Вольно, генерал (СИ) - Страница 73

Его мучитель стонал, получая полное удовлетворение от процесса. Больше всего того волновало собственное состояние. На Райваса ему было откровенно плевать. Возможно, поэтому дилер когда-то втянулся в эту игру. Мужчина резко выдохнул, его почти стошнило, когда парень внезапно поднял бёдра. Он начал мастурбировать себе над лицом Райваса, и тот почувствовал, как брызнуло семя. Дилер зажмурился, подавляя желание ухватить парня зубами за мошонку. Отплатить за грязное поведение.

Райвас весьма расплывчато видел мучителя, но остро чувствовал терпкий возбуждающий запах. Слова парня врезались в его голову.

— Это тебе за то, что ты такой сентиментальный ублюдок.

Мужчина ухмыльнулся сам себе, мечтая отыграться на своём мучителе.

***

— А я говорю, что ты неправ, — улыбалась Люциста, немного пьяная от вина. — Ты ничего не знаешь о нашей семье. Мы многое храним в тайне. Имеем право, это точно. Мы сами не знаем о себе всего до конца. А ты хочешь, чтобы ответы последовали сразу. Наивный… — протянула она, съедая бутерброд на шпажке и ей же начиная ковырять в зубах.

Молох нахмурился, припоминая, что именно так выглядят дурные манеры.

— Не буду останавливать твой пьяный язык.

— Одна моя девушка мне точно так же сказала, — игриво отмахнулась Моргенштерн. — Не суть. Вот ты говоришь, вылечил моего брата. Вылечил? Вылечил. Молоде-ец, — и хлопнула в ладоши. — Жаль только, что наполовину.

— В смысле? Я вернул Кальцифера туда, где ему положено быть, — возразил главнокомандующий. — Склеил разбитую чашку.

— Это правда, — пьяно закивала Моргенштерн, — но скажу тебе по секрету: Кальцифер в нашей семье был. Реальный. Настоящий. Прям как я. Ровно до того момента, как отец решил избавиться от него. Спросишь, почему? Видимо, не очень нравилось смотреть, как два его сынка не могут наиграться друг с другом. Понимаешь, о чём я, да? — она стряхнула с плеча Молоха невидимые пылинки. — Призрак прошлых комплексов Люциана — да, конечно, это очень важно. Но важен и тот, чей вид он принял. Кальцифер существует. Правда, я понятия не имею, где он, как выглядит, сколько ему лет. Знаю только, что жив. Жизнь у него тяжёлая, думаю, научился вертеться. Ну, а куда денешься?

— Хочешь сказать, что Легиона взбесил какой-то там инцест? — хмыкнул Молох. — Что за глупость.

— Реальность! — сверкнула глазами Люциста. — Самая настоящая. Легион хочет династию, потомство, наследие. Могущество наконец! А два трахающихся сынка этому никак не помогают. Мне-то всё равно, пусть делают, что хотят, лишь бы не мешали. У меня своих дел хватало. Но они… Знаешь, увидь Люциан сейчас Кальцифера, они бы потрахались без сомнений. У тебя под носом. И Люциан бы не признал это как измену.

Потенциальная возможность того, что генерал мог оказаться в постели с другим, пробуждала в Молохе молчаливую и яростную злость.

— Это невозможно. И Люциан в юности не мог выглядеть, как Кальцифер.

— Вот именно! — Люциана взяла его за лицо и выпучила глаза. — Ты и сам это помнишь! Так как они могут быть частью одной личности?! Да, есть совпадения, но это плод стараний Люциана, решившего создать себе ручного братика. Извращение? Безусловно. Но мы демоны, нам не привыкать. Одного прошу: не дай им встретиться. Кальцифер не тот, каким его помнит Люциан. Совсем не тот. Моего братишку никогда по-настоящему не любили, поэтому кроличья нора его невменяемости почти бесконечна, — Люциста фальшиво улыбнулась, больше для красивого жеста, и развалилась в кресле. — Да и второго тоже. Нет ничего хуже любви по отчаянию. Даже мастурбация не так плоха.

Молох почувствовал острую потребность разнести что-нибудь и прилагал все силы, чтобы получить максимум информации.

— Ты ведь говоришь мне то, чего я не должен знать, — заметил он.

— Должен, — подняв бровь, кивнула Люциста. — С браком приходит не только годовой запас сладенькой задницы. Ответственность ломится в дверь следом. Если ты думал, что вы сможете жить вместе и трахаться без проблем, то очень зря, — девушка сладко потянулась. — Ну, ты понял меня? Люциан сотворил и начинил страхами копию младшего брата, чтобы потрахивать его. Побеждать так проблему, ага. Копия вышла из-под контроля, получилась слишком живой. Ты на радостях уничтожил почти живое существо, хотя надо было искать в совершенно другом направлении. Я не говорю, что ты поступил плохо. Ты подлатал крышу Люциана. Но всё снесёт к дьяволу, если он увидит Кальцифера. Это я тебе обещаю.

