Волшебный сон любви - Страница 4

— Ты куришь? — удивилась Патриция.

Триш кивнула и закурила.

— Юной леди не подобает курить, — заметила Патриция, наливая себе и Триш чай. — Тебе сколько молока?

— Чуть-чуть. Я не люблю африканский чай. А ты смешная, Пат. Ты надолго приехала в Лондон?

— Меня отпустили на неделю.

— Отпустили? Сколько же тебе лет, Пат?

— Двадцать два.

— Ты же совершеннолетняя и сама можешь принимать решения.

— Да, я знаю, но тети говорят, что девушке не подобает самой выбирать дорогу в жизни. Свобода может завести куда угодно...

— Господи, Пат, что за глупости ты несешь? Ты точно не из Бостона, то есть не из современного города. Ты воспользовалась машиной времени и перенеслась из девятнадцатого столетия. Колись, Пат!

— Такие машины еще не изобретены, Триш.

— Значит, ты очнулась от летаргического сна. Оглянись вокруг! Где ты видишь здесь молодежь и даже людей среднего возраста?

Патриция, стараясь сделать это незаметно, обвела взглядом зал. В самом углу сидели две старушки. У одной из них в удобной корзинке лежала маленькая собачка. Ее серебристо-белая шерсть идеально совпадала с цветом волос хозяйки. По возрасту дамы годились Патриции в бабушки. Соседний столик был пуст. Ближе всего к ним сидела пара — очень старый джентльмен и пожилая леди. Ее седые волосы были уложены в букли. Да, Триш права. Их ровесников здесь нет. Да и людей возраста ее тети Аби и тети Гвен Патриция тоже не увидела.

Вдруг дверь распахнулась, и вошли два молодых джентльмена.

— Вот видишь! — радостно прошептала Патриция.

Мужчины быстрым шагом пересекли зал и устроились за барной стойкой.

— Два кофе, — скомандовали они бармену.

— Вот видишь! — передразнила Патрицию Триш.

— Ты хочешь сказать, что сейчас чай пьют одни старики?

— Не преувеличивай, Пат! Чай пьют все, но танцы под чай — увлечение наших дедушек и бабушек.

— Жаль!

— Возможно, но жизнь не стоит на месте.

Патриция вздохнула. Сделанное открытие не поразило ее, чего-то в этом роде она и ожидала. Тетя Гвен рассказывала, что в эпоху повального увлечения танго на чайных церемониях в «Уолдорфе» танцевали, но тете всего лишь сорок три года. В «Уолдорфе» могла танцевать даже не бабушка Патриции, а ее прабабушка.

Как же раньше Патриции не приходило в голову сделать столь простой арифметический подсчет! Почему тетя Гвен позволила украсть свою жизнь? А не поступает ли также и Патриция? Зачем ей гуманитарный колледж? Ну, окончит она его, и что потом? Пойдет преподавать английскую литературу? Но ей совсем не это нужно. Ее душа просит другого. Патриция не знает еще точно, к чему она стремится, но жизнь хочет прожить свою, а не своей прабабушки.

— Триш, а в Лондоне можно найти работу?

— А чем ты занималась в Бостоне?

— Изучала английскую литературу. Специализировалась на творчестве сестер Бронте.

— А-а! Это те, которые написали «Джен Эйр»?

— Автором «Джен Эйр» была Шарлотта Бронте. Сестры не писали вместе. Каждая из них сочиняла сама. Например, Эмили Бронте написала «Грозовой перевал», а Анна — «Агнес Грей»...

— Ты, наверное, прочитала все, что они написали? — перебила лекцию Патриции Триш.

Патриция пожала плечами. Ее удивил вопрос Триш.

— Да. Их романы очень интересны.

— Теперь понятно, откуда ты появилась. Со страниц романов сестер Бронте!

Патриция рассмеялась. Услышав ее смех, Триш тоже радостно улыбнулась.

— А все-таки ты классная девчонка, Пат. Другая подняла бы вой, а ты рассмеялась. А насчет работы... На неделю трудно устроиться, Пат.

— Я хочу остаться в Лондоне.

— Твое решение серьезно? Не захочешь ли ты через несколько дней вернуться домой, назад в девятнадцатый век?

— Нет, Триш!— твердо произнесла Патриция.

