Вольные города - Страница 72

—      Если я Лиса, то ты Волк,— потом, презрительно скривив гу­бы, добавила: — Какой патыр нашелся — беззащитных девушек обижать. Я тебе не мешала!

—      Ты топчешь траву на моей поляне! — Аказ сказал первое, что пришло ему в голову.

—      На твоей? — протяжно произнесла девушка.— Не ври. Это земля Туги. Мой отец лужавуй Боранчей, и он сказал мне, что только на этой поляне растут пепельные травы, которыми лечат боль в спине. Только я не вижу этих трав.

—      А мой отец лужавуй Туга, и он сказал мне, что только на эту поляну приходит Белая лиса. И я вижу ее.

—      Лужавуй Туга? Может быть, ты скажешь, что твое имя Аказ? — в голосе девушки звучал вызов и насмешка.

—      Да, меня так зовут.

—      Смотрите на хвастуна! — девушка залилась смехом. Потом сделала серьезное лицо и сказала:— Весь правый берег Волги зна­ет Аказа! Это настоящий патыр! Он бьет белку в глаз — так твер­да его рука, он так смел, что ходит на медведя один. А ты?.. Мо­жет, врут люди?

Аказ повернулся, подошел к колчану и вытащил из него стре­лу. Положив ее на лук, он медленно двинулся по краю поляны. Не оглядываясь, он чувствовал — девушка идет за ним. Вдруг на вер­шине пихты рыжим комочком мелькнула белка. Она сидела на сучке боком к Аказу и спокойно грызла шишку. Аказ прицелился, блеснула                   на солнце стрела,  и зверек, кувыркаясь, полетел вниз.

Аказ, как    подобает охотнику, помедлил, прежде чем поднять до­бычу. Он только взглянул на девушку, та бегом бросилась к белке.

Она подняла ее и долго, в немом уважении, смотрела на стре­лу, пронзившую глаз зверька.

—      Ты великий охотник,— шепотом произнесла она, когда Аказ подошел к ней.— Теперь я верю — ты Аказ.

—      А ты, наверное, Эрви?

—               Да,          это мое имя.

—                      Это про тебя говорят,                                 что нет меж берегов Юнги и Унги девушки красивее, чем Эрви. Я сначала тоже думал — врут люди. Теперь увидел, поверил.

Глаза девушки блеснули на мгновение, потом ее лицо залила краска смущения. Аказ подошел к ней совсем близко и набросил платок на ее плечи. Эрви посмотрела на платок, затем на Аказа, отвела взгляд в сторону.

—      Ну что не уходишь? Ведь теперь платок у тебя,— сказал Аказ и дотронулся рукой до ее руки. Эрви смутилась еще больше, но быстро оправилась и, рассмеявшись, сказала:

—      Зачем мне уходить? Я еще не нашла пепельную траву.

—      Давай искать вместе,— просто предложил Аказ.

—      Давай, — тихо ответила Эрви.

Она первая подала ему руку, и они побрели тихонечко по по­ляне. Пепельной травы здесь не было. Она, наверно, росла там, в чаще леса. Иначе зачем же пошли бы туда два человека, в серд­цах которых родилась любовь.

Позднее на поляну выскочили Янгин и Ковяж. Они пришли проведать старшего брата, а увидели на поляне двоих.

—      Нет, ты видел? — волнуясь, говорил Янгин.— Они пошли в чащу.

—      Ну и что же? — Ковяж, как всегда, был насмешлив.

—      Как что? Отец велел поймать Белую лису, а он ее не пой­мал. Что теперь будет?

—      Свадьба будет,— коротко ответил Ковяж и свернул на про­секу.

* * *

Там, где Юнга поворачивает чуть на запад, расположен илем людей рода Ике. На самом краю илема стоит шалаш. Ж^{ивет в нем} колдунья Шемкува — Черная старуха. Черемисы рода Ике не лю­бят ее и боятся. Старуха со злыми духами дружбу водит, болезнь наслать может, в охоте неудачу накаркать тоже может.

Знают люди, что Шемкува в молодости жила в Казани, и с тех пор в ее шалаш по ночам приходит шайтан.

