Воля Небес (СИ) - Страница 25

Опустившись на колено, я закрываю остекленевшие глаза лидера клана Кровавого Моря, отдавая ему последнюю дань уважения как воину. Теперь он обрёл свободу, к которой так стремился. Пусть покоится с миром, а я позабочусь о том, чтобы его последние слова дошли до Мэйлин. Это меньшее, что я могу сделать для человека, чья жизнь была искорёжена безумием нашего мира.

Краем глаза замечаю, как во двор выходит несколько стражей. Делаю резкий топающий шаг в их сторону, и они сразу пятятся, точно испуганные дворняги.

— Передайте весточку Императору. Я, Рен из Лесных Холмов, приду за ним, — холодная безрадостная улыбка играет на моём лице. — Это неизбежно, как рассвет. И пусть он знает — в тот день все его тысячелетия могущества обратятся в прах.

Я ухожу, и никто из стражей не преследует меня.

На улице на меня накатывает настоящий водопад Ки. Не сразу понимаю, что это моя собственная сила. Некоторое время мне приходится свыкаться с ней, но, когда полностью возвращается контроль, я быстро нагоняю Наоки и спасённых девушек.

Ко мне тут же бросается белая, как мел, Мэйлин:

— Рен, что с моим отцом⁈ Ответь же!

Глава 13

Мне тяжело подобрать правильные слова. Они застревают в горле, почти физически царапая его изнутри.

— Рен… — голос Мэйлин дрожит, ломается. — Что с ним? Он ведь… выбрался вместе с нами?..

В её глазах мерцает надежда, но я вижу — она уже знает ответ. Просто отказывается в него верить.

— Зейн хотел, чтобы ты знала — он любил тебя. По-своему. Несмотря ни на что, — произношу через силу, чувствуя тяжесть каждого слова. — Он ушёл непокорённым.

Девушка всхлипывает и отшатывается, прижимая руки к груди. По её щекам катятся слёзы.

— Значит, всё-таки… — она судорожно вздыхает. — Я ведь чувствовала, что он не отступит. Гордость и честь клана всегда значили для него больше, чем… — её голос срывается.

Она делает несколько неуверенных шагов, словно земля уходит из-под ног. Айко ловит, её, помогая удержаться.

— Мне действительно жаль, что всё закончилось так, — произношу я.

— Жаль? — она наконец поворачивается ко мне, в её глазах смешиваются боль и горечь. — Ты убил моего отца. И Зено… Это ведь правда? Ты убил моего брата?

— Да, — отвечаю честно. — Твой брат был…

— Жестоким? — она горько усмехается. — Бессердечным? Кровожадным?.. Я знаю. Отец сделал его таким. Пытался сделать и меня… — Мэйлин обхватывает себя руками, словно защищаясь от нахлынувших воспоминаний. — Всегда твердил о величии клана, о долге перед семьей. Я была для него не дочерью — разменной монетой в политических играх.

Она умолкает на мгновение, собираясь с мыслями:

— Когда я полюбила Лиана, отец пришёл в ярость. Говорил, что я предаю клан, что позорю его имя. А я… я просто хотела быть счастливой, — её голос дрожит. — Знаешь, что самое страшное? Даже сейчас, после всего, что он сделал, после всей его жестокости… я всё равно плачу о нём. Потому что он был моим отцом. И кроме его чёрствости я помню и многое другое. Как он отвёз нас с братом на фестиваль Десяти Тысяч Фонарей. Как позволил рисовать за своим столом и не бранил, когда я испачкала его документы. Как…

Девушка смолкает, и между нами висит тишина, полная щемящих воспоминаний, от которых и радостно, и больно.

— Знаешь, я должна ненавидеть тебя, — говорит она тихо, не глядя на меня. — За отца, за брата… Но я не могу. Ты спас меня от участи хуже смерти. Я видела, что они делали с людьми в той лаборатории. Слышала крики… — она вздрагивает. — И ты рисковал жизнью, чтобы вытащить нас оттуда.

Мэйлин поднимает на меня взгляд, полный невыразимой тоски:

— Я благодарна тебе за спасение, Рен. За то, что рисковал собой ради меня и Айко. За то, что даёшь мне шанс снова увидеть Лиана. Но… — она делает глубокий вдох. — Я не смогу каждый раз, глядя на тебя, не вспоминать, что ты — человек, забравший жизнь моих родных. Каким бы они ни были… это слишком тяжело.

