Вор под кроватью - Страница 28

— Это его сдача, — пробормотал я. — Но, боюсь, она ему больше не понадобится.

— Эх, Малыш! — сказал Рэй. — Придётся пройтись ещё разок по вопросам.

Мы сидели в магазине, и, хотя часы показывали всего три пополудни, я уже едва держался на ногах. Я ведь почти не спал прошлой ночью, утро, правда, выдалось довольно спокойное, но последние два часа я провёл сидя за прилавком, а надо мной всей своей тушей нависал Рэй. Он задал мне вопросов тысячу, но что я мог на них ответить? Я знал не больше, чем он сам.

— Значит, в магазин зашёл незнакомый тебе чувак, — говорил Рэй. — Совершенно незнакомый, так? То есть ты его никогда не видел?

— Никогда.

— Здоровенный такой жиртрест, в костюме и при галстуке, а ты и в глаза его не видел.

— Я ведь только что сказал тебе, что не видел.

— И он никогда раньше не заходил в магазин, никогда не забирал книжку-другую для больного друга?

— Если бы он раньше заходил, — объяснил я терпеливо, — я бы его запомнил. Но мне сложно запомнить то, чего не было.

— Ай, не скажи! — воскликнул Рэй. — Кое-кто делает это мастерски! Это называется «врать», Берни, а ты у нас настоящий академик по этой части.

— Я не вру тебе, Рэй, — заверил я устало. — Он вошёл в магазин, поиграл с котом, а потом сказал, что у меня для него кое-что есть.

— И ты выдал ему книгу.

— Ага.

— Ты его в глаза не видел, но точно понял, какая именно книга ему нужна.

— Чёрт возьми! Да сколько раз я должен повторять одно и то же?

— До тех пор, пока я не пойму, Берни. Так что валяй, повторяй заново.

— Мне позвонили.

— Толстяк позвонил?

— Нет, не толстяк, а… один мой постоянный покупатель. Попросил отложить для него книгу.

— Книгу этого, как его… Конрада. Кстати, как его фамилия?

— Конрад. А имя — Джозеф. Он поляк, много лет провёл в море, сам выучил английский язык и стал известным романистом.

— Конрад? Это что, польское имя?

— Нет, он сменил имя, когда переехал в США.

— И правильно сделал, — заметил Рэй. — Его настоящее имя наверняка состояло сплошь из «щ» и «ж». Произнести это могут только сами поляки, да и то не все. Так что же было дальше? Ты нашёл книженцию и отложил в сторонку.

— Верно.

— А тут жирный чувак заходит к тебе в лавку, и ты отдаёшь книгу ему, а не тому, кто звонил.

— Я решил, что звонивший послал его за книгой.

— А ты спросил его, какая именно книга ему нужна?

— Я сказал название, и он от счастья чуть не лопнул. Я протянул ему книгу — он держал её с таким почтением, будто это были святые мощи. Я назвал цену, и он отсчитал купюры с быстротой молнии.

— А затем он вышел из магазина.

— Сначала попрощался с котом, — поправил я. — Только потом вышел.

— И тут ему прострелили башку, — проворчал Рэй. — А ты зачем за ним попёрся?

— Он не забрал сдачу, — объяснил я.

— И ты помчался за ним, чтобы вернуть сдачу? Ты, Берни?

— В своём магазине я чист, Рэй, — сказал я. — Чист как стекло и честен как папа римский. И хватит мучить меня, заканчивай свой допрос, пока я не умер от нервного истощения.

— Сколько стоила книга?

— Тринадцать баксов.

— А сколько он дал тебе?

— Пятнадцать. — Правдивость необходимо нормировать, даже внутри магазина. — Он дал мне десятку, а потом ещё пятёрку, и не стал ждать, пока я отсчитаю сдачу.

— Ты хочешь сказать, что сорвался с места из-за двух долларов, Берни? Двух паршивых баксов?

— Когда Авраам Линкольн был мальчиком, — начал я назидательным тоном, — он подрабатывал в магазине продавцом. И вот однажды недодал сдачу покупателю…

— Да что ты? Старик Аб был нечист на руку?..

— Это вышло случайно, — сказал я. — Покупатель ушёл прежде, чем Линкольн сообразил, что ошибся. Так вот, тем вечером он выяснил, где живёт покупатель, и по глубокому снегу в полной темноте отправился к нему домой, чтобы вернуть долг. А знаешь, сколько он недодал?

— Пару баксов?

— Нет, Рэй, одно пенни.

