Волонтер: Нарушая приказы - Страница 59

Гетманская столица была небольшим, с деревянными стенами городком-крепостью, расположенной на левом берегу Сейма. Главным в цитадели был полковник Чечель, хоть и отменный вояка, но увы недалекого ума. Такого легко было убедить, что все зло в Малороссии от Петра. Под его началом состояло полтысячи сердюков, в основном состоявших из польских наемников. Честным же служакой был – «есаул артиллерии» саксонец Фридрих фон Кенингсек. Именно на переубеждение его, а не полковника делал ставку Андрей, помня если в привычном для него мире Чечеля так и не удалось уговорить, то в этом, нужно сделать всё, для его убеждения.

После обеда Голицын, Золотарев и барабанщик подошли к главным воротам города. Андрей, так как приказом Меншикова именно он был назначен главным, распорядился бить сигнал – «Пришли парламентеры». Дежуривший сердюк высунулся из-под крыши башни и прокричал, кто такие?

– Послы от государя Московского! – ответил ему Золотарев. – Пришли обсудить с полковником Чечелем сложившуюся ситуацию.

– Шо? – переспросил сердюк.

– О сдаче города пришли гуторить, – пояснил Мишка Голицын, не дожидаясь пока эстонец правильно сформулирует фразу.

– Так би й говорили, – прокричал в ответ служивый.

Вскоре ворота распахнулись и парламентеры вошли внутрь.

Со всех сторон раздавался топот коней, пробная стрельба из ружей, бряканье сабель, мычание быков, говор, яркий крик и понукание. Откуда-то донеслась песня.

Небольшие дома, на площади возвышалась небольшая деревянная церковь. Тут же стоял священник читавший молебен и окроплявших пришедших к нему казаков водой, то и дело давая тем целовать крест.

Сам же полковник Чечель жил в городском замке. Пока туда шли, Андрею удалось разглядеть работавший и слонявшийся без дела народ, в самых причудливых и часто богатых одеждах. Свитки, шаровары, пояса и чеботы были всех цветов, оттенков и достоинств. У некоторых без сожаления вымазанные дегтем. Встречались, несмотря на позднюю осень, и совсем полуголые. На пришедших они смотрели свысока. В толпе бросалось полное отсутствие женщин. Андрей предположил, что бабы находились в хатах и не высовывали из них носа.

Здесь в казачьем городе, как и в Сечи все считались равными, атаманы – полковники выбирались – «товарищами», а гетман– радой.

Миновали большую площадь, и остановились у ворот «замка».

Просторное помещение, почти как царские палаты. Вдоль стен лавки, впереди некое подобие трона, на котором в обычное время во восседал гетман, теперь его занимал полковник Дмитрий Васильевич Чечель. Золотарева поразил его красный кафтан, так напоминавший стрелецкий, синее шаровары и оранжевые чеботы, в руках булава. Чувствовалось, что всю ответственность гетман свалил на полковника. По правую руку от него, в европейской одежде, серых мышиных цветов, не кто иной как Фридрих фон Кенигсек. Своим видом он выделяется из этого разношерстного общества, по левую полковник Иван Яремеевич Нос. Пока Андрей зачитывал требования Меншикова, его по имени пару раз назвал Чечель.

– М-да. – молвил Дмитрий Васильевич, – але сам я таке ришення прийняти не можу. Запоризький киіш завжди управлявся за старовинним звичаєм. Потрибно збирати – виче. Тильки вси козаки можуть прийняти ришення, пидкоритися чи воли государя московського Петра. Коли бильшисть скаже так, так и бути – присягну на вирнисть росийському цареви, але коли – ни…

– Ну, на нет и суда нет, – проговорил Михаил Голицын. – Тогда видимо баталии не избежать и вместо нас заговорят наши ружья и пушки.

Чечель вздохнул, он согласился, что в противном случае будет сражение. Как говорили русские – третьего не дано. Андрей видел, что тут нужны особые аргументы. Нужно было переговорить с полковником с глазу на глаз, но вот появится такая у него возможность или нет, он не знал. Но даже если ему удастся убедить Чечеля, решение все равно зависело не только от него одного. Например, как поведет себя «есаул артиллерии», как-никак саксонец? Умирать он вряд ли захочет поэтому и биться будет до последнего. Или скажем полковник Нос? Андрей помнил, что несколько казаков все же согласились присягнуть Петру, но был ли среди них Иван Яремеевич.

