Волшебство лета - Страница 2
Он сделает все, что входит в обязанности заботливого отца. А потом возвратится в гостиницу на озере, где он и Кэрол провели предыдущую ночь...
Мартин оглянулся на свою подругу, сидевшую в третьем ряду. Уж кто-кто, а Кэрол не позволит себе расчувствоваться! Она тоже прошла через развод и полностью разделяет образ мыслей своего теперешнего приятеля. Брак – современная форма рабства, говорила она в самом начале их знакомства... Правда, с недавних пор Мартин почувствовал неуловимую перемену. Куда делась былая трепетная нежность? Подруга стала более властной, требовательной. «Ну и где тебя носило, Мартин Фагерст?» – спрашивала она, если в течение дня он не находил времени для телефонного звонка. Да и переезд на новую квартиру она тоже отнесла на свой счет; собралась было заказать мебель по своему вкусу, но Мартин вовремя вмешался и предотвратил неприятный сюрприз.
Кэрол возмутилась, устроила безобразную сцену. Выходит, характер у нее отнюдь не ангельский... Мартин поморщился. Пожалуй, отношения с Кэрол себя исчерпали. Они вместе вот уже шесть месяцев, однако, когда женщина начинает считать тебя своей законной добычей...
– Дядя?..
Он тряхнул головой. Алек настойчиво шептал ему что-то. Неужели мальчик одумался?
– Кольцо, дядя!
Кольцо? Ну, конечно! Шафер принялся суматошно рыться в кармане. Где же оно? Наконец Мартин извлек на свет строгий золотой ободок и уронил его в протянутую ладонь жениха. Одна из подружек невесты звучно всхлипнула; мать виновницы торжества, не утирая слез, потянулась к руке экс-супруга, стиснула ее в своей и тут же выпустила, словно обожглась о горячую картофелину.
О, радости брака!
Мартин Фагерст заставил себя прислушаться к словам священника.
– А теперь, – торжественно возгласил служитель Божий, – если среди нас есть тот, кто может назвать препятствия, в силу которых Александр Фагерст и Нелли Доминик Блоссом не вправе сочетаться законным браком, пусть говорит или навеки...
В этот-то момент и раздался грохот. Почти все находившиеся в церкви оглянулись. Бросил быстрый взгляд на дверь и Фагерст.
В дверном проеме стояла женщина: четко очерченный силуэт на фоне ослепительно яркого весеннего солнца! Порыв ветра, ворвавшийся в церковь, взметнул ее волосы, колоколом надул юбку.
Гости оживленно зашептались в восторге от скандальной заминки. Священник с достоинством откашлялся.
Женщина шагнула вперед, из слепящего зарева в неясный полумрак. Восхищенный гул, начавший было затихать, зазвучал с новой силой.
Неудивительно, подумал Мартин, подобная красота нечасто встречается. В ней чудилось что-то знакомое; но нет, прежде они не встречались, иначе он бы знал ее имя. Таких женщин не забывают.
Волосы ее вобрали в себя все оттенки осени: темно-каштановые, отсвечивающие золотом, вьющиеся локоны обрамляли нежный овал лица. Широко распахнутые, огромные глаза... А какого, собственно, они цвета? Серого? Нет, скорее, голубого. На таком расстоянии не видно... На незнакомке не было украшений. Впрочем, драгоценные камни померкли бы перед совершенством ее красоты. Даже ее платье, цвета неба перед грозой, отличалось благородной простотою покроя – круглый ворот, длинные рукава и короткая, пышная юбка...
Фагерст не сводил глаз с незнакомки. В ней все потрясало: высокая округлая грудь, тонкая талия, плавный изгиб бедер. Ослепительно прекрасный образ ее дышал сладострастием и невинностью: удивительное, непостижимое сочетание! Впрочем, невинность, цинично подумал Мартин, не более чем искусная имитация. Перед ним не дитя малолетнее, а взрослая женщина. И при этом – сногсшибательно красивая, слишком уверенная в себе...
Новый порыв ветра ворвался в распахнутую дверь. Незнакомка поспешно оправила юбку, но Фагерст уже успел увидеть длинные, стройные ноги, – мечта, да и только! – и на одно-единственное мгновение взгляду его открылась интимная полоска черного кружева...
В толпе зашептались громче. Кто-то засмеялся. Незнакомка, разумеется, услышала, но нимало не смутилась. Напротив, расправила плечи и презрительно сощурилась.
