Вольно, генерал (СИ) - Страница 75

— Тихо, — вкрадчиво произнёс демон и присел перед ним.

Ангел оказался в непосредственной близости от его лица. Вид пустой глазницы, покрытой шрамами, не вызывал ничего, кроме отвращения. Газаль тут же отвёл взгляд, ему стало неловко.

— Я не могу тебя убить, потому что ты единственный ангел, с которым можно хорошо сотрудничать. Тебе очень повезло, — улыбнулся демон, щуря здоровый глаз. — Но ты потерял моё доверие. Я дал тебе шанс, но ты… пренебрёг им. Мне придётся следить за тобой. Потратить на тебя одного из своих людей, хотя он мог бы заниматься чем-то более полезным, чем смотреть, как ты дрочишь или кого-то трахаешь.

— Моя уникальность принадлежит уникальному демону, — снова пытаясь выкрутиться при помощи лести, произнёс Газаль. — Впредь я не совершу такой ошибки. Может, даже принесу тебе чью-нибудь голову, чтобы получить прощение. Чью голову ты хочешь?

— Их пока достаточно, — демон склонил голову набок, продолжая угрожающе поглаживать щёку Газаля. — Я сомневаюсь, что ты не попытался бы обмануть меня, набив мясом капустный кочан. Или сшил бы из свиной головы и человеческой какую-нибудь дрянь. Мне от тебя нужны только яблоки, Газаль. Райские яблоки, растущие на райских деревьях. Помни, что это твой волосок. Не обрежь его собственной глупостью.

— Для тебя — хоть вся шевелюра, — хмыкнул ангел.

Парень перед ним сдержанно улыбнулся.

— И никто так красиво не лжёт. Знаешь, я ведь раньше был подстилкой. Но потом, когда вырос, знаешь, что я сделал со своим рабовладельцем, который меня продал Азазелю? Знаешь? Предположи что-нибудь.

— Гм-м… — Газаль притворно задумался. — Убил его?

— Почти, — оскалился демон. — Я отрезал ему руки и ноги по локоть, а потом заставил бежать на культях от охотничьих собак.

Ангел поднял брови и кивнул, изобразив трепет и удивление. Он понял, что просто нужно было позволить Люцисте отрезать себе яйца. В конце концов, новые бы выросли спустя месяцок, а вот достоинство так ловко не отрастает.

— А знаешь, что я сделал с тем, кто подарил мне это? Посмотри, я разрешаю, — демон указал на пустой глаз.

Газаль вновь притворно задумался.

— Вырвал ему глаз?

Парень засмеялся.

— Как примитивно… Вас, ангелов, только бренчать и учат, да? Никакой фантазии, совсем. Нет. Он выстрелил из винтовки. Я тоже захотел поиграть с ним в такую игру. И знаешь, что? Я воссоединил их. У этого ублюдка она вышла через рот, — несколько секунд демон молчал. — Теперь ты понимаешь, насколько я великодушен по отношению к тебе?

Газаль подался вперёд, чтобы поцеловать его руку.

— Ты великодушнее самого бога.

— Нравится жить без боли?

— До безумия. Спасибо, что подарил мне эту возможность, — Газаль изобразил подобострастие и поцеловал ещё раз.

У него в голове не складывался образ суккуба, поднявшегося так высоко. Однако его магия достигала таких высот, что открывала любые двери. Перед ним стоял восставший из грязи парень-проститутка, заставивший себя уважать. В лице демона читались следы былой красоты. Быть может, он специально не избавлялся от ран и шрамов, чтобы помнить, по каким счетам платить. Позади Кальцифера стоял Райвас со следами верёвки на шее и искусанными губами. Мужчина был похож на морпеха, который только вчера вышел из плена, полного изголодавшихся шлюх.

— Но, как бы я ни не хотел, мне придётся увидеться с семьёй. Хочу посмотреть в глаза отцу, когда-то сказавшему, что я всего лишь игрушка. В глаза сестре, которая верила моим словам о том, что я поднимусь со дна. В глаза брату, единственному, кто искренне любил меня тогда.

— Вопрос… — тихо шепнул Газаль.

— М? — Кальцифер поднялся с приседа и опустил голову, засунул руки в карманы.

— Йенс Гросс.

Демон пожевал губу и прищурился.

— Тебе всё-таки не нравится жить без боли, да? Или ты мой психолог?

