Вопросы сюжетосложения - Страница 30
Трофимов призывает к труду. Но всякий ли труд облагораживает человека? В "Вишневом саде" к числу "нетрудящихся элементов" принадлежат Раневская, Гаев, Аня и Симеонов-Пищик, но ведь они окружены трудящимися, услужающими им людьми: Яша и Фирс - лакеи, Дуняша - горничная, Епиходов - конторщик, Шарлотта гувернантка, Варя - экономка. Однако кого может этически и эстетически удовлетворить "труд" Яши или "унылое хлопотанье" Вари? Лопахин работает с утра до вечера, встает в пятом часу утра - возвышает ли его "трудовая деятельность"? И Трофимов сам - труженик, студент, но приближает ли будущее его труд? Очевидна бескрылость труда персонажей "Вишневого сада", ибо в нем нет связи с великой целью, ради которой трудится человек.
И уж совсем несостоятельно отрицание Трофимовым красоты и абсолютной ценности вишневого сада во имя искупления грехов прошлого. Страшно сказать (эта мысль, кажется, никем не высказана), но речи Трофимова о вишневом саде в какой-то степени поднимают и направляют топор Лопахина. Если сад олицетворяет собой крепостническое прошлое, если с каждого дерева смотрят лица рабов, - эти деревья не грех срубить, недаром Аня под влиянием речей Трофимова уже не любит вишневого сада так, как прежде. Есть в такой мысли Трофимова нечто от теорий, которыми грешил некогда Писарев ("разрушение эстетики") и которые в недалеком будущем отзовутся в пролеткультовских лозунгах ("Во имя нашего завтра сожжем Рафаэля...").
Итак, прошлое должно уйти - но так ли полно неизъяснимого счастья будущее, близость которого чувствует Петя Трофимов и ждет Аня?
Третье действие наиболее драматично и по своему содержанию, и по своему построению. Время действия точно определено: (112) Гаева ждут с дневным поездом, а он приезжает вечерним. Мучительное ожидание заполнено комическими эпизодами: некстати затеянный бал, фокусы Шарлотты, водевильные сцены с Епиходовым, Пищиком, Петей. И разрешается это противоречие кульминацией, в которой не просто имение переходит из одних рук в другие (Варя бросила ключи, а Лопахин поднял), а происходит стяжение эпох: призраками витают в старом доме дед и родители Раневской с их гостями, дед и отец Лопахина незримо присутствуют при его торжестве, - а в свидетели будущего призываются внуки и правнуки, и впереди открывается жизнь, в которой Аня обещает насадить новый сад... Только когда он вырастет, этот сад, и для кого?
Французский режиссер Жан-Луи Барро, поставивший "Вишневый сад" в 1954 году в театре "Мариньи", называл это произведение пьесой о времени, которое проходит, пьесой, открывшей нам путь к проникновенному восприятию проходящего времени. Барро полагал, что, поскольку в каждом из нас сочетается прошлое, настоящее и будущее, постольку в каждом человеке постоянно живут Гаев, Лопахин и Трофимов81.
Важно, однако, подчеркнуть, что в этой "триаде" есть не только то, что разводит персонажей по разным историческим временам, но и то, что сводит их, делая возможным взаимное уважение, сочувствие, дружеское общение. Основой сочетаемости героев является то, что Н. Я. Берковский обозначил как "внутренние резервы для иной жизни, чем та, привычная для них и тягостная для них. <...> В людях Чехова накопляется душевный материал будущего", поскольку "в "Вишневый сад" проникает освещение из завтрашнего дня"82, - иными словами предчувствие революционного сдвига, который вот-вот произойдет.
Потому-то социальная, конкретно-историческая определенность характерна для персонажей "Вишневого сада".
Легкомыслие и безответственность, эгоизм и беспечность Раневской, Гаева, Симеонова-Пищика - несомненные родовые обломовские черты, наследие крепостничества. Ясна и социальная природа Лопахина. Но видеть в чеховских героях только классовое начало - значит видеть в Чехове эпигона семидесятников, повторяющего зады через тридцать лет. Лопахин - не "чумазый" Глеба Успенского, который кобенился от пресыщения: "Пожиже ба... С кислиной ба чего..." И для Лопахина понятия пользы и выгоды соприкасаются с понятиями красоты: "Купил имение, (113) прекрасней которого ничего нет на свете"; "сорок тысяч чистого" получил за мак - но "когда мой мак цвел, что это была за картина!"