Она вытирает слёзы дрожащей рукой:

— Пожалуйста, просто отведи меня к Лиану. А потом… я прошу тебя больше не появляться в моей жизни. Мне нужно научиться жить дальше, не разрываясь между благодарностью к тебе и болью утраты. Это… это единственный способ.

В её словах нет злости или ненависти — только усталость и глубокая печаль человека, пытающегося примирить в своём сердце противоречивые чувства.

— Я понимаю, — киваю, уважая её решение.

После этого Мэйлин держится в стороне, находя утешение в заботе об Айко. Она не избегает меня демонстративно, но между нами повисает молчаливое понимание — некоторые раны можно исцелить только расстоянием и временем. Особенно тепло относится к последней, словно забота о пострадавшей помогает справиться с собственным горем.

Наследница Звёздного Ветра по-прежнему нестабильна. Держится ближе к девушкам и сторонится меня — похоже, любой мужчина вызывает у неё страх и отторжение. Лишь в редкие моменты просветления она обращается ко мне по имени. Говорит короткими, рублеными фразами. Вздрагивает от любого резкого звука — даже громкий голос способен вызвать у неё приступ паники. Постоянно теребит остатки некогда длинных волос, расчёсывает голову до крови.

Наблюдая за их взаимодействием, чтобы отвлечься от тягостных мыслей, я анализирую недавний бой. Осознаю, насколько привык полагаться на духовную энергию — это едва не стало фатальной ошибкой в схватке с Зейном. Раны уже затянулись, но тогда я снова балансировал на грани жизни и смерти.

Меня тревожит техника, способная блокировать течение Ки. Возможно, в этом кроется ключ к победе над Императором? Нужно расспросить Кантора о подробностях, посоветоваться с Сакурой и Ферроном. Если существует хотя бы призрачный шанс встретиться с Альдавианом в таких условиях, им необходимо воспользоваться.

Анализирую, как пришлось адаптироваться к бою без духовной энергии. Первое — движения стали экономнее. Удивительно, но без принудительных ограничений добиться такой же эффективности сложно: привычный поток Ки делает движения более свободными, но менее рациональными.

Полностью ограничить течение духовной энергии оказалось непростой задачей. Даже когда я скрываю ауру, Ки всё равно минимально циркулирует по телу.

Второй важный момент — контроль дистанции в бою. Мои техники — Оплетающий Побег, Длани Асуры и Шаг Пылающего Солнца — позволяют мгновенно сокращать расстояние до противника или отступать по своей воле. Из-за этой свободы передвижения я отвык тщательно следить за положением в пространстве. В схватке с Зейном, лишённый привычных техник, я то оказывался слишком близко к его клинку, то не успевал достать его своими ударами. Каждая такая ошибка в расчёте дистанции стоила мне новой раны.

Встретившись с мастером клинка без оружия, оказываешься в крайне невыгодном положении. Острая сталь превосходит кулак во всём: досягаемость, скорость, смертоносность. Даже мои излюбленные кастеты, по сути, лишь усиливают удар, но не компенсируют главный недостаток — необходимость подобраться вплотную к противнику, рискуя нарваться на лезвие. Неспроста за всю историю Империи не появилось ни одной прославленной школы боевых искусств, сделавшей ставку на кастеты. Выбрать подобное оружие может лишь тот, кто, как я, вложил годы в совершенствование этого стиля. Но даже тогда это остаётся серьёзным ограничением, а не преимуществом.

В бою без Ки каждая ошибка становится фатальной. Когда духовная энергия течёт свободно, можно компенсировать недочёты техники, сбалансировать движение. А при использовании чистой физической силы любой промах, неверно рассчитанный удар или запоздалый блок может стоить жизни.

И это при том, что моя физическая форма значительно превосходит обычных людей. В поединке с Зейном именно это преимущество стало решающим. Не достигни я этапа Феникса, исход был бы совершенно иным.

Этот бой напомнил мне тренировки до обретения контроля над Ки. В Лесных холмах мы с отцом проводили много времени за тяжёлой работой. Что поделать — судьба сына дровосека обязывала помогать на лесозаготовках. Эта работа исподволь развивала недюжинную силу.