Вороны (СИ) - Страница 7

Оркас впервые вступил в разговор и весело хмыкнул:

— С моей стороны причин опасаться нет. Я дочь вашу раньше видел. Возле озера. Еще издали заприметил. Специально коней погнал поближе рассмотреть. Яркая девка. Краше солнца. Кому ж она не по нраву придется? Любой готов ее за себя взять, — я то хоть сейчас под венец. Внуков вам здоровых народим. Уж я постараюсь…

Мужчины громко захохотали. Пелагея раскраснелась от удовольствия, — удачная партия для дочери. О таком даже и не мечталось. Гардиния же, подслушав разговор, вытянулась, словно тетива, вся краска сошла с молодого лица. В глазах показался острый блеск. Неужели судьба ее решится? Замуж за Оркаса? Тот ли это суженый, что просила она на капище? Колени мелко и противно зашлись в дрожи. Партия и правда удачная. Мать будет рада. Вот только как же Михас…

Босые стопы летели к ручью. Он уже здесь, ждет ее. При виде Михаса кровь быстрее побежала по жилам. Она прищурилась на солнце, улыбнулась, — до чего забавен он, когда злится. Отворачивается от нее, словно чужой. И прячет боль, глубоко в душе прячет. Глупый! Знал бы он, как бьется ее сердечко при виде его и вся боль бы ушла…

— Что случилось, милый? Иль ты мне не рад?

Михас внимательно смотрел на нее, тревога отразилась в его взгляде. Он поежился от насмешливых огоньков в очах Гардинии. Относится ли она к нему серьезно? Или их встречи лишь игра, детская забава для нее?

— Морщины на твоем лбу толщиной с палец. Отчего? Ты расстроен? Чем?

— Может, ты мне что-то расскажешь?

— Я? Что расскажешь? Не понимаю… Иль я обидела тебя чем? В чем моя вина…

— Нет твоей вины. Только…. Только слышал я, что мать тебя замуж собирается выдать.

Гардиния стрельнула огнем глаз в сторону Михаса. Еще выше приподняла подбородок.

— Собирается. Что ж тут необычного? Какая мать не хочет счастье дочери устроить?

— Кто приезжал к вам вчера? Сваты?

— Правда твоя. Были гости. Достойные люди. Только до сватовства еще далеко и …

Наступила тишина. Михас опустил голову, нахмурился. Гардиния же наоборот изучающе смотрела на его бледное лицо. Затем затеребила косу и продолжила:

— Что ж молчишь ты? Не спрашиваешь, согласилась ли? Отдала ли руку свою? Понравился ли мне жених? Молчишь? Тогда спрошу я. Откуда узнал ты о гостях тех? Кто рассказал тебе? С местными не знаешься. В селе, откуда сваты родом, не бывал. Не мог знать ты о том визите. Не мог! Мне нужны ответы, Михас. Два месяца мы с тобой встречаемся, а я ничего не знаю о тебе, а ты слишком много знаешь обо мне. То, что знать невозможно. От меня откровений просишь, а сам молчишь…

Она повернула его лицо обеими руками к себе, прижалась губами к его губам:

— Не горюй ни о чем, милый. Ни с чем уехали гости вчерашние. Только к чему тайны эти? Что скрываешь ты от меня?

— Я все скажу тебе. Обязательно скажу. Но не сегодня. Не сейчас…

— Когда?

— В следующую встречу. Обещаю. Я открою тебе все. Ничего утаивать не стану. Думаю, готова ты, да и время уходит. А там, там уж как боги захотят…

— Время?

— В следующий раз, милая.

Гардиния поняла, что выпытывать сейчас бесполезно. Он ничего не скажет. Она потерпит. Хотя, видят всемилостивые боги, ей это будет нелегко.

Под вечер на ухоженном гнедом коне прискакал Оркас. Когда он поздоровался с девушкой и ее матерью, на его лице играла приятная улыбка. От приглашения прогуляться Гардиния отказаться побоялась, — слишком настойчивым был материнский взгляд. И как, чем она объяснит отказ? Дочь согласилась и не без внутренней дрожи вышла на улицу. Несколько мальчишек пролетели мимо, поддразнивая и крича: «Жених и невеста!» Оркас многозначительно посмотрел на спутницу, но та склонила голову и сделала вид, что ничего не услышала…

