Волшебный локон Ампары (сборник) - Страница 11

– На Дигее сложилась своя система нравственных отношений, – заметил он осторожно.

– Расовых, ты хотел сказать.

– И расовых тоже, – мягко добавил Матис. – Все это – ветви одного древа, не забывай.

– Ну и что?

– А то, что системы общественных отношений на Дигее совершеннее наших. Тех по крайней мере, которые мы с тобой унаследовали на этой благословенной планете.

– До сих пор я считала себя богатой наследницей.

– И потому так болезненно переносишь все то, что шокирует коренных дигейцев у нас на Земле? – Матис горестно покивал.

– По-твоему, это обязывает меня считать население Дигеи нравственнее обитателей Земли?!

– Никто ничего не обязан. Но пора наконец признать за дигейцами их основное достоинство: они ушли от обезьян дальше, чем мы.

Довод Матиса лишил Марсану дара речи. Кир-Кор смотрел на уплывающие к Театральному светосигналы «Амхары». В воде искрились их отражения. Он прислушался, и, пока Марсана выходила из состояния артикулярного ступора, ему удалось различить далекие всплески разнохарактерных музыкальных шумов. Девять локальных источников. Все девять – на Театральном. Залитая лунным сиянием водная гладь перед островом была усыпана сотнями огоньков. Знатоки брали остров в кольцо.

– А как по-вашему, Кирилл?

– Простите, эвгина, я немного отвлекся…

– Вы тоже считаете, что дигейцы дальше от обезьян, чем коренные земляне?

– Меня принимают здесь за спеца по вопросам сравнительной антропологии?

– Не знаю, за кого вам хотелось бы здесь сойти, но лично мне достаточно будет услышать мнение честного человека.

Кир-Кор оглядел Марсану сверху донизу – от синевато сверкающих в свете луны алмазных блесток в прическе до голых ступней.

– Это как спуск в пропасть, эвгина, – сказал он.

– Опять аналогия?

– Притча. На Дигее те, кто спускается в пропасть, всегда уверены в тех, кто держит канат. По-другому там не бывает.

– И это вся ваша притча? Или только ее дигейская половина?

– А у нас на Земле, – вставил Матис, – чаще всего по-другому. Те, кто держит канат, считают вполне допустимым по ходу дела бороться друг с другом за власть. И это даже не притча.

– О небо! – ужаснулась Марсана. – Неужели в глазах дигейцев мы выглядим такими идиотами!..

– Если взглянуть на земную историю непредвзято, – нехотя обронил Матис, – именно так мы и выглядим.

В каюте вспыхнул розовый свет. Матис вынес на палубу пляжные сандалии. По размеру – мужские. Это была имитация обезьяньих ладоней с красными ремешками.

– Лучше, чем ничего, – пробормотал Матис.

«Если она их наденет – я прыгну за борт», – дал себе клятву Кир-Кор.

– Спасибо, Матис, – ровным голосом сказала Марсана. – Спасибо, мой благодетель… Модель под девизом «Назад, к обезьяне»! – Она принялась хохотать.

Благодетель беспомощно развел руками и зашвырнул кошмарное творение обувного дизайна обратно в каюту.

– Победил девиз «Вперед, к совершенствам Дигеи»! – Марсана развеселилась окончательно. – А под каким девизом предпочитает плыть сегодня наш уважаемый гость?

– Под девизом «Я в отпуске», – ответил Кир-Кор, неотрывно глядя в сторону острова.

Смех оборвался. Нависло молчание.

– Виноват… Разве это предосудительно – быть в отпуске?

– О небо! – проговорила она. – Сколько угодно.

Акватория Театрального вдруг осветилась – оттуда поплыло в открытое море, расширяясь неудержимо, голубое кольцо. За ним – второе, третье, четвертое, пятое, словно это был не остров, а вздрагивающий на воде поплавок.

– Началось, смотрите, началось! – предупредил Матис.

Первая кольцевая волна голубого сияния достигла катамарана, отразившись блеском воды за бортом. Кир-Кор ощутил теменем колкий импульс упорядоченного излучения и посмотрел на Луну: в районе северной окраины Моря Дождей (вероятно, в Заливе Радуг) вспыхивала и гасла яркая, острая, как игла, голубая точка.

С той стороны, где на рейде плоского острова бросила якорь «Синяя птица», долетел ликующий многоголосый вопль. Мгновением позже ликующий, вопль долетел со стороны Театрального – от флотилии знатоков.

