Волшебный город - Страница 6

– Если не соблюдать режим, то нарушится процесс пищеварения! – крикнула она.

– О! – обрадовалась Вета. – Что-то слышится родное! А то я уж начала волноваться – вы целых три минуты не говорили о процессах…

Свекровь несколько удивилась – не сути разговора, а тону обычно со всем согласной невестки. Однако уперлась спиной в холодильник и раскинула руки – только, мол, через ее труп!

Вета пыталась пугнуть ее заразой – у нее, мол, простуда начинается. И даже чихнула пару раз. Свекровь и бровью не повела – заразы она не боялась, никогда ничем не болела.

Так что Вете не досталось ни колбасы, ни сыра, пришлось есть сухую булку, даже масла не дала упертая свекровь!

Она приняла таблетку для профилактики гриппа и заснула тяжелым сном.

И проснулась утром, оттого что кто-то пытался сдернуть с нее одеяло.

Это была свекровь – в розовом стеганом халате и розовых же пластмассовых бигуди.

– А? Что? Чего вам надо? – спросонья грубо спросила Вета.

– Мне – ничего не надо! – громогласно, как всегда, заявила свекровь, но муж тут же заворочался рядом с Ветой и недовольно буркнул, чтобы дали поспать.

Свекровь мигом приглушила звук и злым шепотом сообщила Вете, что ей звонят из милиции.

– Из милиции? – Вета с трудом сбрасывала с себя остатки сна. – Да что такое?

– Тебе, голубушка, лучше знать, отчего тобой милиция интересуется! – заявила свекровь, снова повысив голос.

Тихо говорить она не умела, привыкла у себя на заводе машины перекрикивать.

– Да будет наконец в этом доме покой? – муж локтем больно ткнул Вету в бок.

Она спустила ноги с кровати и побрела в коридор прямо в пижаме и босиком, игнорируя сердитый взгляд свекрови. По дороге Вета подумала, что, наверно, что-то случилось в музее. Был у них пару лет назад случай, когда рассеянная сотрудница забыла поставить помещение на сигнализацию, а то еще неплотно прикрытая форточка открылась сама от сквозняка, и в нее прыгнула бродячая кошка. Датчики сработали, и милиция примчалась среди ночи.

Вроде бы она вчера все сделала правильно. И, только взяв в руки трубку, Вета вспомнила, что вчера ее вообще не было на работе, она отпросилась на похороны.

– Сычева Иветта Вячеславовна? – спросил ее официальный мужской голос.

– Да, я… – хрипло ответила Вета, и в этом миг почувствовала вдруг, что пол закачался у нее под ногами и стены начали надвигаться на нее, стремясь раздавить.

Было такое чувство, что она находится внутри детского кубика, и огромный ребенок сжал этот кубик в руке, а потом бросил. У Веты перед глазами замелькали стены, покрытые выцветшими, давно требующими замены обоями, вешалка, галошница. На миг пол и потолок поменялись местами, потом снова встали на место. По счастливой случайности, кубик лег той же гранью, что и раньше.

– Иветта Вячеславовна, вы меня слышите? – спрашивал назойливый голос в трубке.

Вета сделала над собой усилие и вышла из закрытого пространства. Снова она увидела привычный коридор собственной квартиры и свекровь, стоящую рядом. Мелькнула еще мысль, что все стало какое-то не такое, как будто Вета смотрит на привычные вещи с другой, необычной стороны, но Вета отогнала эту мысль как несвоевременную и сосредоточилась на телефонном звонке.

– Из двадцать второго отделения вас беспокоят, – сказал голос, – капитан Островой. Вы не могли бы приехать в квартиру профессора Сперанского?

– Прямо сейчас? – удивилась Вета. – А что случилось?

– Вы подъезжайте, тут на месте все и узнаете, – предложил голос, – это будет быстрее, чем по телефону объяснять.

– Хорошо… – неуверенно согласилась Вета.

Что там могло случиться? Эта неугомонная Дина уговорила все же своего «ботаника» опротестовать завещание и подать на Вету в суд?

Да, но милиция-то тут при чем? Как он сказал? Двадцать второе отделение, капитан Островной? Или Островский?

– Что случилось? – свекровь умирала от любопытства, даже пластмассовые бигуди сами собой соскочили с ее головы. – На работе что-нибудь?

