Вопросы врачебной деонтологии - Страница 19

Г.А.Захарьин (1909) в свое время подчеркивал, что серьезно больные вообще, за редчайшим исключением, находятся уже в силу самого болезненного состояния в угнетенном настроении духа — мрачно, малонадежно смотрят на будущее. Чтобы поднять дух у больного, врачу необходимо оказаться сильнее. Это достигается в одних случаях не сразу, а медленно и постепенно, в других — доверие больного завоевывается после одной — двух встреч. Уверенность, оптимизм, решительность, убежденность врача играют большую роль в отношениях с больным, дают последнему надежду, заставляют его бороться с болезнью.

В приведенных выше материалах из анкет, которые заполнялись врачами различных специальностей, содержались их суждения по поводу того, каким должен быть больной. В их ответах говорилось, что больного невозможно уложить в рамки; больной должен верить врачу; он не должен быть грубым, должен обладать элементарным чувством благодарности; не должен быть назойливым; должен быть спокойным, вежливым, уверенным в успешности лечения; больной и его родственники должны доверять врачу и ценить его знания; в работе врача мешают ненужные знания больными некоторых медицинских сведений; мешает и осложняет работу недоверие больного; врачу часто мешает негативизм, неверие больного в лечение; больного надо принимать таким, каков он есть; никакое поведение больного не должно мешать его лечению; основное — это врач, который всегда должен находить путь к больному, и тогда ему будет хорошо работаться.

В ряде случаев сложные и противоречивые ситуации взаимодействия больного и врача требуют от последнего эмоциональной и интеллектуальной гибкости, смелости решений, веры в свои возможности. Вместе с тем больной постоянно учит врача выдержке, выносливости и терпению, жизнелюбию, человечности, умению в любую минуту мобилизовать себя и т. д. Благодаря глубокому общению с больными врач становится более зрелым, эмоционально богаче. Каждая встреча с больным, разные судьбы больных заставляют многое обдумать и проанализировать, многое переоценить и прочувствовать.

Спасая заболевшего от болезни и смерти, врачу приходится нередко работать в экстремальных условиях, в ситуации риска, требующей большой мобилизации физических и волевых сил, ясности и трезвости мышления, спокойствия. Гуго Глязер в своей книге пишет: «Медицина, которая служит человеку, слагается из искусства и науки, и над ними простирается чудесный покров героизма, без которого не может быть медицины. Это распространяется также и на врачей будней, на великого и малого практика, который, не чувствуя страха, подходит к постели страдающего от тяжелого заразного недуга... и при этом думает не о себе» (Глязер Г. Драматическая медицина. Пер. с нем. М. 1962 с.5).

В процессе общения с врачом наблюдаются различные психологические реакции больных. В ряде случаев очень важно, чтобы больной «раскрылся», стал откровенным, избавившись. от эмоционального напряжения или от подозрительности.

План врача и план больного должны соотноситься. У врача — в зависимости от поведения больного, особенностей его личности, глубины контакта, тех ситуационных факторов, которые влияют на больного в его социальной микросреде. Результативность поэтому не всегда зависит только от врача. Велика при этом роль семьи. Иногда семья действует отрицательно, формируя скепсис, ипохондричность, фобии. Они противодействуют лечению, мешают, тормозят. Бывает, что планы врача и больного не соприкасаются из-за позиции последнего, его неверия или его ухода в болезнь. Мы часто наблюдали различные варианты отношения к врачу в зависимости от особенностей личности больных. При истероидных чертах больные довольно быстро (за редким исключением) обнаруживают пассивную подчиняемость, выполняют все предписания врача, но вследствие эмоциональной неустойчивости и внушаемости после встреч с другими больными, знакомыми, обсуждающими их состояние и дающими тут же советы, внезапно изменяют свое поведение, становятся негативистичными, затем раскаиваются в этом и вновь становятся послушными. Тревожно-мнительные, нерешительные, не уверенные в себе больные не могут преодолеть сомнений в отношении назначаемых лечебных мероприятий, боятся «новых», «малоиспытанных», на их взгляд, препаратов, утверждают, что все эти «химические вещества» вредны, охотно пользуются настойками из трав и различными народными средствами, часто меняют врачей, прежде чем избрать того, кому они смогут доверить свое здоровье.