– Всегда почему-то кричат, – прокомментировала Марсана. – У вас, Кирилл, нет желания покричать? Если есть – не стесняйтесь, я подхвачу. Иногда полезно разрядить неутоленные страсти.

– Если можно, эвгина, я воздержусь.

– Не смею настаивать. – Она обернулась. – А чего вы хотите? Чего вы хотели бы в этом своем отпуске?

– Как можно ближе взглянуть на островной фестиваль.

– Сколько угодно! Сейчас все увидите. Представление начинается! Первым номером – Вината Эспартеро. Прекрасный, кстати, образец расорга.

Кир-Кор не поверил ушам.

– Вината – расорг? – переспросил он. – Не может быть!..

– Почему это вас взволновало?

Он не ответил.

Пока от Театрального разбегались светлые кольца, Марсана поделилась местным секретом:

– Голубоглазая, беловолосая девица скандинавского происхождения Биргитта Эдельстам. Обладая сильным, «атакующим» голосом, она… Понимаете ли, ей просто необходим был облик гордой испанки. Бывает, расоргами становятся из любви к искусству.

Он молча смотрел, как над верхушкой острова развертывается голубое крыло. Грани архитектурной диадемы вспыхивали лучами холодного света.

– Помню, Биргитта пела и танцевала фанданго, встряхивая беленькими волосенками, – продолжала Марсана. – Это было смешно, ее никто не принимал всерьез. А теперь Вината Эспартеро вполне могла бы соперничать с легендарной Кармен. Властная, порывистая, резкая… Изменился даже характер.

– Эспартеро очень талантлива, – вставил Матис.

– Эспартеро безумно талантлива, – уточнила Марсана.

«Это я, увы, уже испытал на себе», – подумал Кир-Кор.

Луна окатила остров ливнем фиолетовых лучей. Розовое крыло декоративной светопластической скульптуры с внезапностью взрыва развернулось во весь небосвод. Посветлело над морем, ясно обозначилась граница между воздухом и водой. Свечение длилось недолго, и, пока оно длилось, Кир-Кор чувствовал на своем лице взгляд Марсаны. Зарево угасло. Под куполом ночного неба возникло пурпурное сияние, вода отразила густой и протяжный, сразу проникший в грудь колокольный удар.

Производителем красочных фантасмагорий такого масштаба была, конечно, Луна. Кир-Кор с прищуром взглянул на многоцветный букет колких точек, пылающих в Заливе Радуг. Батарея дальнобойных динаклазеров работала в «мягком», конечно, режиме, но плавать под ее прицелом – удовольствие сомнительное. Это как прогулка в тени деревьев, под одним из которых дремлет лев. Кстати, по новастринскому календарю после дня стерха наступает ночь тигра. На Финшелах ночь тигра обещала быть ночью разочарований…

Театральный – словно дымчато-сизая с красными сколами глыба стекла. Синей зарницей полыхнула его роскошная диадема – и над сценическим центром главного фестивального действа возник на большой высоте зеркальный мираж: атмосферное зеркало отразило внутренность многолюдного амфитеатра.

Отлакированное пурпуром море стало наполняться химерами светопластики. В бушующей пене декоративно-зеленых волн с трубным ревом мчалась на рыбохвостных конях яркая, сумасшедше-крикливая кавалькада Нептуна. Кир-Кор опять посмотрел на зеркало миража. Знатоки правы, амфитеатр забит людьми до отказа.

– Пора, – непонятно кому сказала Марсана.

Третий удар невидимого колокола – и в красном пространстве подлунного мира устрашающе вспухло облако черных и пепельно-серых дымов. Как вулканический выброс. В дымных локонах тонули светляки Приземелья – орбитальные станции, космодромы, терминалы, зеркала орбитальных платформ, – и Кир-Кор уж было решил, что устроители спецэффектов в чем-то здорово промахнулись. Облако громоздко поворачивалось под аккомпанемент какого-то невнятного дребезжания с очень слабой претензией на музыкальность (источником звука была, несомненно, вода). И чем дальше, тем больше оно, это странное облако, походило на колоссальный парик из темных волос. Кир-Кор осознал вдруг, что видит перед собой сотворенное в атмосферном объеме изображение головы. Профиль Винаты… Черные дуги бровей, идеально прямой нос расорга, приоткрытые пухлые губы. В завершающей стадии поворота – знакомый колдовской взгляд сумеречно-глубоких карих глаз. Тех самых, которые, говорят, отливали когда-то голубизной…