— Я работаю билетером в Кенсингтонском дворце. У нас освободилось место, но претендовать могут только те, кто умеет работать на компьютере. У вас, в девятнадцатом веке, еще про них не слышали? — не удержалась от шутки Триш.

— Боюсь огорчить вас, мисс, но пользоваться компьютером я умею.

— Отлично! Тогда завтра обратишься в дирекцию. И еще, Пат, где ты планировала жить в Лондоне? Что говорили по этому поводу твои тетушки?

— Предполагалось, что я остановлюсь в отеле. Ведь меня отпустили только на неделю.

— В этом? Где мы сейчас находимся?

— Нет, конечно. Меня снабдили целым списком попроще. Особенно рекомендовали пансион миссис Пенн, в котором когда-то останавливалась тетя Аби.

— Держу пари, что этого пансиона уже нет. Закрыт в одна тысяча девятисотом году.

Девушки дружно расхохотались.

— Наверное, — согласилась с Триш Патриция.

— А ты не хочешь поселиться со мной? Квартира с двумя спальнями и для меня одной слишком большая. Я давно ищу напарницу, но никак не могу найти подходящую...

— С удовольствием, — с радостью согласилась Патриция и предложила: — Давай закажем пирожные.

— Давай! Гулять так гулять! Я хочу и кофе, — с энтузиазмом откликнулась Триш.

— Я думаю позвонить домой и сказать о своем решении тетям, — сказала Патриция, лакомясь эклером.

— Сообщить, конечно, надо, — согласно кивнула Триш, сделав глоток кофе. — Но способ выбран неправильно.

— Почему? — удивилась Патриция.

— Ты же из девятнадцатого века. И тетушки твои тоже в нем живут. Телефона тогда не существовало. Поэтому ты напишешь письмо. Эпистолярное творчество вполне в духе того времени, — сказала Триш и через минуту добавила: — Если серьезно, письмо удобно тем, что, с одной стороны, ты не услышишь возражений твоих родственниц, а с другой — волноваться, куда делась их Пат, они не будут. В письме ты напишешь о своем решении поселиться в Лондоне.

— Ты это хорошо придумала, — согласилась с Триш Пат.

— Подъем, подъем! Вставай, лентяйка! — сквозь сон услышала Патриция.

Голос Триш раздавался совсем рядом, усиливая и без того невыносимый звон в ушах. Голова Патриции раскалывалась на части. Она с трудом разлепила веки и резко села в постели, стремясь освободиться от головной боли.

— Может быть, тебе лучше купить механическую модель, — продолжила свой монолог Триш.

Патриция взглянула на подругу. Она всеми силами пыталась понять, о чем Триш сейчас разглагольствует, но ей это не удавалось. Конечно, Триш значительно легче живется. Она жаворонок! И встать чуть свет для нее пустяк. Подруга даже ранним утром выглядит свежей и радостной.

Звон в ушах неожиданно прекратился, и наступившая тишина благотворно повлияла на головную боль, которая по каким-то известным только ей одной причинам не захотела оставаться с Патрицией и куда-то внезапно упорхнула. Патриция получила возможность соображать и без труда установила причину так досаждавшего ей звука. Это звонил будильник.

— Почему ты молчишь? Не нравится мое предложение? — Триш, по опыту зная, что, если она сейчас не вызовет подругу на разговор, та моментально опять повалится в постель и заснет, не хотела оставлять Патрицию в покое. Разбудить ее еще раз — труд не из легких, и брать его на себя Триш не хотела.

В глазах Патриции появилось осмысленное выражение.

— Зачем? — с трудом шевеля губами, поинтересовалась она.

— Вряд ли ты сможешь выдрессировать электронный будильник на бесконечную продолжительность звучания — батарейки не выдержат. А механика, возможно, окажется более покладистой. Как знать, может быть, в тебе заложены еще неизвестные науке способности управлять техникой силой воли, вернее непреодолимой потребностью дрыхнуть по утрам.

Патриция рассмеялась, но смех прозвучал невесело.

Триш внимательно посмотрела на подругу.

— Что случилось? Опять приснился твой безымянный возлюбленный?

Патриция понуро опустила голову.

— Господи! Тебе необходимо сходить к психотерапевту! Это ненормально! Тебе обязательно надо лечиться! — воскликнула Триш.