Волшебная сказка Нью-Йорка - Страница 10

Взвывает сирена. Патрульная машина срывается с места. Заснеженной вихлявой дорогой проносится сквозь парк. Влетев в Охотничьи Ворота, вылетает в Ворота Рудокопа и мчит по Пятой авеню. Дама, укутанная в меха, оборачивается и смотрит, как поднимает лапку, чтобы пописать, ее пудель в норковой шубке. С приятностью отмечаю, что пока мы взрывали колесами снег меня наградили парой-тройкой уважительных взглядов. Без сирены никто бы и внимания не обратил. Этот прыгун может оказаться нашим клиентом. Которого придется соскребать с тротуара. Если, конечно, это не шестнадцатый этаж кукольного домика. Может, правда, вляпаться в крышу автомобиля. Или приземлиться на головы пятерке прохожих сразу. Тогда Вайну достанутся шестеро. Пожарная машина. Веют флаги. А впереди всех — я.

— Да, мистер Кристиан. Если этот парень оттуда соскочит, он все вокруг мозгами забрызгает. Веселая у нас работа. Скажите Кларенсу, Дик ему кланялся. А адрес вам лучше сменить.

Шагаю по городу на восток. Навесы на остановках здесь темно-зеленые. И покрыты мантией снега. Из-под колес автобусов летят серые комья талого снега. У грузового подъезда вайновский пикап. На улице пусто. Не считая одинокой фигурки, которая тащится куда-то, прикрыв понурую голову большим бурым конвертом. Коммерцию не остановишь. Снег даже на поезде, с ревом летящем над улицей. Ну давай, заходи. Тепло и уютно. В ботинке тает.

— Где вы были, Кристиан. Вы опоздали.

— Простите, мистер Вайн. Квартирная хозяйка пыталась вышвырнуть меня из дому, решив, что я похоронщик. У нее предвзятое отношение к этой профессии. Приезжали полицейские. Один из них знаком с вами. Дик.

Темная фигура Вайна укоренилась в самой середине канареечного ковра. Галстучная заколка с жемчужиной. Указательные пальцы согнуты, по ним вверх и вниз проскальзывают большие. Он готов облаять меня, выгнать вон, вручить мне счет за похороны жены. А я стою перед ним, оттаивая, наслаждаясь теплом. В первый раз получил работу. В этом новом мире, полном возможностей, от которых дыбом встают волосы, если не фаллосы.

— О'кей. Постарайтесь, чтобы это больше не повторялось. Извините, если я показался вам резким, но нам сейчас не хватает рук. У Фрица уже двусторонняя пневмония. А по коротким волнам передали сообщение, что какой-то человек того и гляди выпрыгнет из окна на углу Пятой и Пятидесятой. Если снегу еще навалит, число таких людей возрастет. Они сигают из окон, будто кукурузные зерна с раскаленной докрасна сковородки. После каждой метели.

— Я прошу прощения, мистер Вайн. Больше не повторится.

— Ну хорошо, тогда за дело. У нас двое усопших, мисс Мускус во втором покое занимается семейством Бреннан. Я хочу, чтобы вы с вашим пониманием этикета взяли на себя четвертый покой. Соурпюссы. Там никаких хлопот не предвидится. Кортеж будет готов через полчаса. Поедете в Зеленый Дол. Погребение в мавзолее. Думаю, вы с этим справитесь.

— Думаю, да.

— Ваш водитель, Чарли, знает, что нужно сделать на кладбище. Так, теперь снимайте пальто. Протрите туфли, причешитесь. И тихо входите. За дверь справа регулятор температуры, показания скорее всего нормальные, но вы все равно сделайте вид, будто что-то там поправляете. Дает людям ощущение, что о них заботятся. Миссис Соурпюсс ни с кем не спутаешь, блондинка, представьтесь ей как мой ассистент. Усопший занимался оптовой продажей женского платья, крупное дело. Вам следует лишь приглядывать, чтобы все шло гладко. Там никто от слез не промокнет. О цветах я сам позабочусь. А вы поедете с Чарли и с гробом.