– Угу, – Вета кивнула головой, не вдаваясь в подробности.

Муж, конечно, про профессора Сперанского знал, только Вета не успела ему сказать, что тот умер, им все было никак не встретиться, не поговорить. А свекровь вообще понятия не имела, что невестка навещает профессора, в последнее время Вета вообще взяла за правило ничего про свою жизнь дома не рассказывать, чтобы потом не слушать громогласных замечаний свекрови.

Пока Вета одевалась в своей комнате, свекровь успела приготовить ей чашку растворимого кофе. Надо отдать ей должное – в экстренных случаях она умела действовать оперативно, не задавая ненужных вопросов, привыкла у себя на заводе спасать производство. Вета проглотила кофе залпом, обожгла язык и окончательно пришла в себя.

– Зонтик возьми! – строго сказала свекровь. – Дождина всю ночь хлещет!

Дубовая дверь квартиры профессора была приоткрыта.

Вета растерянно остановилась перед ней, потом решилась и вошла в квартиру. Поперек прихожей валялась деревянная рогатая вешалка, под ней на полу лежало старое зимнее пальто Мефодьевны. Из глубины квартиры доносились гулкие незнакомые голоса, как будто там работал телевизор.

Вета нерешительно двинулась вперед, вдруг одна из дверей распахнулась, в прихожей появился озабоченный мужчина лет тридцати в сером мятом пиджаке.

– Вы кто? – спросил он, подозрительно уставившись на Вету.

– А вы? – испуганно переспросила та, невольно попятившись. – Что вы здесь делаете?

– Милиция! – хмуро ответил мужчина и махнул перед Ветой удостоверением. – А вы кто?

– Я Сычева… мне звонили, просили приехать… а где… а что здесь случилось? Где Анна Мефодьевна?

Из той же двери выглянул второй мужчина, широкоплечий, бритый наголо, с темными выпуклыми глазами. Увидев Вету, прищурился и быстро проговорил:

– Гражданка Сычева? Иветта Вячеславовна?

– Да, это я… – растерянно призналась Вета. – Все же что здесь случилось?

– Это я вам звонил… капитан Островой… – представившись, бритый отступил в сторону, жестом пригласил Вету в комнату.

Это был кабинет Глеба Николаевича.

Но как здесь все ужасно переменилось!

Тяжелый письменный стол был сдвинут с места, ящики выдвинуты, на полу вперемешку валялись бумаги, фотографии, папки с рукописями и газетными вырезками. Тут же лежала знакомая бронзовая лампа, зеленое стекло разбито на мелкие осколки.

Но самое главное – все книжные шкафы были распахнуты и опустошены. На полках не осталось ни одной книги. Библиотека Глеба Николаевича исчезла.

– Вот она часто приходила! – раздался вдруг сбоку вредный неприязненный голос.

Вета оглянулась и увидела на стульях возле стены троих людей – племянника Глеба Николаевича, его жену и еще какую-то крепкую тетку лет шестидесяти, лицо которой показалось ей смутно знакомым.

Вот эта-то тетка, приподнявшись, повторила:

– Она к ним часто приходила! И ходит, и ходит, а чего ходит? Как будто у нее своих дел нету!

Теперь Вета вспомнила эту тетку: это была соседка из квартиры напротив, пару раз они сталкивались на лестнице, гораздо чаще Вета чувствовала спиной пристальный подозрительный взгляд через дверной глазок. Еще Вета вспомнила, что Мефодьевна эту тетку отчего-то не любила, в квартиру никогда не пускала, при встрече буркнет что-то неразборчиво, не вступая в пустые разговоры о погоде там или о ценах на продукты. Впрочем, Мефодьевна вообще мало кого привечала, суровая старуха, что и говорить. Но где же она сама? Вета уверилась, что со старухой что-то случилось, ну не допустила бы она такого беспорядка!

– Вы спросите, спросите у нее, чего она ходит? – надрывалась соседка.

– Ну да… – Вета оглянулась на бритого капитана, который смотрел на нее пристально, явно ожидая объяснений. – Покойный Глеб Николаевич был моим учителем, я часто навещала его…

– Учи-итель? – протянула соседка. – Разве же учителя так живут? – Она окинула комнату завистливым взглядом. – У меня невестка учительница, так ей еле на еду хватает… и никакие ученики ее не навещают, еще чего, в школе на них нагляделась…