Восемь бусин на тонкой ниточке - Страница 16

Маша Успенская была из этих, последних.

Когда она встретила Артема, ее все в нем удивляло. Во-первых, невероятный красавец. Во-вторых, что поражало еще больше, не глуп.

Маше единственный раз в жизни попадался похожий типаж мужской красоты: он пользовался в компании большой популярностью, поскольку умел глазом открывать пивные бутылки. Когда все бутылки бывали открыты, окружающие теряли к нему интерес. В том числе и девочки.

Поэтому поначалу Машу поражало даже умение Артема строить связные фразы. Глобально – его способность разговаривать. В нем было что-то от красоты дерева, скалы или цветка. Ведь никто не ожидает, что они станут обсуждать пьесы Чехова или живопись Моне…

Но Артем разговаривал, и говорил умно и по делу. Он даже подшучивал над собой, что поднимало его в Машиных глазах на недостижимую высоту. Красивый умный мужчина, ироничный, образованный, прекрасно играющий на фортепиано, влюбленный в нее… Маша перечисляла достоинства любимого и мрачнела. Должен существовать какой-то подвох. Должен!

И подвох нашелся. Он носил красивое имя Изабелла, сокращенно – Белла. Белла Андреевна.

Белла Андреевна была мамой Артема. Она вырастила сына одна, без мужа. То есть мужья наличествовали, даже двое или трое, но к воспитанию мальчика не допускались. Белла желала сама взрастить цветок своей души.

Артем привел Машу в просторную квартиру в старом районе Москвы, где подъезд называли парадной, как в Питере, а возле лифта сидел консьерж с моноклем. Этот консьерж так поразил Машу, что она даже не услышала предупреждение Артема.

– Мама вечно боится, что я приведу кого-нибудь не того, – с улыбкой сказал он. – Постарайся ее понять. Все-таки я единственный сын.

Белла Андреевна оказалась прелестной крошечной женщиной с балетной осанкой. Рядом с ней Маша почувствовала себя неуклюжей дылдой. Белла окинула Машу ничего не выражающим взглядом и предложила поговорить тет-а-тет.

Машу провели в комнату, все стены которой были увешаны картинами кубистов. Успенская заинтересовалась одной, самой большой, висящей напротив входа. Художник, как ей показалось, весьма натурально изобразил ингредиенты для окрошки. Маша уже собиралась сделать комплимент таланту живописца, но тут Изабелла уронила мимоходом:

– Это мой портрет.

И Маша прикусила язык.

Ее усадили в кресло и приступили к допросу.

– Кто вы по профессии?

– Музыкант, – улыбнулась Маша. – Играю на флейте.

– Ах, на флейте, – зловеще протянула Белла Андреевна.

Это прозвучало так, словно ее ближайшие родственники погибли от рук сумасшедшего флейтиста. Маша поежилась и попыталась исправить дело.

– Флейта – чудесный инструмент… («Господи, зачем я оправдываюсь?») Если хотите, я могу вам как-нибудь сыграть…

– Боже упаси, – отказалась Белла. – У нас приличный тихий дом.

Маша едва не брякнула, что ведь она и не предлагает сплясать канкан, но удержалась.

Белла закурила, откинула назад черноволосую головку и выпустила дым в потолок.

– Ну, хорошо, – утомленно произнесла она, словно они беседовали целый час, – а животных вы любите?

– Люблю.

– И собак?

– Собак особенно, – подтвердила Маша.

Белла Андреевна приподнялась на стуле, вытянула шею, как цапля, напряглась и вдруг взвизгнула так громко, что Успенская вздрогнула.

– Леметина! Леметина! – верещала Белла.

Личико ее покраснело.

– Леметина!!!

У Маши мелькнула страшная мысль, что она наблюдает начало приступа болезни. А кричит мама Артема, требуя лекарство. Цвет лица Беллы укреплял Машу в ее подозрениях.

Она вскочила, готовая бежать за чертовым леметином и проклиная неизвестно куда пропавшего Артема. Он не может не слышать эти крики! Может, нужно вызвать врача?

И тут в приоткрытую дверь вбежало существо. У существа было толстое белое тельце, из которого там и сям торчали клочки, словно изнутри его слишком крепко набили ватой, четыре тощих кривых ножки и вытаращенные в немом ужасе огромные черные глаза.

