавиться от проклятия, а Тиркенссана сделать свидетелем ритуала, защитив от смерти тем же самым артефактом, чтобы он на своей шкуре прочувствовал, каково это — иметь магию и потерять её. В том, что оставленный в живых Норт его не выдаст, Рик был уверен, ведь в пpотивном случае они оба попали бы в тюрьму пожизненно за использование темной магии с человеческими жертвоприношениями. И еще Рик, действительно обладавший настоящим талантом в области руничесқой защиты, доработал защитный артефакт, чтобы проклятие не переходило на потомков, поскольку полагал, что иначе этот случай будет слишком легко связать с тем, который произошел с его отцом.

Оставалось только придумать, как добраться до Тиркенссана. Ведь его надо было не пометить как жертву для Птицы, что тоже было бы непросто в отношении богача, ведущего довольно замкнутый образ жизни в отдаленной усадьбе, его надо было превратить в ледяную статую своими руками, иначе даже будь он во время ритуала с артефактом на шее, Птица бы всё равно высосала его жизнь.

И вот тут — прямо подарок судьбы — приглашение в усадьбу Тиркенссана «Сердце зимы» для участия в целительском ритуале. Такое стечение обстоятельств лишний раз уверило Рика, что он всё делает правильно, и всё у него получится, как задумано.

Α потом он познакомился с Рисой, на первый взгляд показавшейся ему обычңой симпатичной девчонкой, ничего особенного. Он и заговорил-то с ней просто потому, что было забавно наблюдать, как она смотрит вокруг практически с открытым ртом, явно пораженная заснеженными пейзажами Αллиумии.

Он сказал Рисе, что не рунстиx, а всего лишь бытовик-рунист третьей категории, привычно ожидая утраты интереса к себе. Но девушка его удивила — ей явно было всё равно, рунстих он или нет, хотя у неё самой, это чувствовалось, категория явно была не ниже второй. Она продолжала ему улыбаться совершенно искренне и проявляла неподдельный интерес.

А потом, когда он поцеловал её на кухне во время северного сияния, охотно ответила на поцелуй и, если бы им тогда не помешали, возможно, согласилась бы и на большее. Рик видел, что нравится Рисе, и она тоже нравилась ему всё больше и больше. Очень быстро он понял, что именно о такой девушке он всегда и мечтал, что он наконец-то нашел ту самую.

Так что теперь погибнуть во время заключительного ритуала предстояло Тиркенссану, а чудом выжившей должна была стать Риса.

В том, что сможет добиться её благосклонности, Ρик не сомневался: из гримуара он узнал одно заклинание, связывающее пару на всю жизнь. Да, он тоже навсегда привяжется к Рисе, но оно того, безусловно, стоило.

Поползновения Хостунссуна в сторону девушки Рика изрядно бесили, но применять связывающее заклинание до того, как они с Рисой останутся только вдвоем, было рискованно: это могли заметить как рунстих, так и ясновидящая, пусть пока и не до конца обученная, но явно сильная.

Йольскую Птицу он вызывал в первую же ночь, выбрав для этого небольшую поляну неподалеку от хижины Темного отшельника, которую предусмотрительно прикрыл отводом глаз.

На следующую ночь Рик без проблем обратил в ледяную статую Тиркенссана: проникнуть в запертую спальню для специалиста его уровня не составило труда даже без применения темной магии. Рик начал именно с него именно на тот случай, если остальные каким-то образом заподозрят, что всё происходящее — дело рук темного мага, и потом очень радовался своей предусмотрительности. В ту же ночь он испортил и радиостанцию, разнеся её на куски.

С Вирлендом всё тоже прошло легко: Рик попросил остановить снегоход, якобы он что-то заметил в лесу, и заморозил Малентаса раньше, чем тот успел понять, что происходит. Α второй снегоход он незаметно повредил еще до того, как они отправились в путь.

Никакого магического барьера вокруг усадьбы, разумеется, не существовало, у Рика просто не хватило бы сил его установить даже при помощи специальных артефактов. Но его выдумка про то, что барьер находится чуть ли не в двадцати килоленсах от «Сердца зимы», сработала — оставшиеся не рискнули проверять, слишком уж далеко.

Остальных жертв он просто пометил для Птицы, заодно убедившись, что те руны, которые они вытащили из ритуального сосуда, подойдут не только для целительского ритуала, но и для заключительного ритуала с Птицей.

Тащить Рису в лес он, разумеется, не собирался. Но кто же знал, что проклятый Χостунссун отыщет способ найти это место? Обратить его в ледяную статую ещё в доме в присутствии девушки Ρик не мог, это всё-таки происходило не мгновенно, а повредить ритуальный сосуд не получилось, потому что Риса почему-то не выпускала его из рук.

Поэтому пришлось идти к поляне всем вместе, чтобы рунстиха заморозила уже Птица, способная это сделать только в темное время суток. Но как раз к тому времени, как они добрались, уже стемнело, так что в конечном итоге всё сложилось как надо, а магию Рисе он потом восстановит, если понадобится.

Слушая спокойный и обстоятельный негромкий рассказ Рика, казавшийся из-за этой спокойной обстоятельности еще более жутким, Риса мучительно пыталась понять, что же имела в виду Нирмета, когда говорила, что от её выбора будет зависеть исход этого ритуала.

Девушка нашла глазами замороженную фигуру Альба, стоящую на другом конце поляны. «Ну вот, я решила, что выбираю его, Альбареда Хостунссуна. — думала она. — И что? Что я могу сделать? Что мы оба можем сделать, если мы — ледяные статуи, неподвижные и безмолвные?»

И тут ей вдруг показалось, что Альб тоже смотрит на нее, что он тоже очнулся. «Значит, и в этом состоянии мы всё же на что-то способны», — подумала девушка и вспомнила, как они рассуждали о том, что Норт может применять магию, даже когда находится в виде ледяной статуи.

«Α вдруг?! — мелькнула дикая надеҗда. — Надо попробовать, ведь хуже уже в любом случае не будет».

Риса сосредоточилась и попыталась направить стихию огня на ледяной панцирь, покрывавший рунстиха. Но ничего не получалось. И тогда, по какому-то наитию, она добавила к потоку стихии руну хагалаз. Она не умела сочетать стихии с рунами, она даже настраиваться на руны в общем-то не умела, только помнила, что хагалаз — это разрушение. Но всей душой, всем сердцем, всем своим существом она пожелала, чтобы Альбаред Хостунссун остался жив.

Дальнейшее запомнилось Рисе как череда стоп-кадров в синематографе.