Вопрос и ответ - Страница 2

Я тяжело дышу, согнувшись в три погибели: от боли в животе трудно набрать в легкие достаточно воздуха. Веревки режут запястья, на лице запекается липкая кровь, и я смотрю невидящими глазами в темноту из своей маленькой световой клетки посреди огромной комнаты без окон и дверей…

Комнаты, где я умру.

Комнаты…

Где ее нет.

И внутри меня кто-то принимает решение.

Раз это конец, то я делаю свой выбор.

Не говорить.

– Вы знаете ее имя, – бормочу я. – Убейте меня, если хотите, но ее имя вам известно.

Мэр просто смотрит на меня.

Самая долгая минута в моей жизни проходит под его пытливым взглядом. Он читает мои мысли.

А потом приближается к маленькому деревянному столу.

Я пытаюсь рассмотреть, что он там делает, но ничего не вижу. Мэр Прентисс перекладывает какие-то вещи, я только слышу царапанье металла о дерево.

– Спасите ее! Я сделаю все, что прикажете! – Он повторяет мои слова, сказанные на площади. – Я встану на вашу сторону! Только спасите ее!

– Я вас не боюсь, – говорю я, хотя мысленно пытаюсь представить, что может лежать на столе. – И умирать не боюсь.

Неужели правда?

Мэр поворачивается ко мне, пряча обе руки за спиной.

– Потому что ты теперь мужчина, Тодд? Потому что настоящий мужчина не боится смерти?

– Да, – киваю я. – Потому что я мужчина.

Мэр приподнимает брови:

– Если не ошибаюсь, до твоего дня рождения осталось еще четырнадцать дней, Тодд.

– Это всего лишь цифра. – Я задыхаюсь, в животе все бултыхается от этих разговоров. – Она ничего не значит! Если бы я жил в Старом свете…

– Но ты живешь в Новом, мальчик, – перебивает меня мистер Коллинз.

– Полагаю, он не это имеет в виду, мистер Коллинз, – говорит мэр, не сводя с меня глаз. – Верно, Тодд?

Я перевожу взгляд с одного на другого и обратно.

– Я убил, – выдавливаю я. – Убил, понятно?

– Ну да, убил, – кивает мэр. – Стыд и раскаяние пропитывают твой Шум насквозь. Вопрос лишь в том – кого ты убил? Кого? – Он шагает из светового пятна в темноту, все еще пряча за спиной взятый со стола предмет. – Или лучше сказать что?

– Я убил Аарона, – говорю я, пытаясь не выпустить мэра из виду, но без толку.

– Неужели? – Ужасная тишина мэра совсем не похожа на тишину женщин – у женщин она была живая, с ощутимой формой, вокруг которой дребезжал и лязгал Шум окружающего мира.

(я думаю о ней, о ее тишине, о той боли)

(я не думаю об имени)

А у мэра – уж не знаю, как им с мистером Коллинзом удалось избавиться от Шума, – тишина похожа на что-то безжизненное и мертвое, формы и жизни у нее не больше, чем у камня или стены, – это неприступная крепость. Наверно, он читает мой Шум как книгу, но откуда мне знать… разве можно сказать что-то по человеку, который превратил себя в камень?

На всякий случай я показываю ему то, что он хочет увидеть: церковь за водопадом, драку с Аароном – довольно правдоподобную, с кровищей и всяким таким. Я сшибаю Аарона с ног и вытаскиваю нож.

А потом втыкаю его в шею проповедника.

– Правда в этом есть, – говорит мэр. – Но вся ли это правда?

– Да! – кричу я, пытаясь заблокировать остальные мысли, чтобы мэр больше ничего не услышал. – Так все и было!

Голос у мэра по-прежнему веселый:

– А по-моему, ты врешь, Тодд.

– Нет! – почти кричу я. – Я сделал так, как хотел Аарон! Убил его! Стал мужчиной по вашим законам, теперь я могу быть солдатом армии и вообще что угодно сделаю, только скажите мне, что вы с ней сделали!

Мистер Коллинз замечает какой-то знак, поданный мэром, заносит кулак и…

(ничего не могу поделать)

Я отшатываюсь так резко, что сдвигаю стул на пару дюймов…

(заткнись)

Но удара нет.