– Ну, що скажете панове? – обратился Чечель к товарищам.

– Збирай раду полковник, – молвил Нос.

– Собирай, – согласился фон Кенигсек.

Вряд ли саксонец был рад, что все важные вопросы решались здесь не одним человеком, а толпой, но менять управление было опасно. Казаки народ вольный и вряд ли одобрят такое поведение. Тогда и рада не понадобится, перейдут на сторону Петра, а так хоть шанс остается.

– Ну, а ви? – обратился полковник Чечель к присутствующим в зале казакам.

По очереди, все произнесли только одно слово – РАДА.

– Добре. – с этим соловом Дмитрий Васильевич поднялся с кресла, посмотрел на послов и молвил, – – Все виришить рада!

– Хорошо. – проговорил Андрей, – мы возвращаемся в лагерь . Там и будем ждать решение.

– Я думаю, що вам варто бути присутним.

– Хорошо, мы остаемся.

Первыми зал покинули казаки, затем есаул фон Кенигсек и полковник Нос. Последним должен был уходить Андрей, но у дверей он замешкался, повернулся к Чечелю и сказал, когда дверь за Голицыным закрылась:

– Мне нужно с вами полковник поговорить. От этого будет зависеть очень и очень многое.

– Добре.

Золотарев сел на лавку, где до этого сидел саксонец.

– Вы, господин полковник, не считаете, что лучший выход в сложившейся ситуации сдать крепость?

– Не вважаю. Думаю фортеця може витримати не один мисяць облоги, а там дивишся гетьман Мазепа з шведською армиєю пидийде.

– Вроде взрослый вы человек, полковник, – вздохнул Андрей, – а верите сказкам. Неужели вы считаете, что Петр не прикажет полководцам, как можно скорее взять город, пока шведские войска не подошли?

– А вин це зробить?.

– А як же, – по-украински ответил граф. – Для того, чтобы взять крепость достаточно пары часов.

Андрей не врал. Из истории, а про русский геноцид в Эстонии твердили на каждом шагу, он знал что Батурин будет взят именно в течении двух часов. Это потом уже начнется резня, по крайней мере, так утверждали политики. Затем, по приказу Петра, чтобы город не достался шведам его сожгут. Золотарев в общих чертах изложил ситуацию, даже чуточку сгустил краски, отчего тут же подала голос совесть. А чем он лучше тех, кто сделал из русских извергов? Андрей сейчас, проживая в восемнадцатом веке, стал убеждаться что на самом деле многое, что известно человеку двадцатого – двадцать первого века, просто приукрашено, и к тому же темными холодными оттенками.

– Я подумаю над вашими словами, граф. – Ответил полковник, – А зараз ходимо на раду, инакше Меншиков виришить, що ви перейшли на наш бик.

– Не, думаю. Тем более Александр Данилович в курсе нашего разговора.

Гремели боем литавры, заменявшие казакам вечевой колокол. Затем выстрелила пушка и честной народ, бросая работу и дела, устремился толпой на площадь к церквушке. Где становились в круг – майдан. Затем суремщики сыграли на трубе мелодию и наступила тишина. На деревянный помост начали подниматься полковник Чечель, есаул фон Кенигсек с войсковой хоругвью, полковник Нос с бунчуком, Михаил Голицын, граф Золотарев и замыкал сию делегацию писарь с чернильницей у пояса, пером за ухом и войсковой печатью. Затем поднялся на помост священник и отслужили молебен. После этого Чечель вытащил булаву из-за пояса и вытянул руку вверх.

– Слухайте мене козаки, – молвил он, – товариши слухайте. Пид стинами миста нашого росийське вийсько стоить. И прийшло це вийсько не горилку з нами випити, и не гопак станцивать. А прийшли вони поробатіить нас и зробити холопами. Мовляв зминили ми принципам своим, порушили присягу дану цареви московському.

От слов таких Андрей побагровел, на смертоубийство толкает казаков полковник Чечель. Не прислушался, песий сын, к словам его. Вошли те в одно ухо полковника, да в другое вышли.

– Вам панове, козаки виришувати, як всиеи ситуации вчинити. – Продолжал полковник, – Здати мисто и стати холопами або дати бий, дочекавшись коли з допомогою гетаман Мазепа прийде.