— Даже не знаю, кого убить первым, — холодно и едва слышно произнёс Молох.

Люциста сочувственно посмотрела на главнокомандующего.

— Надо было думать, с кем играешь. И убийство, пожалуй, ничего не решит. Рекомендую ввести Йенса в курс дела. Он что-то рассказывал об одичавшем суккубе.

— Я не верю, что Люциан сойдёт с ума, если увидит Кальцифера. Которого, к слову, никто давно не видел. Не буду говорить за принцессу, но… Мне кажется, всё не так, как раньше, — произнёс Молох, пытаясь успокоиться. Ревность металась в груди, как зверь по клетке.

— Но ты же не можешь сказать точно? — чеширски улыбнулась Люциста. — Ничего не можешь. Откуда ты знаешь, что Люциан верен тебе до конца и во всём? Ты не каждый день с ним рядом. У вас есть кольца, но их власть ограничена. Моргенштерн большой промежуток времени всего свободен… Может, он уже давно нашёл своего брата, а?

— К чёрту твою люциферову софистику. Мы не в библии, чтобы мне так мозги пудрили, — возмутился Молох. — Ты намеренно разъяряешь меня.

Моргенштерн хмыкнула, подпёрла голову рукой и съела ещё бутерброд на шпажке.

— Самоутешение хуже самоудовлетворения. Я всё к чему: ты просил меня разговаривать с Газалем. Он, кстати, дал мне эту бутылку восхитительного вина… Настоящий Кальцифер — причина твоих проблем. Ты не можешь договориться с Газалем, потому что главный всё-таки не он.

Она получала удовольствие от постепенно вытягивающегося в удивлении лица Молоха.

— Славно, да? Убьёшь его — и всё развалится, как карточный домик. Или начнёшь сотрудничать с тем, кто может увести у тебя Люцианчика? Я бы на это посмотрела, — усмехнулась Люциста, уже протрезвевшая. — Думаю, доблестный главнокомандующий готов и к этому. Ты же могущественный демон, справишься.

Но Молох ощущал себя потерянным. Сейчас же он был готов найти Люциана, вырыть из-под земли, чтобы задать один-единственный вопрос и избавиться от сомнения, вырвать его, как надоедливый сорняк. Посмотреть в глаза генерала и убедиться, навсегда успокоиться, погасить пламя разверзающейся бездны ревности и недоверия. Спросить, получить ответ — и тогда решать. Впервые главнокомандующий понял, что чего-то опасается. Осознал, что Моргенштерн может выскользнуть из рук, как угорь, если так сложатся обстоятельства. Молох чувствовал себя отвратительно, как почти обманутый ребёнок. Он тут же вспомнил, как однажды ночью прижимался лбом к груди Люциана. Наслаждался тем, как бьётся его сердце, какой он живой и милый сердцу.

И сейчас хотелось сделать также. Прижаться лбом к груди, успокоить надвигающуюся бурю, пока шторм всё не накрыл. Достаточно было бы слова, одного маленького слова со стороны Люциана, чтобы вновь подарить Молоху уверенность.

Главнокомандующий не задавался вопросами поверх того, что узнал. Информации и так было слишком много. Можно отравиться и наворотить дел. Но с другой стороны, не рановато ли для паники? Молох сделал глубокий вдох. Когда он выдохнул, то обнаружил журнальный столик, на котором раньше лежали ноги Люцисты, разбитым. Сама она испуганно смотрела на мужчину, всерьёз опасаясь за свою жизнь.

Молох фыркнул и покачал головой. Достаточно за него делали работу. Пешки давно вышли из игры, и теперь от короля зависело, удачно ли кончится партия. Он не боялся ферзей, поскольку от хладнокровности зависело, останется ли в живых королева.

========== Оказия 29-2: Хитрость. ==========

Люциан стоял на плацу и проводил досмотр войск, когда к нему подбежал разящий перегаром демон-посыльный. С фуражкой набекрень, тот торопливо передал Моргенштерну, что того срочно вызывают наверх. Стараясь не дышать мерзким запахом посыльного, Люциан задержал дыхание и красноречиво посмотрел на верхнюю часть штаба, где должен быть кабинет Молоха. Демон почувствовал, что когда-то испытывал нечто подобное. Когда за ним так же посылали, он оказался с разодранной спиной. По ней пробежал холодок, когда генерал вспомнил, как к нему прилипло покрывало, и Молох содрал его, заткнув мужчину поцелуем.