Вор комиссара Мегрэ - Страница 2

– Все в порядке, шеф? Ничего нового?

На Жанвье был светлый костюм, которого Мегрэ еще не видел. Он тоже немного поторопился одеться по-весеннему, ведь было еще только пятнадцатое марта.

– Ничего. Впрочем, не совсем так. Меня только что обворовали.

– Часы?

– Бумажник.

– На улице?

– На площадке автобуса.

– Много денег?

– Около пятидесяти франков. Больше у меня в карманах обычно не водится.

– А документы?

– Не только документы, но и медаль.

Эта знаменитая медаль уголовной полиции, притча во языцех для всех комиссаров. По уставу они всегда должны носить ее при себе, чтобы при необходимости подтвердить свою принадлежность к полиции.

Красивая серебряная медаль, вернее – из посеребренной бронзы.

На одной стороне изображена Марианна[1] во фригийском колпаке,[2] буквы RF3 и на красной эмали слово «Полиция». На обороте – герб Парижа, номер и выгравированное мелкими буквами имя владельца.

На медали Мегрэ стоял номер 0004. Номер 1 предназначался префекту полиции, 2 – начальнику уголовной полиции, 3 – почему-то начальнику отдела информации.

Владельцы медалей боялись носить их в кармане, несмотря на обязывающее к этому предписание, которое, впрочем, также гласило, что потеря медали влечет за собой отстранение от должности на один месяц.

– Вы видели вора?

– Очень отчетливо. Молодой, худой, усталый, мешки под глазами.

– Он вам прежде не встречался?

В начале своей деятельности, еще работая квартальным инспектором, Мегрэ знал в лицо всех карманников, и не только парижских, но и гастролеров из Испании и Лондона, приезжавших на ярмарки или большие народные празднества.

Очень замкнутая каста со своей иерархией. Асы соглашались ехать за границу только в том случае, если игра стоила свеч, и не колеблясь пересекали Атлантический океан, когда речь шла, например, о Всемирной выставке или Олимпийских играх.

Мегрэ уже отошел от этого мира, и ему пришлось напрягать память. Он не видел в этом происшествии ничего трагического. Из-за свежести весеннего утра он по-прежнему пребывал в приподнятом настроении и, как ни странно, во всем винил женщину с хозяйственной сумкой.

– Если бы она не толкала меня все время… Следовало бы запретить женщинам с хозяйственными сумками находиться на площадке автобуса…

Он был скорее обижен, чем зол.

– Вы не хотите посмотреть архивы?

– Как раз собирался.

Долго просматривал он фотографии бывших карманников. Среди них попадались те, кого ему случалось арестовать лет двадцать пять назад, а после этого они не раз бывали у него в кабинете.

– Снова ты?

– Жить-то надо. А вы по-прежнему здесь, шеф? Ведь мы уже давно как знакомы, не так ли?

Некоторые из них были хорошо одеты. Иным приходилось одежду покупать у старьевщиков, на рынках Сент-Уана или на распродажах в переходах метро. Ни один из них не похож на молодого человека из автобуса. Впрочем, Мегрэ и заранее знал, что поиски тщетны.

У профессионала не может быть такого усталого, озабоченного вида. Он работает, когда уверен, что у него не будут дрожать руки. Наконец, все они знали Мегрэ в лицо хотя бы из газет.

Он вернулся к себе в кабинет и, увидев Жанвье, только пожал плечами.

– Не нашли?

– Бьюсь об заклад, это любитель. Я даже думаю, что за минуту до этого он не знал, что совершит. Вероятно, увидел торчащий из кармана бумажник, когда автобус качнуло, и я из-за этой проклятой картошки чуть не потерял равновесие, ему пришло в голову…

Меняя Тему разговора, Мегрэ спросил:

– Что произошло сегодня утром?

– Люка болен гриппом. В бистро на Пор д'Итали убит сенегалец…

– Ножом?

– Конечно. Никто не может описать преступника. Он вошел около часу ночи, когда хозяин уже собирался закрывать свое заведение. Сделав несколько шагов в сторону сенегальца, который пил последнюю рюмку, он нанес удар.

Заурядная история. Кончится тем, что все равно, может – через месяц, а может – через год, убийца отыщется. Мегрэ направился в кабинет начальника на летучку и решил никому не рассказывать о том, что с ним произошло.

День начинался спокойно. Комиссар просматривал бумаги, подписывал какие-то документы. Обычные дела.

Обедать он пошел домой и обратил внимание, что жена ничего не рассказывает об уроке вождения. У нее было такое ощущение, словно она – в ее-то возрасте! – снова вернулась в школу. Она даже будто бы гордилась этим, но в то же время и стеснялась.

– Ты сегодня не угодила на тротуар?

– Зачем ты об этом спрашиваешь? Хочешь развить у меня комплексы?

– Что ты, милая! Из тебя получится прекрасный водитель, и я с нетерпением жду, когда ты свозишь меня на берег Луары.

– Ну, не раньше чем через месяц.

– Так тебе сказал инструктор?

– Требования к новоиспеченным водителям строги, а хочется выдержать экзамен с первого раза. Никогда не думала, что там столько транспорта, и все мчатся с такой бешеной скоростью… О чем ты думаешь?

– О моем воре.

– Ты задержал вора?

– Я его не задержал, а он унес мой бумажник.

– И медаль?

Вот и ей первое, что пришло в голову, – это медаль.

– Ты его видел?

– Как тебя. Молодой человек. По всему – любитель.

Мегрэ невольно думал об этом все больше и больше. Лицо парня не исчезало из памяти, а делалось все отчетливей. Всплывали детали, на которые он сразу не обратил внимания.

– Ты узнал бы его?

Он уже много раз думал об этом сегодня днем, глядя из окна своего кабинета, словно его тревожила какая-то загадка. В этой истории, во всем облике вора и в его поспешном исчезновении было что-то неестественное, но он не мог понять, что именно.

Всякий раз ему казалось, что сейчас мелькнет новая деталь, и все станет ясно, но он снова возвращался к работе.

Он вышел из кабинета без пяти шесть, а в соседней комнате оставалось еще полдюжины инспекторов.

Они пошли с женой в кино. Дома в ящике стола он нашел старый коричневый бумажник и сунул его во внутренний карман пиджака.

– Если бы ты всегда носил бумажник в этом кармане, ничего не случилось бы.

В этот вечер было тепло, и даже запах бензина не раздражал. Он ассоциировался с весной, как с летом ассоциируется запах расплавленного асфальта.