Волд Аскер и блюз дальнего космоса - Страница 89

Вместо нашего отряда на ПС-10004 ушла другая группа. Мы всем экипажем дружно заявили, что возвращаться туда не желаем. Валли и Суэви, которые провожали её, говорили, что в группу вошло несколько Постигателей Истины самого высокого уровня, несколько специалистов — следователей и несколько самых умелых убийц. Не важно, что я принял устные извинения властей. Если из экипажа войск Богини кого-то убивают, всегда проводится следствие. И тому на планете, кто виноват в этом, лучше сразу лечь под землю.

Больше моя команда меня "хокапитаном" не называла.

История с Алуки имела несколько последствий. У меня появилась пренеприятная привычка считать, сколько раз я отругал или похвалил того или иного подчинённого. Со временем я начал заносить этот счёт в коммуникатор. Иногда я забывался и считал вслух, пока однажды жидкость код 556781 не спросил у меня, почему я каждый раз после похвалы произношу какую-нибудь цифру. Я спохватился и соврал, что это я сам себя программирую — сколько дел ещё осталось сделать.

У меня родилась теория, что у всех женщин в инстинктах есть программа, как у Алуки, из-за которой похвала мужчины для них важнее удовольствий от свершений в реальности. Проверить было не на ком, кроме Бий У. Но единственной, кому не понравились похвалы, оказалась Бий У. Как-то раз она легонько прижала меня в проходе (легонько у неё — это двадцать килограмм) и сказала, что у неё, в отличие от некоторых, в кровь не идут гормоны сексуального удовольствия при похвале, так что нечего хвалить её тогда, когда к тому нет серьёзных оснований. Правда, я потом, забываясь, всё равно её хвалил. Бий У каждый раз со страдальческим выражением говорила: "Капитан, я же просила!". Так идея проверить теорию на ближайших коллегах провалилась. Остальные члены экипажа нашли, что их капитан стал намного более человечным и понятным. Больше случаев непослушания в моём экипаже не было.

В наибольшей степени изменилось моё отношение к Лейле и Илиарсии. Когда теряешь кого-то из тех, кого любишь, то начинаешь нежнее относиться к тем, кто остался. С Лейлой мы встретились примерно через три года после описанных событий. Мы пересеклись в полевом лагере, под присмотром нового набора "чёрной гвардии" — старые почти все погибли в последних сражениях. Новые гвардейцы не были привычны к моему виду и подозревали в самых худших намерениях. Даже когда Лейла выгнала их из походного шатра, они прилипли к ткани снаружи.

Империя переживала не лучше времена — нитиру высадились на южном побережье и оттеснили людей к северу. Лейла ожидала, что я буду её ругать. Вместо этого я принялся её хвалить за стойкость и самоотверженность, вылил на неё три бочки самого сладкого мёда, какой только смог придумать. Лейла немного смягчилась, мы поговорили о разных делах и планах.

За прошедшее время они с мужем выстроили очень жёсткую империю, где все жители были выстроены в единую пирамиду, позволявшую получать максимум от каждого человека. С одной стороны, это было необходимо для войны с нитиру, но я слишком часто встречал примеры, когда такие жесткие пирамиды перерастали в грабительские паразитические организмы, более опасные для своего нарда, чем любые враги. Так я Лейле и сказал — ослабляй узду и снижай прозрачность, в слишком прозрачном пруду рыба не водится. Лейла вспылила — они только — только выстроили систему, которая хоть как-то работала. Я сделал ей ещё одно замечание — она при мне несколько раз с силой приложила рабынь (судя по виду, из народа кочевников), убиравших в шатре до нашего прихода, и пообещала выпороть некоторых потом.

— Ты слишком груба с ними. Рабы должны иметь возможность служить свои господам с любовью, а если ты их унижаешь, то у них не будет такой возможности.

— Ты не представляешь, насколько они бестолковые! Говоришь им по нескольку раз — ничего не запоминают. Сто раз говорила им — кислое молоко размешивать серебряной ложкой, только отвернёшься — пальцем размешивают!