Смеркалось. Девушка одела красный сарафан, который так нравился Михасу. Еще раз взглянула на себя в зеркало. Душу терзали тревога и сомнения, — сегодня что-то должно произойти. Ощущение надвигающихся перемен с утра поселилось в ее душе и мучило неизвестностью. Молодой человек встретил ее у ручья как всегда поцелуем, прижал к сердцу. Затем взял девушку руку и повел в сторону леса. Гардиния уже задыхалась, — она бежала почти бегом. Изумленно взглянула на Михаса, — на лице того читалась неумолимая решимость, словно он бросил вызов судьбе и готов сломить все препятствия на своем пути. Казалось, ничего и никого не замечал. Наконец, они вышли на лесную поляну и остановились возле старого дуба с раскидистой кроной. Небольшое дупло виднелось над ее головой. Сколько лет этому дереву? Пятьсот? Тысяча? Девушка прислонилась к неимоверно широкому стволу.

— Отдышись. Знаю, я шел слишком быстро, но я больше не мог ждать и скрывать от тебя… Лучше все рассказать сейчас. Пока не слишком поздно.

— Скрывать?

— Гардиния, я хочу признаться тебе. Должен. Ты мне сразу понравилась, как только я тебя увидел тогда, у колодца. Я чувствовал в тебе что-то такое, что заставило меня потом… Я старался забыть, не думать о тебе. Но не смог. Не смог не видеть тебя, не слышать твой голос, захотел почувствовать тебя рядом. Я долго думал, прежде чем решился принять новый… новый облик и подойти. Иногда… иногда можно заключить договор. На время. И мое время истекает.

— Облик? О чем ты?

— Ты спрашивала меня прошлый раз где мой дом. Кто я. Откуда. Мой дом здесь, Гардиния. Вот эта дубовая роща. Этот лес. Я… я не человек.

— Что?!! Я не понимаю…

— Ты видишь то, чего нет. Ты видишь меня в образе человека. Каким бы я был, если бы был им. Но я другой.

— Ты пугаешь меня, Михас. Это — шутка?

Девушка смотрела в лицо мужчины, вцепившись ему в руку, но не увидела и намека на веселье, лишь странный блеск очей и дрожь. Его крепкая рука также крепко сжала ее, словно боясь, что она исчезнет, растворится…

Гардиния закрыла глаза, чувствуя, как страх подкрадывается, роем жалящих пчел добрался до груди, как подкосились колени. Девичий задор и легкомыслие вмиг вылетели из головы. Она лишь тихо выдохнула:

— Говори, Михас. Я выслушаю все, что ты скажешь. Чтобы ты ни сказал. Кто ты?

— Я — ворон, Гардиния. Ворон. Птица в теле человека.

Ужасный гром раздался у нее в ушах и в глазах засверкали молнии. Не ослышалась ли она? Правда ли это? Такого не бывает! Не может быть!

Михас словно услышал ее немой крик.

— Такое очень редко, но бывает. Мы — очень древний род и имеем… имеем не совсем обычные способности. Вороны всегда были связаны с магией. Существует заклятье, которое накладывается на одного из рода лишь однажды и влечет за собой определенные обязательства… как расплату… Я обратился к Воробе, чтобы та помогла мне. Ты, наверное, слышала о ней.

— Ведьма?! Ты ходил к ведьме, чтобы принять человеческий облик?!!! И …

— … и подойти к тебе. Да. Так и есть. И я не пожалел о том ни на миг. Я хочу, чтобы ты стала моей. Навсегда. Хочу познакомить тебя со своей семьей. Если и ты решишься… Если ты испытываешь те же чувства, что и я. У тебя есть выбор. Свободный выбор. Гардиния… Прости… Сейчас я не в силах больше ничего сказать.

Девушка сползла по стволу вниз. На ее щеках показались слезы.

— Михас, мне страшно. Не знаю что и думать…

Он присел перед ней на одно колено, вытер слезу, попросил:

— Не думай. Скажи, как есть. Что у тебя на сердце? Есть ли там место для меня? Готова ли ты изменить свою жизнь, чтобы быть со мной? Не бойся! Не бойся того, что услышала. И прошу, не плачь. На самом деле все … все не настолько ужасно или страшно. Я уверен, что ты сможешь быть одной из нас. Есть способ. Если захочешь. Жизнь птиц имеет свои преимущества… Я тебе помогу. Чтобы тебе не было так сложно… Я хочу быть с тобой всю жизнь, хочу, чтобы ты была счастлива. Я все сделаю для этого…

В глазах Михаса читалось нетерпение, страдание и еще что-то… Огонь словно загорался, гас и снова загорался…