Волшебство лета - Страница 27
Вот поэтому она и закатила истерику, так?
– Так? – вслух повторила Глэдис, поднимая голову. В зеркале отражалось бледное лицо и полные слез глаза...
Мартин сообщил ей, что был женат и что поспешный брак себя не оправдал, и вот теперь она, Глэдис, не в силах избавиться от навязчивой мысли: он и на ней женился из ложно понятого чувства долга! Ах, если бы Мартин опроверг это утверждение!
«Я женился на тебе, потому что люблю тебя, потому что всегда тебя любил», – вот каких слов ждала от него Глэдис! Но не дождалась. Он связал свою жизнь с ней только из-за ребенка. Конечно, такой образ мыслей благороден и похвален, но как хочется услышать: «Я люблю тебя и женюсь на тебе!»
– Глэдис!
Дверь спальни распахнулась. На пороге стоял Мартин в махровом халате. Она уже знала: под халатом на нем ничего нет. Больше всего на свете ей хотелось вскочить и броситься в его объятия. Но она осталась сидеть перед зеркалом.
– Да, Мартин? – Она вежливо улыбнулась, отложила расческу и обернулась к вошедшему.
– Тебе лучше?
Сославшись на головную боль, она отказалась от ужина. Болело сердце, а вовсе не голова, но для чего ему знать правду?
– Гораздо лучше, спасибо. Хильда принесла мне чаю и аспирин.
Мартин кивнул и перешагнул через порог.
– Уже поздно.
– Да? Я не заметила.
Муж подошел вплотную. Какое-то мгновение Глэдис казалось, что он протянет руку и погладит ее по волосам – и она не сможет устоять. Она бы замерла под его ладонью, словно котенок. Только Мартин вовсе не собирался ласкать ее. Он всего лишь поправил зеркало.
– Ты идешь спать?
Глэдис с досадой отвернулась. Он задал этот вопрос так небрежно... Впрочем, чему удивляться? Мартин уверен: ее место в его постели. И не только потому, что она его жена, просто она наглядно дала понять, как туда стремится.
– Знаешь, сегодня я, пожалуй, останусь здесь, – отозвалась Глэдис, поднимая расческу.
– Здесь?.. – повторил он с таким изумлением, словно жена собиралась заночевать на льдине в Северном море.
– Ага! – Она сосредоточенно расчесывала волосы. – Голова все еще немного побаливает.
– Позвонить врачу? Доктор Карлтон оставила мне телефон.
– Нет! Нет, врач мне не нужен.
– Ты уверена? Глэдис, если ты нездорова...
– Со мной все в порядке! И с ребенком тоже. Мне просто хочется спокойно выспаться. В одиночестве... Старая привычка, знаешь ли. Кевин, бывало, говорил...
– Кевин?
Не надо, твердила себе Глэдис, не надо рисковать...
– Ну да, я с ним жила одно время. Собственно говоря, я собиралась за него замуж. Разве я тебе не рассказывала?
– Нет, не рассказывала, – холодно отозвался Мартин.
Выражение его лица внушало ужас. Расческа со звоном упала на зеркальную поверхность туалетного столика. Глэдис стремительно вскочила на ноги.
– Мартин! – воскликнула она, но было уже поздно. Тот уже взялся за дверную ручку.
– Ты права, – объявил он. – Нам обоим не мешает выспаться. Увидимся утром.
– Мартин, подожди!
Не оглянувшись, он быстро вышел, хлопнув дверью. Надо бежать, иначе, чего доброго, он начнет биться о стену головой – то-то Глэдис порадуется!
Мартин вихрем ворвался к себе в спальню, пинком закрыл дверь и распахнул двустворчатое окно, выходящее на террасу. Короткая июньская ночь сомкнулась вокруг него, словно удушливый туман.
Глэдис вышла за него замуж по принуждению. Под угрозой потерять ребенка. Мартин резко развернулся и с размаху ударил кулаком по подоконнику. Резкая боль пронзила его. Он поморщился, поднес кулак ко рту, ощутил слабый привкус крови и пожалел о том, что кровь эта его, а не Ханта.
Кевин Хант! Мартин скрипнул зубами. А впрочем, какой мужчина останется равнодушным при виде Глэдис? В чьем сердце не вспыхнет страсть?
И тут он понял простую истину: он любит Глэдис. Он любит свою жену.
– Я люблю ее! – выкрикнул Фагерст в ночь и громко расхохотался.