Маша никогда еще не встречала таких пучеглазых собачек. К тому же на кончике морды у нее красовалась гигантская нашлепка размером со сливу и такого же цвета. «Вот это нос!» Маша замерла, разглядывая поразительное животное.

– Леметина! – облегченно воскликнула Белла Андреевна. – Гадкая, гадкая девочка! Я зову тебя уже полчаса.

Она подхватила собачонку на руки и звонко поцеловала в нос. Та приняла ласку снисходительно.

– Познакомься, Леметина, – церемонно сказала Белла, указывая на Машу, – наша гостья, Мария. Ей очень нравится Артем.

Собачка уставилась на Машу. «Ну-ну, – говорил этот взгляд. – Видали мы таких, которым нравится наш Артем».

– Иди, поздоровайся!

Белла Андреевна спустила собачку на пол, и та засеменила к Маше. В вылупленных глазах читалось недружелюбие.

– Леметина у меня как детектор лжи, – продолжала Белла, скрестив руки. – У нее удивительное чутье на людей. К нам в дом приходил один человек, и Леметина все время облаивала его. А потом оказалось, что он крал у нас серебряные ложечки и даже унес одну фарфоровую пару. Английскую чашку с блюдцем, вы можете себе представить?

Собачонка уселась напротив Маши. И вдруг гавкнула низким басом. Маша подскочила на стуле, и Леметина тотчас разразилась торжествующим лаем. «Вот она! Ворррр-ровка, воррр-овка! Хватайте ее! Держите ее! Р-р-рр-гав!»

Белла Андреевна высоко подняла тонкие брови.

– Леметина, ко мне!

Собачка послушно потрусила к хозяйке, то и дело оглядываясь на Машу, словно проверяя, не собирается ли та сбежать.

– У меня есть свои серебряные ложечки, – заверила Маша, пытаясь шуткой разрядить обстановку. Но чувствовала, что выглядит как закоренелый грабитель, специализирующийся на серебре. – И фарфоровая чашка с блюдцем тоже!

«Неубедительно оправдываешься», – говорил собачий взгляд.

В комнату заглянул Артем:

– Ну что, познакомились?

– Познакомились, – многозначительно уронила Белла Андреевна и поджала губы.

Маша промолчала.

Она надеялась, что ей все-таки удастся найти общий язык со вздорной Леметиной, по-домашнему – Лямочкой…

Как бы не так! Собачонка бдительно стояла на страже хозяйских интересов. Белла Андреевна не желала, чтобы ее сын женился на музыкантше. И Лямочка следовала по пятам за Машей, точно конвоир, сопровождающий опасного преступника. Невозможно было повернуться, чтобы не наступить на подлую собачонку. Леметина путалась под ногами, словно нарочно. А стоило Маше ненароком задеть ее, она разражалась отчаянным пронзительным визгом.

Однажды девушка не сдержалась и в сердцах бросила собачонке:

– Один из твоих родителей наверняка был свиньей!

На ее беду, в комнату как раз вошла Белла Андреевна, обеспокоенная визгом своей любимицы. Она услышала слова Маши и побагровела от возмущения.

– Будьте любезны, оставьте генеалогические изыски для своей семьи, – отчеканила Белла. – А у Леметины блестящая родословная.

Подхватила тут же замолчавшую собачонку под мышку и поплыла к двери с видом вдовствующей королевы. Но перед тем, как выйти, обернулась и уколола напоследок:

– И вряд ли вы можете похвастаться таким же родословным древом, как у нее!

«Было бы странно, если бы я могла похвастаться таким же древом, – мысленно возразила Маша. – Я же не собака».

Хлопнула дверь, Успенская осталась в одиночестве.

Маша прилагала все усилия, чтобы понравиться Белле Андреевне. В преддверии Нового Года обегала всю Москву в поисках ее любимой косметики и нашла то, что требовалось. Но в подарочный набор, к несчастью, затесался шампунь. Его-то цепким взором и выхватила из кучи пузырьков и баночек «мама Белла».

– Надо полагать, это намек на то, что у меня грязные волосы? – сухо осведомилась она, держа шампунь на расстоянии вытянутой руки. – Спасибо, я учту.

Маша принесла конфеты, которые нравились Белле Андреевне.

– Благодарю, благодарю, – с тихим трагизмом в голосе сказала Белла. – Конечно, состояние моих зубов вас совершенно не волнует, и это понятно – ведь вы, Машенька, по сути, для нас посторонний человек. Откуда вам знать, как утомительны постоянные встречи со стоматологом…