Я мог бы стереть это выражение с твоего лица, неожиданно для себя подумал Мартин, и желание, жаркое и все подчиняющее, словно расплавленная лава, нарастающей волной устремилось по венам.
О да, это ему под силу! Нужно только пройти между рядами, подхватить ее на руки и унести в луга, что раскинулись ярким зеленым ковром прямо за церковью. Он уложит ее на мягкую сочную траву, прильнет губами к благоуханным устам, медленно расстегнет молнию на сине-фиолетовом платье, насладится каждой частичкой ее естества, осыпая поцелуями ее плечи, руки, грудь... И она затрепещет от страсти...
Фагерст облизнул пересохшие губы. Что это с ним такое? Он не зеленый подросток, из тех, что упиваются эротическими фантазиями, листая «Плейбой».
Чепуха какая, мрачно подумал он, и тут незнакомка встретилась с ним глазами и намеренно не отвела взгляда. Сердце его учащенно забилось, а на губах красавицы заиграла торжествующая улыбка, яснее слов говорившая: знаю, о чем ты подумал; смех, да и только!
Мартин импульсивно сжал кулаки и шагнул вперед. В ушах зазвенело, перед глазами поплыли цветные круги.
– Дядя,– прошептал Алек, и в это самое мгновение ветер снова громыхнул створкой двери о побеленную стену старой церкви.
Резкий звук развеял чары, сковавшие собравшихся. Кто-то кашлянул, кто-то чихнул. Представительный джентльмен, сидевший в последнем ряду, поднялся с места, подошел к двери и плотно закрыл ее. Затем любезно улыбнулся незнакомке, словно говоря: ну вот, все улажено. Та, проигнорировав и улыбку и помощника, оглянулась в поисках свободного места. Затем села, скрестила длинные ноги, сложила руки на коленях с вежливо-скучающим выражением на лице. Всем своим видом она давала понять, что не понимает причин задержки брачной церемонии.
Священник снова откашлялся. Медленно, с явной неохотой присутствующие повернулись лицом к алтарю, и все взгляды снова устремились на молодую пару.
– Если никто из присутствующих не может назвать препятствий, в силу коих Александр и Нелли не вправе сочетаться браком, – затараторил служитель Божий, словно опасаясь новой помехи, – тогда, по законам Господа и штата Калифорнии, объявляю вас мужем и женой.
Алек повернулся к невесте, заключил ее в объятия и поцеловал. Органист заиграл соответствующую мелодию, гости встали, толпа хлынула к выходу, и Мартин потерял незнакомку из виду.
Спасена! – с облегчением подумала Глэдис при звуках финального аккорда. Что за кошмарное появление! Опоздать на свадьбу к Нелли – грех непростительный, но прервать церемонию и выставить себя на всеобщее обозрение! Глэдис едва подавила стон. Не далее как на прошлой неделе за ланчем Нелли предсказала, что именно так оно и будет.
Викки привезла дочь в Лос-Анджелес на последнюю примерку платья и пригласила сестру пообедать вместе: дескать, давно не виделись. Нелли, вся во власти переживаний, что переполняют сердце в восемнадцать лет, вздыхала над тарелкой спагетти, то и дело поднимая глаза на Глэдис.
– Ох, тетя Глэдис, – повторяла она, – какая ты красавица! Ох, мне бы твою внешность!
Глэдис невольно залюбовалась прелестным личиком девушки, на котором еще не оставили следы ни макияж, ни заботы и треволнения дороги под названием «жизнь», и улыбнулась.
– Это мне бы твою внешность, – мягко отозвалась она, – и я бы до сих пор позировала для обложки «Элль».
Разговор перешел на карьеру Глэдис, что явно клонилась к закату, – но тут Викки и Нелли в один голос стали уверять, что это не так,– а затем и на ее будущее. Ей удалось изобразить свои планы в более радужных красках, нежели это соответствовало действительности. Затем заговорили о свадьбе Нелли.
Оказывается, по мнению племянницы, тетя, несомненно, затмит всех приглашенных дам и невесту в том числе. Вот тогда-то Глэдис и решила, что станет держаться в тени. Слишком уж она узнаваема – достаточно войти в дверь, чтобы внимание всех присутствующих переключилось на звезду рекламы... Заходящую звезду, если смотреть правде в глаза! А ей меньше всего хотелось испортить праздник любимым людям!