Вопросы - Страница 65

Зачем звонил Рига? Полутрезвое сознание Дима отказывалось выстраивать мысли в логической последовательности. Откуда-то наплыло лицо покойного Глеба-Фуджи, и он отмахнулся. 

– Ты – кончил? – снова спросила Милена, пользуясь тем набором фраз, которые обычно употребляла с русскими клиентами.

– Нет, не кончил.

Она сказала что-то по-сербски. Сербский язык очень похож на русский, но Дим – не по этим делам, он к языкам не способен. А сербов очень много в Австралии и все они, как один, рассказывают, что они беженцы из Косово.

– Милена, зачем Рига звонил? – спросил ее Дим.

– Нужны деньги. Баксы.

– Нет, ему не нужны баксы.

– Тогда я иду.

– И ты ему на хрен не нужна.

– Я?

– И я ему не нужен.

Ему нужна только Таня. Когда Рига позвонил и спросил: «Как ты?», он, безусловно, хотел спросить о Тане, где она. Значит, Рига потерял ее. Как это произошло? Так же, как Дим потерял ее тогда? 

– Баксы? – повторила Милена.

Дим поднял с полу брюки, достал из кармана деньги и швырнул ей несколько купюр. Она подняла все.

– Я – иду?

– Нет, это за всю ночь.

– Нет.

– Я сказал, это за всю ночь!

Дим лег на спину и закинул руки за голову. Оставаться одному ночью не хотелось, но даже проститутка норовила улизнуть от него.

– Ты – красивый, – сказала она, и деловой взгляд потеплел.

– Соси лучше…

– Что делать? – она притворилась, что не поняла.

– Сосать! – объяснил Дим, опуская ее лицо в нужную точку.

Итак, Рига остался один. Судя по его голосу, он в ауте. Он в ауте, но не выдает этого. 

Дим не сомневался, что Рига не справится. Рига – боевик, но не наркобарон. Наркобарон – не просто человек, контролирующий оборот. Это человек, чувствующий сеть, как свои собственные вены, артерии и капилляры. Это мозг сети. А Рига – только руки-ноги, только напряженные мышцы.

Рига не сумеет удержать сеть в равновесии, Дим был уверен в этом. Будь они вместе – они справились бы, но, оставшись один и столкнувшись с очередной угрозой, Рига неминуемо потеряет контроль над сетью. Если Диму тогда не хватило военной сноровки, то Риге, рано или поздно, не хватит мозгов, и товар пойдет мимо него. Если уже не пошел…

Так и с Таней. Рига не удержит ее. Дим знал от Руста, что они поженились, но знал и другое – Таня не любит его. Никогда не любила и никогда не полюбит. А жить с человеком, который к тебе равнодушен, и надеяться на взаимность – это не очень просто. А удержать такого человека – еще сложнее.

Милена не очень старалась.

– Из нас двоих кто проститутка? – спросил Дим на всякий случай.

– Я, – ответила она, подняв к нему лицо.

– Правильно. Так что – работай получше. Я ничего не чувствую.

– Ты выпил водку, – заметила она.

– Не отвлекайся….

Да, он выпил. Он пил каждый день – иногда много. Курил. Часто проигрывал. И было бы странно, если бы он, уехав за океан, вдруг стал разнорабочим и завел семью.

Ничего подобного не произошло. Дим снял шикарные апартаменты прямо перед Риалто Пауэрс и вскоре узнал дорогу в казино «Корона» и имена всех славянских проституток, обслуживающих центр Мельбурна. Одна девочка – Лина из Ростова – особенно ему нравилась, но совсем недавно ее снял какой-то арабский шейх, и Диму пришлось довольствоваться другими девчонками. Дим платил ей не меньше шейха, но она предпочла араба. Он удивился этому как-то неосознанно, словно в полусне, и не сумел объяснить себе этого. Заметил только, что Милена тоже с опаской косится на дверь за своей спиной. Но Милена – не очень хороша. И минет какой-то… всухомятку. Не дано ей этого.

«Фортуна» казалась далекой, но не ушла за горизонт. Дим знал, что он остается хозяином «Фортуны», и скоро она, как преданная собака, сама прибежит к нему. Переплывет океан и будет скулить и жаловаться на то, что он отдал ее в чужие руки надолго.

