Волчья ягода (Часть вторая).(СИ) - Страница 29

- Вы знаете, что мне сказал в больнице мой младший брат? "Хорошо, что ты меня спасла. А то я еще слишком маленький, чтобы иметь право защищаться"... Хотя - какое вам дело? Вам ведь даже собственных детей не жалко.

- Я никогда не был хорошим отцом, знаю... Не всем быть такими, как твоя мама. Такие рождаются редко...

Он что, издевается?! Хлеще тети Тамары, честное слово.

Зорка резко обернулась. Глянула в его невозможно честные и наивные глаза. За круглыми стеклами старомодных очков.

Нет, похоже - серьезно? Кошмар! Тихий ужас.

Как он до своих лет-то еще дожил - такой, а?

Уж на что Зорка - дура...

4

Вот так, Борис. Девочка лет на десять с лишним младше тебя вдруг такое скажет, что не знаешь, куда собственные руки девать. И глаза прятать.

- Редко, - усмехнулась она. - Куда уж реже. А вам лишь вежливость мешает посоветовать мне не лезть не в свое дело.

Еще бы. Такой только посоветуй - в ответ услышишь раз в десять больше. И цветистее.

- Вы просто очень искренни, - честно сказал он.

Честно ведь? Ее манеру речи можно назвать и так?

Впрочем, возможно, признать собственные ошибки Зорина готова. Все-таки дочь Маргариты. Что-то ведь это должно значить? Столько лет нормального воспитания в хорошей семье? Не настолько же она испорчена от рождения. И, будем надеяться, не настолько успела нахвататься от сводного брата и друзей по улице.

И как же все-таки узнать, кто лжет - Зорина или Михаил? Наиболее вероятно - оба. А истина - где-то посредине. Как обычно и бывает. Мишка - грубоватый хам, но насиловать всё же не станет. Борис его с детства знает.

А вот что не то потом девушке сказать и нарваться на пощечину - это да. В этом весь Миха. А мог бы и сообразить, как неустойчива психика подростков. И не искать себе любовниц такого возраста. Сам виноват, в общем.

А девочка, может, всё же неплохая. Хоть и дерганая, и взрывная, и порой - откровенно грубая. Со временем перерастет этот возраст, успокоится.

А он сам - тоже хорош. Хотел пообщаться с Галиной Петровной - не вышло. А он так настроился на исповедь, что начал плакаться в жилетку шестнадцатилетней девочке. Пусть и дочери Маргариты. Забыл, что мать и дочь - не одно и то же. В одной семье можно быть совершенно разными. Вот и нарвался!

Да и откуда в Зорине вообще возьмется сочувствие, а? В таком-то возрасте? Она же толком бед не знала. От доброй, заботливой матери - к богатой тете. Еще и деньги могли голову вскружить. И вседозволенность.

А вот и остановка. И...

Шум в ушах заглушил последние слова Зорины. Глухой, вязкий, душный.

Да нет, показалось. Не может такого быть! Невозможно...

Ладно, курток таких много. Но вязаная шапочка... Рукодельница Валя сама ее вязала. Еще смеялась - штучная работа, ни у кого больше нет... Валентина ведь с детства увлекалась всем таким. Шитье, вязание - крючком и спицами, вышивка - крестиком и гладью, макраме, бисероплетение. Даже выжигание по дереву.

Весь дом - в ее кашпо и панно.

Похожая на его жену девушка обернулась. И Борис, сам не зная, зачем, - нырнул за киоск.

А Валентина - да, именно она! - быстро поцеловала своего спутника. Рослого, красивого парня. В стильном... как это говорят... "прикиде"! И нырнула в такси.

А дома с детьми - наверняка теща. Сама небось и вызвалась - ради такого-то случая. Обычно ведь не допросишься. Дела у нее. Телефонная болтовня с подругами, сериалы, сплетни.

А красивая они пара...

Борис молча развернулся и побрел прочь. Один. Разом сгорбившись.

- Что случилось? Эй, вы меня слышите? С вами всё в порядке?

Зорина, оказывается, идет рядом. Ни на шаг не отстает. Тоже красивая... но иначе.

Валя, она... самобытная. Всегда была такой. Необычная.