Блондинка в черном. Третьего дня видел ее в холле. Сидит, читая раскрытый на коленях модный журнал. По углам застыли двое джентльменов. Еще один, стоящий прямо за дверью, оглядывает меня сверху донизу. У гроба преклонила колени и поникла главой пожилая женщина. На усопшем синий деловой костюм. Видел его на столе, когда падал в обморок. Нынче он лет на двадцать моложе. В очках и, господи-боже, в старом итонском галстуке. Встань здесь. Проверь термостат. Прошу прощения, сэр. Оп-ля. Температура-то на градус ниже, чем следует. И зеленый свет малость резковат. Музыка смахивает на замедленную польскую польку. А ну, еще шажок вперед. Жена, должно быть, вдвое моложе его. Масса золотых украшений на обоих запястьях. И на пальце бриллиант размером с желудь. А садиться мне разрешается. Пожалуй, не стоит. Экие она ноги-то отрастила. Черные чулки мерцают в изумрудном свете. Представься.

— Прошу меня извинить. Я мистер Кристиан. Ассистент мистера Вайна. Надеюсь, все в порядке. Могу я что-нибудь сделать для вас.

— В общем, да. Вы не добудете мне пачку «Глазок».

— Прошу прощения.

— «Глазок».

— А что это.

— Сигареты.

— О. Разумеется.

— Вставьте их в счет.

Кристиан трусит по улице. Стараясь попадать в оставленные кем-то следы. Мимо мрачной статуи индейца у табачной лавки, который, прикрыв щитком ладони глаза, всматривается в решетки и фермы, чьи перекрестья проступают сквозь неослабевающий снег. Под рушащийся сверху железнодорожный гром кричит продавцу «Глазки», и тот протягивает пачку. Написано, с ментолом. И коробок спичек в придачу, задаром. В Европе пришлось бы платить. Подумал, наверное, что я чокнутый, бегаю тут без пальто. А я превосходно себя чувствую в эту минуту. Снег очистил воздух, и люди как-то изменились, посвежели. У некоторых совершенно фантастические ноги. Все это внушает надежду. Что я смогу добиться на этой работе успеха, может быть сногсшибательного. Глядишь, еще и Вайну нос утру по части шика и роскоши ритуала. Заведу себе венский оркестр. И еще, поставлю у входа двух лбов с пиками и в доспехах, пускай охраняют. А похоронный салон уйдет у меня под землю на восемь этажей. И ведь всего только час назад я был извращенцем. Замогильным сосалом, разносящим заразу.

— Мадам.

— Спасибо. Что за любезный молодой человек. Большое спасибо.

— Всегда рад служить вам, мадам.

— Я миссис Соурпюсс. Вы, наверное, читали о нас в газетах.

— Сожалею, но по-моему не читал.

— Все это так ужасно. А вы не из Нью-Йорка, верно.

— В настоящий момент нет.

— Мне сразу так показалось. Вы говорите, как англичанин.

— Спасибо.

— Как это милого молодого человека вроде вас занесло в подобное место.

— Как вам сказать, мадам, пожалуй, это можно назвать моим призванием.

— Вы что же, призыв услышали. Исходящий отсюда.

— Именно. Такова моя миссия. Надеюсь, что усердный труд позволит мне добиться заметного положения. Быть может даже открыть со временем собственное дело.

— На редкость неромантическое стремление.

— Я хочу помогать людям. И моя профессия предоставляет такую возможность.

— Вы говорите совершенно как мистер Вайн.

— Мне очень лестно это слышать.

— А вас от всего этого не тошнит.

— Мадам, утешать осиротевших, скорбящих о своей потере, есть необходимая предпосылка моего душевного мира.

— Да ну вас, вы меня разыгрываете. Но произношение у вас великолепное. Хотите сигарету.

— Нет, благодарю вас. Вы позволите.

Кристиан вытягивает зажигалку миссис Соурпюсс из ее туго обтянутой черной перчаткой руки. По которой каскадом спадают золотые браслеты. У нее твердая и сильная линия челюсти. Светлая, гладкая кожа. Зеленовато-синие глаза. Наклонись чуть ближе. К ее духам. Глаза скорее синие, чем зеленые. А я, когда входил сюда этим утром, ожидал, что на меня пахнет формалином. Кабы позавтракал, могло бы и вырвать. Прямо на Вайновский канареечный ковер. Тяжелая зажигалка. Должно быть, литое золото. Вот, значит, валится на тебя с небес дерьмо чуть ли не водопадом. Особенно с потолка спальни, которую ты снимаешь. И вдруг замираешь с эрекцией, норовящей высадить тебе нижнюю челюсть. Оттого, что углядел бедра скорбящей вдовицы. Есть от чего офигеть.

— Скажите, мистер Кристиан. Господи, какие у вас чудные, изящные руки. Вы на кладбище поедете.

— Да, поеду.

— Я была бы вам очень признательна, если бы вы поехали в моей машине. Мне бы хотелось иметь в дороге собеседника.