Газаль замотал головой, но крепко державшие его охранники подумали, что это попытка сбежать — и он получил по шее.

— К Йенсу я не питаю ненависти. Но мои планы рухнут, если он окажется поблизости. Мне нельзя давать слабину, — Кальцифер, скорее, разговаривал с самим собой, чем с Газалем, и решал свои проблемы вслух. — Я думал о нём, но… Он был бы очень против моих дел, — грустная улыбка мелькнула на губах. — Как же тебя выручает твоя уникальность, Газаль… Но она тебе точно не поможет, если ты кому-нибудь проболтаешься о том, что слышал сегодня. Понял? — Кальцифер жестом подозвал лысого мужчину в костюме. — Это один из моих любимых и верных. Я его назначил любимым и верным. Он будет с тобой. Его глаза — мои глаза. Ясно?

Газаль спрятал усмешку и кивнул. Как же была глубока нора проблем этого юнца… По одному только виду ангел был старше него лет на двадцать. Ангел испытывал и трепет, и умиление. Цветочек отрастил себе ядовитые шипы. Колет без разбору за всех своих сорванных братьев. Пытается делать вид, что нет прекрасных бархатистых лепесточков. И охранника приставил, похожего на Йенса. Интересно, с кем мальчишка утоляет свою печаль чаще — с ним или с Райвасом?

Насаживается на член этого самозванца и плачет, и говорит, как любит и скучает, но понимает, что это вернёт его обратно в подчинение. А этот истукан смотрит, не понимает, а потом привыкает, даже гладит иногда по голове, будто испытывает то же самое. Глухая стена, в которую сколько ни бейся, ответа не последует. Может, это устраивает демона? Кальцифер тянет за поводок, кончает, и воображение рисует яркую картинку, где присутствует неистовый, нежный и умелый Йенс. Немногие способны отказаться от сокровенного ради достижения чего-то, по их мнению, великого. Кальцифер смог наступить себе на горло, заткнуть сердце ножом и пойти вперёд, равняться на тех, кто пытался уровнять его. Плача на члене самозванца. А потом поднимается, как ни в чём не бывало, и несёт собственную справедливость, считая насилие прекрасным мечом в битве.

Для Газаля всё выглядело жалко и нелепо, но он подчинялся, поскольку ни толпе демонов, ни чарам суккуба ничего не мог противопоставить, кроме хитрости. В конце концов, состояние вне человеческого мира с неба не падает.

========== Ментол. ==========

Уже давно Люциан и Молох жили вместе. Первый был рад избавиться от необходимости перебираться в верхний мир каждый раз, когда надо переночевать. Второму же стало приятно, когда дом немного оживился. Восьмой круг — место недешёвое. Многие рвутся в центр, но Молоху было достаточно укромного места на берегу холодного моря. В силу этого в поместье всегда тихо и очень светло. Когда приходит время сна, просто задвигаются толстые чёрные занавески. Время определяется только по часам.

Дворецкая, старая цыганка по внешности, никак не реагировала на происходящее. В основном она играла в карты с приходящими коммивояжерами. Так они задерживались на неопределённый срок и могли сутками жить в амбаре. Молох о них не подозревал, но когда находил — сворачивал шею как шпионам. Дворецкая тогда угрюмо вздыхала и от скуки тасовала колоду, глядя на падающий снег. Она думала о чём-то своём, когда хозяин не приказывал накрыть на стол, постирать или приготовить что-то. Просил редко, поэтому дворецкая не жаловалась на больше количество обязанностей. Одна — неторопливо везла телегу скромного хозяйства.

И сейчас она была где-то внизу, пока Люциан и Молох сидели на кухне. Генерал посматривал на мужчину немного обиженно и не мог сидеть смирно — постоянно ёрзал. Молох отвечал на взгляды усмешками и делал вид, что пьёт кофе. Он растягивал его, пил медленно, чтобы прятать довольную ухмылку.

— Не могу поверить, что тебе в голову пришла мысль о ментоловой смазке, — выпалил Люциан, сердито поставив кружку на стол.

— Ты просил смазку — я взял её, — пожал плечами главнокомандующий.

— Но не ментоловую же! — всплеснул руками Моргенштерн. — Ты бы сам попробовал, каково это. Как будто я курил ментоловую сигарету прямо задницей.

Молох хмыкнул. Обиженный Люциан выглядел забавно. Раньше они не ссорились, поэтому главком не подозревал, как потешно смотрится его избранник.