Больные, склонные к ипохондричности, также с сомнением воспринимают врачебные назначения, боятся осложнений, постоянно жалуются на «побочные» действия лекарственных препаратов. В ходе лечения настаивают на контрольных исследованиях и новых анализах.

При доверии к врачу общение с ним становится жизненно необходимым для больного, и когда контакт глубок и полноценен независимо от характерологических особенностей больного, выявляется откровенность, сердечность, уважение, а иногда даже компоненты обожания и любви, преданности, стремление стать похожим в различных жизненных параметрах на врача. Нельзя не упомянуть о возможности в некоторых случаях появления у больного сексуальных тенденций в отношении врача противоположного пола, осознанных, а иногда и не вполне осознанных. Для преодоления подобных тенденций необходим надлежащий такт и твердость врача.

Умение достичь настоящего контакта с больными, у которых тревога и опасения доминируют в сознании, является необходимой, важнейшей особенностью и мудростью врачевания. Каждый врач должен знать, что если больной не откроет своих переживаний, не пустит в свое наболевшее, интимное, не найдет доверительного контакта с врачом, значит он не ощутил теплоты его участия.

Существует много примеров того, что больные одному врачу не раскрывали сущности своих переживаний, а другому полностью о них рассказывали. Здесь уместно упомянуть об одном случае, когда налаженный контакт между больной и врачом внезапно прервался по вине врача.

Женщина 42 лет с проявлениями климактерических расстройств и основными жалобами на «приливы крови к лицу», потливость, сердцебиения и «обмирания сердца», плохой сон, несколько раз посетила невропатолога, несомненно знающего специалиста и обычно налаживающего контакт с больными. Последний раз она пришла к нему с томи же жалобами и услышала в ответ, что у нее никакого заболевания нет, а ее ощущения — это результат возрастного увядания организма. К этому врачу больная уже не обращалась и нашла облегчение, когда обратилась к другому врачу, не проявившему такой бестактности.

Особенности данной неудачи заключались в том, что первый врач начисто отверг болезненное состояние у этой, повышенно ранимой, обидчивой и угнетенной женщины, а ведь она действительно испытывала ряд неприятных патологических ощущений, и врач некоторое время лечил ее. Подчеркивание возрастного увядания явно было неприятным и травмирующим фактором. Правда, бывают случаи, когда даже резкое обращение авторитетного врача с больными оказывает психотерапевтическое действие. Вспоминается эпизод, случившийся на приеме у очень авторитетного ученого врача, А. И. Ющенко, обладавшего талантливой особенностью быстро и доверительно располагать к себе больных.

К нему на консультацию пришел чрезвычайно мнительный больной — мужчина средних лет. Он страшился ходить без провожатых, не пользовался никакими видами транспорта, боясь внезапно умереть. Рука его была постоянно у сердца, он оберегал себя от всего, что считал «вредным» для «здоровья и деятельности сердца». Считал и записывал «частоту» пульсовых ударов, ночью спал тревожно и прерывисто из-за страха «заснуть и не проснуться». Многократные посещения врачей, главным образом терапевтов и невропатологов, и заверения их, что сердце у него здоровое, облегчения ему не приносили, и он все более и более погружался в болезнь. Внимательно выслушав, просмотрев многочисленные рецепты и тщательно осмотрев больного, ученый уверил его, что сердце у него совершенно здоровое и ни в каком лечении он не нуждается. Больной то уходил, то снова возвращался с различными вопросами по поводу своего здоровья, мешая дальнейшей консультации других больных. Тогда при очередном появлении больного у дверей кабинета, учитывая личность его и безуспешность разъяснительной и убеждающей формы психотерапевтического воздействия, А. И. Ющенко императивно сказал ему: «Вам здесь не место, я лечу больных, а не здоровых, уходите». Прошло довольно продолжительное время, и в очередной день консультации в кабинет вбежал знакомый мужчина, радостный и оживленный. Он сообщил, что уже здоров и освободился от страха смерти. «Когда вы, профессор, почти выгнали меня, я понял, что вы никогда не поступили бы так, если бы я был по настоящему болен. Ваши слова вылечили меня!»