А Зорина - круто упакованная под "дольче Гебана". "Я иду такая вся..." И так ли уж жалеет о прежней жизни? Тетя ведь ее как куколку разодела. С иголочки. А много ли в таком возрасте надо - для полной смены системы ценностей?

А Борис рядом с подобной девушкой, наверное, вообще идиотом смотрится. Он и рядом с женой-то...

В старых очках, сутулый. Когда в последний раз в спортзале был - сам не помнит. В студенчестве еще. И отнюдь не на последних курсах. Тогда он уже прирабатывал - некогда было. Да и сил уже не оставалось. Работа - спорт бедняка.

И одет Борис как... как всегда.

Валя прежде говорила, что он "милый и трогательный". Прежде. В другую эпоху. Когда небо было ярче, и жизнь казалась счастливой. Когда еще верилось в будущее. Счастливее, чем у родителей. И своих, и ее.

- Случилась моя жена... - бесцветно проговорил Борис. - Моя жена... которая, оказывается, мне изменяет. И, наверное, уже давно.

- Вы меня, конечно, простите, но на этой остановке никто не занимался сексом. И даже взасос не целовался.

- Это иногда и не нужно... Я и так понял.

- Вы ничего не поняли! - прошипела Зорина. - Вы просто увидели, как она с кем-то разговаривает. И больше ничего. Ни-че-го.

- Не с кем-то, а с мужчиной.

- А если бы с женщиной, то ничего страшного? Я бы на вашем месте не была так уж уверена. Однополых отношений никто не отменял. "Секшн революшн" и всё такое.

- Она изменяет мне. Сейчас я понимаю - можно было догадаться и раньше...

- И всё же - может, сначала спросите у нее прямо, а? - Зора резко загородила ему дорогу.

- А если она скажет: да? - разозлился он.

Ему всё равно Зорину даже не обойти. Она наверняка - быстрее и сильнее. И уж точно - наглее. Такую только танком остановишь.

- А что вы теряете? Вы же и так думаете, что да. Вы уже успели ощутить себя брошенным.

- И всё же? Если - да?

- Если "да" - спросите, почему? Вдруг ответит? Честно.

- Что? Что тут можно ответить?! - Кажется, он сейчас заорет. Впервые за много лет. А то и вообще - впервые.

Хватит! Хватит с него упреков жены, придуманной любви, копеечной зарплаты и злобной тещи. Не хватало еще вздумавшей учить его жизни малолетки!

- Мало ли, по какой причине люди наставляют друг другу рога. Минутная слабость, быт заел. Измените ей сами - если станет с того легче. Но не теряйте вот так просто близкого человека. И не устраивайте собственным детям неблагополучную семью.

Кто другой уже много что ответил бы Зорине... Кто другой - кому жена не изменит никогда. И теща обожает. Всем подругам перехвасталась его подарками. Пусть завидуют. И едят поедом собственных нищих зятьев!

- Значит - вы, Зорина, простили бы? - подчеркнуто вежливо процедил Борис.

- По ситуации, - пожала она точеными плечиками. - Если б любила - наверное, простила бы. Когда любишь - подобная ерунда ничего не меняет. Чувства остаются прежними.

Да ни к чему ее Мишка не принуждал. Для такой лечь в постель - что стакан воды выпить.

- Мне не так хорошо известна разница. Извините...

- Не за что. Я - то, что я есть. Кстати, это не отменяет того, что ваш друг все-таки пытался меня изнасиловать.

Девчонка мысли читает, что ли?

- А я уже начинаю сомневаться... - вырвалось у Бориса.

И, наверное, зря. Она ведь и ударить может. Запросто. Тоже - как стакан воды...

Зорина усмехнулась. Как-то... по-волчьи. Люди такими не бывают. Даже Миха - при всей его похвальбе. Во всех его "молодецких подвигах" - вранья девять десятых. Если не больше.

- Женщина может быть кем угодно - хоть уличной проституткой. Но если она говорит "нет" - это всё равно изнасилование. И даже проституткам нравятся не все. А банальную физическую измену я не простила бы только в одном случае - если б искала повод послать кого-то подальше.

Шум в ушах испарился окончательно. Теперь всё вокруг наоборот - до боли ясно и отчетливо.

- Значит, поговорить с Валентиной? - невесело выговорил Борис.

- Как хотите.