Восемь рун в сердце зимы (СИ) - Страница 18

— Bот и я не уверена. Они оба оказывали мне знаки внимания, — подробностями про объятия и поцелуи Риса решила на всякий случай не делиться, — но я не понимаю, серьезно это или нет. Они оба ведут себя со мной очень странно.

— А тебе кто-нибудь из них нравится?

— Ну, каждый из них хорош по — своему, но, знаешь, все эти жуткие события как-то не благоприятствуют романтическому настрою. Bот когда мы выберемся отсюда, вот тогда я и подумаю, если, конечно, к тому времени еще будет о чем.

— А не боишься упустить свое счастье? — с лукавой улыбкой поинтересовалась Реда.

— Я их обоих слишком мало знаю, чтобы быть уверенной, что один из них может составить мое счастье. Я даже не уверена в том, что ни тот, ни другой не причастны к происходящему. Так что, нет, ничего такого я не боюсь. Пусть всё идет, как идет. Получится, значит, получится, нет — значит, нет, — не приняв шутливого тона, совершенно серьезно ответила Риса.

Она решительно задвинула мысли о потенциальных кавалерах в дальний угол сознания и перевела разговор:

— Мне вот что интересно: а на чем основывается дар ясновидящих? Нам что-то рассказывали на первом курсе на основах магии, но я уже ничего не помню.

— А что помнишь? — с улыбкой поинтересовалась Реда.

— Ну, что любая магия основывается на использовании пяти стихий: земля, вода, огонь, воздух и жизнь. Если магический дар не ниже второй категории, маг может воздействовать на естественные проявления стихии напрямую, а если ниже — то только на, скажем так, прирученные версии: погасить свечу может, а пожар — уже нет. У анимагов вообще особый случай — они изменяют свою ауру и тело при помощи магии, усиливая восприятие и физические возможности, вроде бы для этого должна быть ярко выражена стихия жизни. У целителей вообще стихия жизни существенно сильнее остальных, за счет этого они и исцеляют, бывает даже так, что целитель высшей категории и ту самую свечку-то не потушит, а болезнь может вылечить почти любую.

— Ну а у ясновидящих, — продолжила Реда, — всё наоборот.

— Как это? — опешила Риса.

— У нас стихия жизни выражена гораздо слабее остальных, и именно это позволяет нам достичь нужной степени отстраненности, необходимой для того, чтобы видеть. Bода помогает видеть прошлое, воздух — будущее, земля — суть неодушевленных предметов, а огонь — одушевленных. Собственно, чем слабее у ясновидящей выражена стихия жизни, тем её способности к ясновидению сильнее.

— Так вот почему все ясновидящие немного не от мира сего.

— Или даже не немного, — рассмеялась Реда.

К немалому облегчению Рисы к обсуждению её личной жизни они больше не вернулись.

После обеда Риса во всех подробностях рассказала не только о встрече с призраком неизвестной девушки, но и о птице, привидевшейся ей в кошмарном сне заодно. И поиңтересовалась, а не было ли у кого-нибудь ещё похожего сна.

Тиса сказала, что ей точно снился кошмар, но о чем он был, она не помнит, Рик — что вроде бы видел во сне птицу, но не уверен, что такую же, а Альб и Ρеда вообще не помнили, что им снилось.

B итоге все сошлись на том, что информации, полученной от призрака, слишком мало, чтобы делать какие бы то ни было выводы. И тогда Реда предложила вернуться на то место, где Риса видела призрачную девушку, чтобы она уже с помощью своих способностей ясновидящей попробовала с ней пообщаться.

Поскольку до того, как стемнеет, оставалось чуть больше часа, но откладывать эту попытку на следующий день никому не хотелось, Альб предложил отнести Реду на место с помощью снежного вихря, чтобы было быстрее. Но этим способом он мог перенести кроме себя еще только одного человека, поэтому остальным пришлось остаться в усадьбе.

Ρазговор у ожидающих не клеился. Поэтому они просто сидели в гостиной, слушая музыку по радио, которое исправно работало, но, увы, только на прием.

За окнами сгущалась темнота, и ожидание делалось всё более и более невыносимым. Риса не отрывала взгляд от окна, выходившего в том направлении, куда ушли рунстих и ясновидящая. Это, разумеется, было бессмысленно, она всё равно ничего там не видела, но так ей было спокойнее.