Мечта о счастье внуков и правнуков, понимание красоты и простора родной природы - все это есть в Лопахине наряду с его хищничеством и бестактностью. И это определяет драматизм его положения, вполне им осознаваемый: "О, скорее бы все это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь". Непохожи эти переживания на самодовольное упоение новоявленного хозяина. Противоречия Лопахина проявляются и в том, что сама деловитость егоущербна. Нанять Епиходова, который не может шагу ступить, чтобы чего-нибудь не сломать и не раздавить, - и ожидать, что под его присмотром все будет в порядке; купить восьмирублевую бутылку шампанского, чтобы всю ее вылакал Яша да еще свысока заметил, что шампанское "не настоящее"!
Человечество, как известно, смеясь расстается со своим прошлым, и в теперешнем хозяине вишневого сада, который только что вступил во владение, уже проглядывает обреченность.
С другой стороны, и уходящие в прошлое социальные типы имеют право на сострадание, ибо и за ними есть правда: общечеловеческие, вечные ценности гуманность, интеллигентность, понимание красоты.
Есть эти ценности и в Пете Трофимове. Неподкупная честность, бескорыстие, осознание необходимости социальных перемен, чистота помыслов - привлекают к нему симпатии. Но определенно ощущается поверхностность его суждений. Нельзя не согласиться с мягким укором Раневской: "Вы смело смотрите вперед, и не потому ли, что не видите и не ждете ничего страшного, так как жизнь еще скрыта от ваших молодых глаз?" В справедливости этого сомнения читатель уверится очень скоро - в четвертом действии.
Четвертое действие отнюдь не является эпилогом пьесы. Оно продолжает необходимое развитие драматического действия. "Готовности" героев определились, воплотились в реальные движения, расхождение чувств превратилось в расхождение судеб. Все разъезжаются - даже географически - по разным местам: в Яшнево - Варя, в Харьков - Лопахин, в город - Аня и Гаев, в Москву Трофимов, в Париж - Раневская с Яшей, в неизвестность - Шарлотта. Так замыкается сюжетное кольцо: действие началось с того, что опоздал поезд, кончается пьеса тем, что боятся опоздать на поезд; пьеса начиналась появлением на сцене Дуняши, Лопахина, Епиходова, затем Фирса, - слуги и останутся в поместье, а новый хозяин будет наезжать. (114)
Четвертое действие пьесы вызывает больше всего споров. Неожиданным представляется его финал; по примеру других чеховских пьес мы ожидали бы "совмещения бытового и лирического" в монологе, подобном тому, которым заканчивается третье действие. Наше ожидание кажется тем более правомерным, что образом Ани, ее словами, бодрыми и радостными, или любованием ею кончались и первое, и второе действия. Но пьеса завершается не монологом, даже не призывными восклицаниями Ани и Трофимова, а запинающейся речью умирающего Фирса. В чем здесь смысл?
Появление Фирса в финале мотивировано сюжетно: про него забыли, его не отправили в больницу. Эта сюжетная ситуация становится выражением вины нового, молодого перед старым, отжившим, - но еще живым! И образ Ани в этой ситуации незримо присутствует.
В литературе о Чехове часто сопоставляют Аню из "Вишневого сада" с Надей из рассказа "Невеста" как представителей той силы, которой суждено "перевернуть жизнь" для добра. Известны воспоминания о разговоре с Чеховым, который мыслил будущее Нади как путь в революцию. Зачастую к этому разговору "подверстывают" и Аню. Но оснований для этого нет. Надя - взрослый человек (ей двадцать три года), она самостоятельно принимает решение о разрыве с прежней жизнью и в финале оказывается выше не только родных, но и Саши, который некогда помог ей сделать первый шаг в будущее. "Живая, веселая" - эти эпитеты роднят Надю с Аней, но семнадцатилетняя Аня - еще ребенок, она волею обстоятельств, а не по свободному выбору покидает вишневый сад и еще не готова к ответственным решениям. Увлеченная словами Пети Трофимова, Аня говорит и мечтает о счастливом будущем, она привлекает всеобщие симпатии, ее все любят, - но ведь самый жестокий поступок в пьесе совершает именно Аня! Это по ее вине Фирс забыт в заколоченном доме83.