Люди рода Ике с людьми рода Туги все время близко живут. Поэтому колдунья в обоих илемах живет по очереди. И редко пу­стует ее шалаш: тому нужно болезнь заговорить, этой присушить сердце патыра. Иная тайно забежит за отворотом, чтобы ее люби­мый на другую не глядел, чтобы возненавидел. Вот и сейчас в ша­лаше сидит угрюмый патыр Пакман. У ног его лежит десять бе­личьих шкурок, и он спокойно ждет, когда Шемкува вернется с нужным корнем. Если бы знал Пакман, что Эрви с другим к реке пошла в этот час, спокойно не сидел бы, губы кусал бы. Но где знать Пакману об этом? Шемкува и та не догадывается, хоть и колдунья.

Зашумели ветки у входа, в шалаш протиснулась Шемкува. Она бросила на тлеющие угли два корня. Резко запахло смолой. Раз­гоняя густой дым в разные стороны, начала колдовать. Ее голос, скрипучий и неприятный, отдавался в душе патыра музыкой.

—      Как муравей, ползущий по дереву, прилипает к древесной смоле, так пусть сердце, печень и душа Эрви пристанут к сердцу Пакмана. Тьфу! — Старуха плюнула в огонь и снова зашептала:— Как стрела входит в тело птицы, так пусть взгляд Пакмана войдет

в сердце Эрви. Тьфу, тьфу, тьфу! — Подняв глаза на Пакмана, ста­руха проговорила:

—      Теперь иди и не зевай. Красавица Эрви будет твоя. Сама прибежит.

Пакман довольно улыбнулся, бросил шкурки в угол и с трудом вылез на свежий воздух.

Поздно ночью появился в шалаше у Шемкувы Мырзанай. Он молча сел у костра, понюхал пар из котелка, поморщился, сказал:

—      Кто вчера к тебе приходил?

—      Сын твой, Пакманка.

—      Зачем приходил?

—      Дочку Боранчея приворожила к нему.

—      Думаешь, поможет? А ты знаешь, что Туга своего сына же­нить надумал? Эрви в свое кудо берет.

—      Надо было сильнее колдовать. А так, пожалуй, не поможет.

—      Тогда тебе Пакман голову оторвет.

—      Что делать?

—      В Казань надо ехать. Скажешь мурзе Кучаку про свадьбу, скажешь, что Туга худое против него задумал, сына на сборщиков ясака напустил, своевольничает много. Пусть мурза на свадьбу приедет, невесту посмотрит, Тугу порядку научит. Свадьбу надо расстроить, тогда все узнают, что сила твоего колдовства беспре­дельна.

—      Когда свадьба?

—      Через неделю. Утром приходи, ко мне. Я тебе лодку дам, двух гребцов. За три дня там будешь.

Шемкува согласно кивнула головой.

Конец второй книги.

чалму, аккуратно поставил на                   полку.  Спросил:

поведники                                                     хафиы”"^{83 В                     ханстве}’                        ^{За ним шли}  шейхи - про-

^[1] К л ы н ч (тур.) — короткая сабля.

^[2] Перчем (тат.) — чуб.

^[3] Калабаллык (тат.) — беспорядки.

^[4] Кабела — по-итальянски налог, сбор.

^[5] Хаммалы (тат.) — грузчики.

^[6] Шариат (тат.)—старое, основанное на обычаях, мусульманское правое кодеке бытовых, религиозных, уголовных и гражданских законов.

^[7] Род халата из шелка, носится распахнутым.

^[8] Халифат (тюрк.) — религиозная общность мусульманских государств.

[9] Итиль (таг.) — Волга.

^[10] Басма (тат.) — символическое изображение хана.

^[11] Ертаул (тат.) — передовая, разведывательная часть конницы.

140

^[12] Имеются в виду не дети бояр в прямом смысле, а люди, посланные бояра­ми самовольно, без объявления войны и согласия государства.

^[13] II те времена нищих называли каликами перехожими, убогими, просящими,

^[14] Бакаул орда (тат.)—личная охрана хана.

^[15] Ертаул (тат.) — авангард или разведочный отряд.

^[16] Корзно (греч.)—род плаща.

^[17] Махан (тат.) — конское мясо.

^[18] М у р о л ь (старорусск.) — архитектор.

^[19] Джаным (тат.) — душа моя.

^[20] Бутаклы-поле — так турки называли Дикое поле.

^[21] Арбаб (тат.) — староста

^[22] Изи кудо (мар.) — малая часть жилища, которую пристраивали, чтобы через нее удобнее было скрываться от грабителей в лес.