— То есть как это — одно пенни? Но, по крайней мере, его рожа хоть была на нём?

Я бросил на Рэя негодующий взгляд:

— Это был один цент по-нашему, Рэй, но Линкольн знал, что поступил нечестно, и не мог заснуть, пока не исправил ошибку.

Рэй нахмурился, и его лоснящийся лоб пошёл морщинами.

— Знаешь, — протянул он, — вообще-то я тоже слышал подобную байку в школе. Ты что, серьёзно веришь, что так оно и было?

— Я верю, что в этой притче скрывается глубокая духовная истина.

— Чего-чего?

— Другими словами, Рэй, — признался я, — нет. Не верю.

— Я тоже не поверил, когда услыхал. Да и сейчас… Не, старый Аб был хитрой лисой. В школе нам вкручивали ещё про Джорджа Вашингтона, помнишь? Ну, как он срубил вишню в саду отца, а потом признался в этом, типа «не могу врать тебе, па…»? История, конечно, гладкая, да только верится с трудом. Но к делу, Малыш, к делу. Так что это за книга такая особенная?

— Просто подержанная книга.

— Может быть, ценная или редкая?

— Ничего подобного.

— Тогда с чего ты решил так дорого продать её? Ты же сказал, она у тебя давно стояла.

— Чёрт знает как давно!

— То есть жиртрест явно не за ней приходил.

— Молодец, Рэй, хорошо соображаешь.

— Ладно, скажи мне вот что… — Рэй навалился животом на прилавок и понизил голос. — Что происходило в последнее время в твоей собственной воровской жизни, а? Что могло зацепить внимание таких серьёзных дядей?

Я столько раз сам думал об этом! Но кого я навещал в последнее время? Барбару Крили, конечно, но там меня никто не видел… Я также собирался наведаться к Мейпсам, но пока только собирался.

— Не представляю себе, Рэй, — сказал я честно.

— Выходит, всё началось с убийства Роговиных, — пробурчал он недовольно. — Короче, шакалы уложили Роговиных, взломали сейф, но не нашли в нём то, что искали. Что-то похожее на книгу, верно?

— Чашу Святого Грааля?

— Чего-чего?

— Не важно, — сказал я. — Ты прав, они искали что-то, что можно спутать с книгой.

— Ага, я тоже так думаю.

— Но только не «Тайного агента» Джозефа Конрада. Это было бы слишком невероятным совпадением.

— Точно, — протянул Рэй задумчиво. — Они не знали, на что именно похожа нужная им вещь, иначе жирный парень вернул бы тебе книгу сразу же.

— Или швырнул бы её мне в голову.

— Или в голову твоему коту. Однако странно, что он ничего не заподозрил, когда ты попросил за неё тринадцать баксов.

Правильно, Рэй, умница, он-то решил, что я прошу тринадцать сотен, да и это показалось ему смехотворно низкой суммой! То-то он так странно улыбался и отвернулся от меня, чтобы я не видел, сколько денег у него с собой. Один Бог знает, сколько я мог бы наварить на одной книжке!

— Может быть, он думал, что я напуган и хочу сбыть книгу с рук как можно быстрее, а тринадцать баксов прошу, ну… чтобы сохранить лицо? — предположил я.

— Ты не сможешь сохранить лицо за тринадцать баксов, Берни. Никто не сможет. Разве усы слегка подправить, но по-крупному — не выйдет, приятель! Короче, вот что думаю я: тут действуют две группы игроков — те, что пришили Роговиных, и другие. Я полагаю, что жиртрест — из этих других, а те, что замочили Роговиных, пристрелили и его.

И обчистили мою квартиру. Я тоже так думал, поскольку почерк второго ограбления в деталях копировал стиль «дела Роговиных», вплоть до обмотанного скотчем привратника. Но я не стал рассказывать об этом Рэю, потому что обещал Эдгару, что не сдам его иммиграционной службе.

— Так вот, — продолжал разглагольствовать Рэй, — их две команды. И на одной скопилось уже четыре «мокрых» дела. Но взгляните, кто же восседает за стойкой посреди всеобщего побоища? Ну, конечно, наш друг сердечный — Берни, сын миссис Роденбарр!

— Я «восседаю» здесь по чистой случайности, — возмутился я. — Из-за тебя, между прочим! Чего тебе вздумалось тащить меня в тюрягу? Конечно, они прочитали об этом в газетах. Откуда им знать, что всему виной — полицейская некомпетентность?