– Хорошо, – с тихим удовлетворением говорит мэр, – славно. – Он опять начинает расхаживать у меня за спиной. – Позволь кое-что тебе объяснить, Тодд. Ты находишься в главном зале бывшего Хейвенского собора, который с сегодняшнего дня именуется Президентским дворцом. Я привел тебя в свой дом, надеясь помочь. Помочь увидеть, что все это время ты страшно ошибался и напрасно разжег войну против меня… против нас.

Его голос теперь доносится из-за спины мистера Коллинза…

В какой-то миг мне начинает казаться, что он говорит не вслух, а вкладывает слова прямо мне в голову… Но наваждение быстро проходит.

– Мое войско прибудет завтра к полудню, – сообщает мэр, продолжая вышагивать по залу. – А ты, Тодд Хьюитт, сперва ответишь на мой вопрос, а потом станешь моим помощником в благородном деле – строительстве нового мира…

Мэр снова выходит на свет и встает прямо передо мной. Руки у него все еще спрятаны, и я не вижу предмета.

– Сейчас я хочу, чтобы ты начал сознавать главное, – говорит он. – Что я тебе не враг.

От изумления я на секунду даже перестаю бояться. Не враг? Распахиваю глаза. Не враг?

– Нет, Тодд, – кивает мэр. – Я тебе не враг.

– Вы убийца! – не думая, выпаливаю я.

– Я генерал, – отвечает мэр. – Ни больше ни меньше.

– Вы убивали людей. Вы убили жителей Фарбранча, я сам видел.

– Война порой требует от нас жестоких поступков, однако теперь война кончилась.

– Я видел, вы по ним стреляли, – не унимаюсь я.

Как же уверенно звучат слова человека без Шума! Они непоколебимы, точно скала.

– Разве я сам стрелял, Тодд?

Я проглатываю ком в горле.

– Нет, но вы развязали эту войну! – хрипло кричу я.

– Так было нужно, – вздыхает мэр. – Для спасения больной, умирающей планеты.

Мое дыхание учащается, мысли туманятся, голова страшно тяжелеет. Но Шум пылает огнем.

– Вы убили Киллиана.

– И очень сожалею об этом, – говорит мэр. – Из него вышел бы прекрасный солдат.

– Вы убили мою мать! – ору я. И тут мой голос надламывается (заткнись), Шум наполняется яростью и горем, в глазах стоят слезы (заткнись, заткнись, заткнись!). – Вы убили всех женщин Прентисстауна!

– Тодд, неужели ты веришь всему, что тебе говорят? – удивляется мэр.

Наступает тишина, самая настоящая, даже мой Шум на миг унимается, пытаясь переварить сказанное.

– У меня нет ни малейшего желания убивать женщин, – говорит мэр. – Я ничего подобного не делал.

Я разеваю рот от удивления:

– Еще как делали…

– Сейчас не время для уроков истории…

– Вы лжец!

– А ты, стало быть, возомнил себя всезнайкой? – Голос мэра становится холодней, он отходит в сторону, и мистер Коллинз с такой силой бьет меня по голове, что я вместе со стулом лечу на пол.

– Вы ЛЖЕЦ И УБИЙЦА! – ору я. В ушах еще звенит от удара.

Мистер Коллинз бьет меня снова, уже с другой стороны, и кулак у него твердый, как полено.

– Я тебе не враг, Тодд, – повторяет мэр. – Прошу, не вынуждай нас причинять тебе боль.

Голова болит так сильно, что я ничего не говорю. Просто не могу говорить. То, что хочет услышать мэр, я никогда не скажу. А за все остальное из меня вышибут дух.

Это конец. Иначе и быть не может. Они не позволят мне жить. И ей не позволят.

Конец.

– Надеюсь, это действительно конец, – говорит мэр. В кои-то веки сказал правду. – Надеюсь, ты все-таки откроешь мне свой секрет, и на этом мы закончим.

А потом он говорит…

Ей-богу, он говорит…

– Пожалуйста.

Я поднимаю голову и часто моргаю опухшими глазами.

На его лице озабоченность, почти мольба.

Что за черт? Как это вообще понимать?

И в моей голове опять начинает гудеть…

Только это не Шум…

Пожалуйста – как будто мой собственный голос говорит…

Пожалуйста – как будто это я сам…

Слово давит на меня…

Распирает изнутри…

Такое чувство, что я сам вот-вот скажу…

Пожалуйста…

– Все, что ты якобы знал, – говорит мэр, его голос звучит одновременно снаружи и внутри моей головы. – Все это неправда.

И тут я вспоминаю…