Почему он не понял этого раньше? А вдруг – ведь бывают на свете чудеса! – она его тоже любит? Запрокинув голову, Мартин глядел на небо, пытаясь прочесть ответ в переливах миллионов звезд. Ведь если так, то все понятно!
Ее покорная уступчивость. Страсть, что прорывалась наружу при каждом прикосновении. Все объяснимо – даже ее сегодняшняя реакция, когда он, Мартин, так неловко сообщил о своем первом браке.
Раздался телефонный звонок. Чертыхнувшись, Мартин снял трубку.
– Кто бы вы ни были, надеюсь, у вас есть веский повод звонить среди ночи! – прорычал он.
В трубке раздался знакомый голос. Хоуп, личный адвокат Фагерста, был не из тех людей, кто рискнет разбудить высокопоставленного клиента ради пустяка. Сменив гнев на милость, Мартин присел на край кровати.
– Боюсь, у нас проблема, мистер Фагерст...
По мере того как Мартин слушал, лицо его мрачнело все больше.
– Кэрол подает на меня в суд за нарушение брачного обещания? Она что, спятила? Да ее просто засмеют! Что вы имеете в виду? Грозится опубликовать свою исповедь в «Светских новостях», если я не пойду ей навстречу? Да я плевать хотел на... При чем тут мой брак?.. – Мартин побелел как полотно. – Если она хоть слово скажет о моей жене, да простит меня Господь, я...
Снова заговорил Хоуп. Да, Кэрол утверждает, что Фагерст связал себя определенными обязательствами: обещал жениться на ней, он первый и единственный мужчина, с которым она была близка со времени развода.
Мартин вцепился в телефонный шнур.
– Хорошо! – резко бросил он, вставая на ноги и скидывая халат. – Вот что я от вас потребую. – Глава «Фагерст импайр» четко и ясно изложил инструкции. Робкие возражения адвоката он отмел решительно и сразу. – А я почем знаю, с кем связаться? Вы светило юриспруденции, Хоуп, поэтому я и поручаю вам свои дела, верно? Извольте добыть информацию к завтрашнему дню. Именно так. К завтрашнему! Увидимся в Лос-Анджелесе.
Сам Мартин тоже не собирался сидеть сложа руки. Он позвонил Якобу по внутреннему телефону, вызвал пилота с побережья, а затем заколебался. Надо ли будить Глэдис и сообщать о своем отъезде? Черт подери, лучше не рисковать! Сейчас не время объяснять жене, что мстительная любовница пытается затеять скандал и обещает выступить с разоблачением в телешоу, выставляя себя в амплуа покинутой страдалицы, а Глэдис – в роли расчетливой авантюристки.
С Глэдис поговорит Якоб. Пусть сообщит, что босса вызвали в Штаты по срочному делу. Конечно, Глэдис не обрадуется, но ведь его отсутствие продлится очень недолго! День. Два от силы. А потом он вернется на Стервик, обнимет жену, и скажет, что любит ее и готов молиться всем богам, чтобы услышать от нее то же самое. А если Глэдис ответит «нет»... Ну что ж, он заставит ее полюбить себя, он станет целовать ее до тех пор, пока все воспоминания о мерзком Кевине Ханте не сотрутся в ее памяти, и тогда они вместе начнут жизнь сначала...
Но уехать, не взглянув на жену, он не мог. В доме царила тишина, в спальне Глэдис было темно. Мартин открыл дверь и неслышно вошел. При свете, тонкой полоской льющейся из коридора, он увидел: положив ладонь под щеку, Глэдис мирно спала.
Прелестная, любимая, желанная!
– Родная моя! – прошептал Мартин.
Он наклонился и поцеловал жену в губы. Спящая зашевелилась и тихонько вздохнула. Как трудно было удержаться и не прилечь рядом, не заключить ее в объятия!
Стиснув зубы, Мартин Фагерст вышел из спальни жены и тихонько притворил за собою дверь.
12
Глэдис открыла глаза. За окном дрожали золотые рассветные лучи. На грани реальности и сна задержалось воспоминание, эфемерное, словно облачко. Ей пригрезилось или Мартин в самом деле ночью вошел к ней в спальню, поцеловал ее, назвал своей родной?
Воспоминание казалось таким отчетливым... Только как ему верить? Они с Мартином поссорились... Она едва не залепила мужу пощечину, а затем ткнула носом в грязную историю с Кевином.
Что с ней происходит? Единственный человек, которого она любит, – которого она когда-либо любила, – это Мартин.