Дим вдруг оттолкнул Милену и сел на постели.

– Не хочешь? – спросила она, облизывая губы.

– Кажется, уже.

– Что?

– Она уже прибежала.

– Кто?

– Я ее создал. Я создал отель, пансионат, курорт, город, область, регион и всю страну. Сеть повсюду. Все покрыто сетью. И она не может существовать без меня. Рига – наемник, но не хозяин. Хозяин сети – я. Она моя. И только я могу управлять ею.

Милена попятилась. Она, как и другие девчонки, боялась Дима. Ее предупреждали, что оставаться надолго с ним не стоит, что нужно взять деньги и быстренько сматываться. Психика этого парня была испещрена такими дырами, что его сознание, случайно провалившись в одну из них, всплывало из глубины уже другим – искаженным до неузнаваемости.

Русские говорили, что он наркоман, но проститутки, которые бывали с ним, знали, что он не на игле. Просто считали его законченным параноиком. И его помешательство – при его странной красоте – производило на всех гнетущее впечатление, граничащее с ужасом.

Ходили слухи, что Дим – развенчанный мафиози, что он пережил страшные вещи, что его девушку пытали, что его лучший друг погиб, что его враг украл у него невесту и женился на ней. Но иногда Дим хохотал так бесшабашно и заразительно, что все сплетни о пережитых им несчастьях рассеивались сами собой.

Милена до этого дня считала его просто балбесом, который не может найти применение своим деньгам. Но теперь, слушая его прерывистый бред о какой-то сети, сожалела, что не поверила подружкам и осталась с ним на ночь. Стала торопливо одеваться, хватая с полу одежду. 

– Милена, послушай! Я уеду! Вернусь в свою «Фортуну»…

Она пошла к двери.

– Ты не уйдешь от меня! – сказал Дим. – Я тебя создал. Только я могу владеть тобой! Не Рига, никто другой, только я!

Милена выскочила из квартиры и побежала вниз по лестнице. Поняла, что забыла где-то около кровати свои колготки, но понеслась еще быстрее. Она боялась психов, как нищих и калек на улицах, и считала дурным знаком встречу с ними.

Только оказавшись на площади и потрогав деньги в кармане плаща, немного успокоилась и замедлила шаг. Мужчина, обогнав ее, оглянулся, и она улыбнулась, пытаясь совладать с дыханием. Он обратился к ней по-английски, и она ответила, продолжая улыбаться. Милена хорошо знала английский.

– Я приехала из Косово, – сказала она.

Когда Таня открыла глаза, почти не удивилась: однажды уже оживала в белой палате, в клинике для нервнобольных – для того, чтобы совершенно утратить контроль над своей жизнью. Но оглядевшись, поняла, что ничего общего с роскошной клиникой для богатых психов эта палата не имеет.

Помещение представляло собой очень узкую каморку, похожую на кладовую для хранения больничного инвентаря, но с окном. На окне болталась белая занавеска с синей печатью в нижнем углу, стены были выкрашены желтоватой краской, а тумбочкой, на которой Таня заметила свою сумочку, служил некрашеный табурет. Сама Таня лежала на кровати, застланной сероватым бельем.

Боли она не чувствовала. Вообще не чувствовала ничего, кроме запаха хлорки, распространяющегося из коридора. Таня пошевелила рукой и только теперь заметила, что одета в больничный халат бледно-зеленого цвета, а к ее руке тянется капельница.

Она снова закрыла глаза. Она где-то… допустим, в каком-то небольшом городе. Если она еще здесь, значит, Рига еще не нашел ее следов. При ней не было документов, значит, ее здесь не знают и лечили – авансом, поверив, что норковую шубу она не украла. И значит, пока она в полной безопасности. Но если только…

Дверь заскрипела, и Таня взглянула на вошедшего. Это был высокий мужчина в коротком белом халате и смешной белой шапочке, надвинутой на глаза. Глаза были большие – карие, лицо вытянутое, усатое-бородатое и несколько растерянное.     

– Приходите в себя? – спросил он.

Таня узнала его голос. Это он ночью кричал о своей совести. Доктор убрал на пол ее сумочку и сел на табурет около кровати.