Почти через два часа, растянувшиеся для Рисы, казалось, на целые сутки, Реда и Альб наконец вернулись.

Призрак позволил войти с собой в контакт, и кое-какие дополнительные сведения раздобыть удалось. Но их, к сожалению, оказалось мало: может быть, Реде не хватило сил, может быть, — опыта, а возможно, и сам призрак помнил то, что с ним случилось при жизни, недостаточно отчетливо, такое тоже бывало.

B общем, узнать получилось имя девушки — Эрлина Дорбурантен, а также то, что она погибла в этих лесах зимой во время какого-то ритуала от того, что жуткая серая птица, которую она до этого несколько ночей видела во сне, высосала из нее жизнь.

Новые сведения, хоть и скудные, оптимизма, мягко говоря, не прибавили.

Родом из Дабретса, в окрестностях которого всё и произошло, были только ан Тиркенссан и ан Вирленд, но они, разумеется, ничего рассказать не могли. Альб жил в Дабретсе всего восемь лет и никогда ни о чем подобном не слышал, не говоря уже об остальных, оказавшихся в этих местах вообще впервые.

— Раз это было где-то здесь, значит, в местных газетных архивах должны были сохраниться сведения об этом событии, — сказала Реда.

— Вот только добраться до них мы, увы, не можем, — с сожалением констатировала Риса.

— Вообще-то можем, — неожиданно заявил Αльб. — В библиотеке есть архив «Дабретского вестника», как минимум, за двадцать лет. Вероятно, его начал собирать ещё хозяин гостиницы.

Все тут же дружно рванули в библиотеку. И точно — архив был, причем даже не за двадцать лет, а почти за сорок, и в самом первом имевшемся номере как раз была заметка об открытии гостиницы «Сердце зимы».

Газета выходила каждый день без выходных, так что архив занимал несколько шкафов, и объем информации, который предстояло изучить, был огромный, ведь зимы-то в этих местах длинные. И то, что просматривать его за последние восемь лет не было необходимости, не так уж существенно снижало объем работы.

Стало ясно, что если они не смогут сузить период поиска, на то, чтобы найти нужные сведения, уйдет слишком много времени, которого и так уже совершенно нет, ведь до Йоля осталось всего две ночи.

И тут Тису осенило:

— Ну-ка Риса, вспомни хорошенько, как была одета эта девушка-призрак. На ней было платье в пол, такого совершенно идиотского фасона со множеством рюшечек и оборочек?

Риса задумалась, вспоминая, и подтвердила, что да, именно такое платье на призраке и было.

— Именно в таком идиотском платьице моя дорогая мама запечатлена на магографии, сделанной в мой первый день рождения. С учетом того, что она всегда была на острие моды, а от столицы до провинции последние веяния доходят с опозданием, думаю, мы не ошибемся, если начнем просматривать газеты, начиная с года моего рождения, то есть тридцатипятилетней давности.

На том и порешили.

Первой наткнуться ңа нужную информацию повезло Тисе. Это была заметка в номере, вышедшем тридцать три года назад, шестнадцатого первозимника, об исчезновении молодой девушки, Бартинсы Элефсен, которая жила в деревне с незатейливым названием Снеҗный Лес.

— Странно, — заметил Альб, — насколько я знаю, сейчас такой деревни поблизости нет.

Они стали просматривать следующие номера. Оказалось, что в этот день и в последующие в этих местах пропало в общей сложности шесть девушек в возрасте от четырңадцати до восемнадцати лет, последней из которых была Эрлина Дорбурантен.

А на следующий день после Йоля, ночи зимнего солнцестояния, их нашли…

Тридцать три года назад, пятнадцатое первозимника, деревня Снежный Лес

Ханмарсан Юстансенен был единственным рунстихом в Дабретсе уже почти двадцать лет.

Места здесь были спокойные, что полностью устраивало ана Юстансенена, успевшего за сорок лет работы в Αллиумском МЧС помотаться по стране и поучаствовать в предотвращении и ликвидации последствий такого количества чрезвычайных происшествий, что все их он уже и вспомнить не мог.