Волшебник Висцезана - Страница 7

— Проклятие, огонь! Они уходят за ворота — сейчас примутся громить город!

Тогда он подумал: «Я хочу, чтобы огонь горел. Там, наверху, горит огонь».

И Тьюк вдруг выпустил его. Тьюк смотрел вверх, а там горел огонь — большой огонь, видный всем. Он впервые наводил такую мощную иллюзию, и они с Тьюком стояли, каждый сам по себе, а огонь на башне с ревом рвался вверх и выбрасывал в небо черный дым.

Увидят ли его люди Озрика, гадал Виллем. Дотянет ли так далеко?

Меч зазвенел о меч, глухо ударил в плоть. Умирающий упал к ногам Виллема. Тьюк обхватил его рукой и подтолкнул: «Беги, беги!» — а сам обернулся и свалил еще одного.

Будь на его месте учитель… или хотя бы Алмор, у него был бы шанс. Но он не знал, где факел. Он не знал, что делать. Он добежал до ступеней и полез вверх, торопясь как мог, а Тьюк держался за спиной, но атакующие все старались их достать, и Тьюк останавливался, чтобы сбросить их с лестницы.

Через парапет Виллем перевалился на четвереньках. На площадке были сложены дрова, стояли кувшины с маслом. Но огонь не горел, и еще здесь был наемник, тот самый, кому приказали сложить костер. Виллем обнажил меч, и в голове у него сразу стало пусто. Огня нет. Факела нет. Зажечь нечем.

Он хотел огня. Иначе все в городе погибнут. А король Озрик останется за стенами, а наемники захватят город, и учитель, и Алмор, и Джеззи…

Он увернулся от удара меча. Наемник видел угрозу в Тьюке — на Тьюка он и бросился, оттолкнув мальчишку.

А он остался у пирамиды дров в каменном круге. И рядом масло в кувшинах.

И они не повинуются иллюзии, волшебству. Жара нет.

Он услышал, как у него за спиной встретились мечи. Ударили, как кузнечные молоты.

Разлетелись искры. Маленькие искорки.

«Будь!» — подумал он.

И огонь пришел.

Огонь охватил поленья. Он полыхнул, он взорвал кувшины, и они разбросали огонь по стенам, и огромное пламя взревело, как живое. От него било жаром. Он его не надумал. Оно настоящее.

Мастер-волшебник… настоящий мастер-волшебник.

Разве учитель не учил Алмора? И его?

Он нащупал тот листок бумаги, спрятанный под рубахой. Тот, что написал учитель, назвав его мастером.

Он стоял там, дым поднимался к небу, жар обжигал ему грудь и выбивал новый пот. А потом рука опустилась ему на плечо и сжала.

— Хорошо сделано, — выдохнул Тьюк. — Хорошая работа, мальчик.

— Мастер Виллем, — поправил он, без гордости, без хвастовства, без всяких чувств.

Внизу под стеной он видел удирающих со всех ног наемников: кто с добычей, кто без. Из дверей рекой вытекали и поворачивали к крепостным воротам люди. Поток не прерывался.

— Мастер Виллем, — повторил Тьюк и снова сжал ему плечо, — но у нас с тобой еще есть дело. Твой дар поможет проследить этих ублюдков до самых ворот. А я буду подчищать тех, кто окажется за спиной. Хорошо? Сил еще хватит?

— Люди останутся живы, — сказал Виллем, вспоминая наставление мастера.

Он никого не убил. Он не старался никого убить. Людей убивали их собственные побуждения — он им не мешал, но и не заставлял делать ничего такого, чего они сами не хотели. Он повернулся, чувствуя слабость и легкое головокружение от вида сверху на уходящую к подножию башни узкую лестницу, и Тьюк твердо поддержал его.

— Я сам.

— Пока ты не наколдовал себе крылья, — сказал Тьюк, — я тебя не выпущу. Не собираюсь тебя терять.

— Спасибо, — сказал Виллем и стал спускаться, а Тьюк крепко придерживал его за ворот.

Король Озрик занял крепость Верхнего Города. Здесь, в переулке, учитель собирал вещи. Он возвращался в прежний дом выше по холму. Мастер Казимир собирался служить новому герцогу Висцезана — троюродному брату Тьюка.

— Он малость ленив, — отозвался о кузене Тьюк. — Увидите, он предпочтет отсиживаться в безопасном Корианфе. Но ведь он ученый, а не боец. Вам он понравится, — обратился он к учителю.

И учитель кивнул.

Алмор и Джеззи уже собрались: мастер обещал, что у каждого будет настоящая кровать, и собственная комната, и шесть смен одежды, и слуги.

Виллем полагал, что ему тоже достанется комната. Новую одежду он получил: о старой даже вспоминать не хотелось. Он принял ванну в «Быке» и переоделся в одежду прежнего цвета, и в новые, только что купленные сапоги, и в новый плащ, который он с удовольствием поглаживал, потому что ткань на ощупь была гладкой и мягкой, как кошки Джеззи.

Но он не знал, куда ему деваться теперь, когда учитель и все остальные называли его мастером Виллемом. И собирать ему было нечего, кроме старого любимого ножа и нескольких листов, полученных от учителя. Их он собирался переплести и начать с них книгу. Он перекладывал их на столе, пока учитель разговаривал с Тьюком.

Король Озрик вошел в город без боя, так что грабежей почти не было. Заведение Вигги лишилось мебели и кувшинов — и тут же получило новые: король Озрик приказал возместить ущерб.

Почти все пришло в порядок. И учитель тоже. Он, после того как демон покинул город, почувствовал себя гораздо лучше и уже выглядел заметно моложе, причем Виллем готов был поручиться, что это не иллюзия.

Так что у всех было будущее, и он не особенно сомневался, что оно светлое. Он просто еще не знал какое.

Пока к нему, стоявшему в дверях их маленького домика, не подошел Тьюк и не положил ему руку на плечо.

— Ты очень неплох, — сказал Тьюк. — Висцезан, знаешь ли, это еще не весь мир. У меня в Пегари есть кузен, которому не помешал бы кое-какой совет. Верхом ездил?

Он не ездил. Будь он Джеззи с его даром, его бы это не беспокоило, но Виллем побаивался лошадей. Они высокие. Они себе на уме.

Тьюк предлагал ему пуститься с ним в дорогу. Повидать мир. Пегари. Он только слышал о тех местах.

— Я могу понадобиться учителю, — сказал он.

У него были обязанности. Мастер Казимир долго опирался на него.

— Со мой все хорошо, — сказал учитель. — На несколько месяцев я могу тебя отпустить. Мне хватит дела с этими двумя. Они уже подросли и справятся сами.

Мастер ничего не сказал о его комнате. А с Тьюком…

Он успел привыкнуть к Тьюку. Тьюк был умен — по-другому, чем учитель. У него тоже есть чему поучиться.

И новые места.

Он кивнул, разглядывая пыль переулка.

Тьюку он нужен, точно. Не он один умеет наводить иллюзии. Кузен в Пегари, как бы не так!

Хотя, может, и кузен.

— Конечно, — сказал он, — в седле удержусь.