Я настаивал, Лейла злилась, и в итоге она меня выгнала. Я вышел и нашел рабынь. Эти забитые (в буквальном смысле) существа действительно мало что понимали в сложной культуре древней империи. Их статус им тоже был не очень понятен — их просто вытащил из их шатров и послали к императрице. Того, что они рабыни, они не понимали. Впрочем, их жизнь от этого не очень изменилась — у кочевников их утром били, а вечером насиловали. Здесь было лучше, здесь только били утром и вечером, но зато легко. Я провёл с ними "курс молодого раба" в духе Алукиных мудростей. Судя по выражению глаз, кое-что до них дошло.

Когда мы встретились с Лейлой ещё два года спустя, она сильно изменилась. В основном, благодаря её рабам. Удивительно, но среди рабов императорской семьи сложился своеобразный культ чести и любовной заботы о своих господах. Впрочем, удивительного в этом было мало: Лейла и её муж были тем редким типом правителей, которые действительно стараются сделать что-то хорошее для народа. В данном случае речь шла о выживании народа, а Лейла и Варшу-дева себя не щадили — иногда в сражениях они выживали только потому, что их выносила преданная охрана. Гвардейцы тоже передали рабыням часть своего культа чести.

Сначала, когда рабыни за каждый пинок начали благодарить, Лейла удивлялась. Потом, когда рабыни начали проявлять инициативу и наперебой предлагать разные вкусности и мягкости, Лейла поняла, что они действительно заботятся о ней. Потом монахи бога — праведника (в основном, её старый знакомый Иримах) сумели достучаться до её сердца и распропагандировать идеей о том, что правят любовью и мягкостью.

Я застал Лейлу в тот момент, когда она переживала первую эйфорию от успехов в этом направлении. Изменения были столь разительными, что я был удивлён до предела. Я такого не ожидал. Изменения начались в императорской ставке и прошли через всю империю. Народ был в восторге от своих императоров, кое-где они уже были причислены к числу посланников с неба. Империя стремительно перерастала во что-то ранее невиданное, и даже мы не были к этому готовы. Мы думали, что эта империя ещё долго будет оставаться примитивной земледельческой культурой с высоким уровнем коррупции. Тут же росло нечто намного большее. Лейла с компанией подгребли под себя даже северное царство беженцев с восточного побережья, причём те сами их об этом попросили. При взгляде на это всеобщее воодушевление я тогда подумал, что эта планета ещё добавит забот нашим Постигателям Истины.

В наши редкие встречи я активно хвалил Лейлу — как за то, что узнавал о ней из отчётов наблюдавшей за планетой группы, так и просто так. В моём присутствии Лейла заметно расслаблялась. Если являлась на встречу императрица, от одного взгляда которой камни крошились, то уходила милая девчонка — такая, какой я её помнил в фургоне актёров. Наверное, это глупо, но меня эти встречи всегда очень радовали. Но из-за редкости встреч не получилось проверить теорию и на Лейле.

Пришлось хвалить Илиарсию. Илиарсия мало знала меня до того, как я познакомился с Алуки, и потому не увидела отличия. Просто подумала, что я парень, которому нравится хвалить. Но ей это, несомненно, нравилось. Она очень часто бегала ко мне поплакаться, когда что-нибудь не получалось или она просто уставала. Я называл её всякими хорошими словами, говорил, что она заботливая умница, и довольная Илиарсия уходила дальше свершать боевые подвиги или ухаживать за Одином. Было это действием программы или обычной человеческой реакцией — так и осталось тайной. Так моя теория и осталась непроверенной. Её банда головорезов как-то раз поймала меня в коридоре и сказала, что Илиарсия и раньше была милой, а теперь сияет. Это они так мне своё одобрение выразили.

Через несколько лет я узнал, что большинство рабов с "Корабля — Беглеца" остались на Семирамисе. Запечатление произошло очень у немногих, как правило, рабы "выбрали" себе людей с довольно высоким общественным положением. Было это результатом тщеславия или просто следствием того, что люди с широкой душой (которую смогли почувствовать "рабы") всегда становятся кем-нибудь выдающимися, так и осталось тайной. Но даже в таком малом количестве "рабы" здорово изменили душевный климат на планете.