Волчья любовница (СИ) - Страница 30

Дело шло к утру. Иван шуршал в багажнике, раскладывал задние сидения. Я сникла в машине, прикрывала тяжёлые веки, как сладким молоком Оле Лукойе смазанные. Он открыл дверь, вытянув меня ещё в тёмный, но уже тронутый первыми лучами солнца лес. Воздух немного прохладный, пропитанный влажным туманом.

Вот это машина! Вот это комфорт, сзади была разложена двуспальная кровать. У дверей сложены сумки Ивана, а так и две подушки есть и три спальных мешка, и матрас надувной приятно бархатистый.

Я забралась в уютную спаленку и с улыбкой укуталась в расправленный мешок. Сзади меня обнял мужчина. Его твёрдый, всё время готовый орган уткнулся мне в попу. Но никаких попыток предложить секс не предпринималось. Я уснула почти мгновенно, ухватив пальцами руку Ивана на своём бедре. Это было блаженно, спать с ним рядом.

У меня ранняя память, не свойственная людям. Не каждый день, но жизнь свою помню с шести месяцев. Сон там, где я зверем бегу по лесу за волком ушёл на второй план. Всем своим сознанием я полезла копаться в младенческих воспоминаниях.

Мой отец меня не любил. Коты к котятам равнодушны. И маму особо не любил, но была привязанность или совместный побег издалека, скорее он воспринимал её как лев львицу, боевая подруга, сексуальный партнёр. Щекастый, желтоглазый, упитанный.

Мама наклонялась ко мне в кроватку. Сквозь погремушки, я видела её счастливое лицо. Серо-голубые глаза и каштановые локоны длинных волос. Молодая и красивая.

Я стала хвататься за это воспоминание, и оно шло мне на встречу.

— А кто у меня тут? — ласково агукала надо мной мамочка. — Котёнок или волчонок?

Меня тряхануло от догадок. Я перекручивала воспоминания, как киноплёнку. Отец, наглая жирная котяра. Очень сложно, но я различила на складках его шеи мамину метку.

С меткой я смогу жить в паре с волком и родить ему.

Иван дал мне пощёчину. Я обиженно подняла на него глаза, ухватилась за горящую щёку.

— Тебя что, зарубает иногда? — с раздражением от испуга спросил он.

— Прежде чем жениться, мог бы мою карточку медицинскую пробить, — огрызнулась я, стараясь от него отстраниться. В машине это не удалось, поэтому я решила вылезти на свежий воздух.

— Ты десять минут сидишь, не двигаешься, смотришь в никуда, — всполошился волк, выскакивая за мной в утренний лес.

— Не правда, я целенаправленно смотрела, — оправдывалась я, выбирая маленькую опушку для своего первого оборота. — Что мне нужно делать, чтобы перекинуться?

Иван был доволен таким делом. Чёрной резинкой для волос, стянул свои кудри на макушке и блеснул синими глазами. Обворожительный и уже любимый. Мне нужно сделать всё, чтобы мы смогли жить вместе. Для этого вначале разберёмся, кто такая кошка и как с ней общаться.

— Напрягаешь слух, потом зрение, потом чутьё внутреннее падаешь перед собой, оборот машинально происходит.

Я так и сделал, как он сказал. Услышала машины вдали, лесников, что пришли за черникой. В воздухе для меня появились сотни запахов, от дальнего дизельного мотора, до ёжика под кустом. Я упала вперёд себя прямо лицом в мокрую траву. Заныла от боли, из носа разбитого кровь потекла.

— На лапы падай, — заливался смехом Иван, поднимая меня. — Что ж ты, горюшко моё, делаешь?

Не стесняясь, я разрыдалась. Неожиданная неудача с пережитым побегом сыграли не лучшую роль.

— Давай ещё раз, — не унывал мой мужчина. Он обнял меня и поцеловал в шею. Пришлось отстранить Ивана, от его колючих поцелуев дрожь бежала по телу и скапливалась в районе лона. Тут либо секс, либо оборот.

Взялась за дело с новой силой. Слух, зрение, чутьё. Стаяла напряжённая некоторое время. Убедившись, что я уже зверею, стала выпускать клыки и когти. Упала вперёд, выставив руки на траву. А руки не руки вовсе, а лапы огромные и мягкие. Шёрстка на них цвета песка и полоски камышовые. Я повернула к себе лапу, а там… Подушечки! Можно когти свои острющие в подушечки прятать. Дальше я оглянулась, там открыв рот стоял Иванушка серый волк, хлопал восхищёнными глазищами, и делал какие-то непонятные движения руками. Онемел на время. А я виляла толстым хвостом.

Пошла вперёд, вся на эмоциях, игривая, внимательная. Кошка независимая, как в песне «гуляет сама по себе». Разбежалась и прыгнула на ближайшую сосну, передвигала лихо лапами, пока не выбралась на надёжную ветку. Тут кошка оценила свои возможности, свой вес и сиганула на другое дерево, рассчитывая высоту и дальность прыжков. Изучала себя.

А внизу, жалкое существо. Волк почти чёрный, хвостом виляет. Кошка легла на толстый сук и лапу к нему свесила. До чего ж они ничтожны, псы приземлённые. Она смеялась, дразнила зверя внизу. А потом решила, что даже времени не стоит тратить на это пустое место. Шушера и крайнее убожество эти волки.

Гордая кошка вытянулась грациозно и пошла своей дорогой. А никакоша хвостом вилял и следовал за своей обожаемой любовницей. Никудышка, выблевок очередной стаи…

— Стоп! — закричала я в голову зверю, и кошка остановилась, как вкопанная. — Это уже слишком.

— Не слишком, — возмутилось яркое раздвоение моей личности. — Нам с тобой что нужно?

— Что? — не каждая женщина так с ходу скажет, что ей нужно. Это ведь относительно, в данный момент нужно, в перспективе или по жизни.

— Потомство с прекрасным кошачьим оборотом.

— И где ты кота найдёшь? — усмехнулась я, а кошка притаилась среди хвои и насторожилась.

— Я уже думала. Точно знаю, что в лесах Амазонки найдётся для нас ягуар.

Я со смехом мысленно матюгнулась. Моё второе я не совсем нормальное.

— Василиса, обернись! Отключай слух и нюх! Вставай на задние лапы!

Кошка оскалилась. Челюсть у неё завидная, таких у волков нет. Накренилась, изогнулась, собралась уже на Ивана напасть. А когда я трезво посмотрела на своего мужика, тот стоял с пистолетом прямо на земле, и держал меня на прицеле.

— Он нас ранит, — а кошка не желала сдаваться и отпускать меня. Не легко с ней.

— Василиса, обернись! Она тобой правит!

Кошка приготовилась к прыжку, но за место нападения, я её насильно выгнула и стала подниматься на задние лапы, медленно и болезненно оборачиваясь человеком.

Я покачнулась. Тапка вьетнамка порвалась, и я с воплями стала падать вниз, зацепилась за первую попавшуюся ветку. Хвойные лапы меня отхлестали по лицу, и я повисла над землёй в метрах двух или трёх, в любом случаи для меня слишком высоко.

— Василиса, руки отпусти, я поймаю тебя, — заботливый мой внизу стоял и высматривал плавочки между моих ног, вид снизу отличный мне под подол.

— Я боюсь, — призналась я.. — Это ты с шестнадцатиэтажки горазд прыгать, а я не привыкла.

— Ты теперь всегда мне это припоминать будешь? — спросил он.

— Конечно, я ж кошка вредная.

— Руки отпускай! Иначе сейчас поднимусь и сам пальцы расцеплю.

— Лови, — я зажмурилась и полностью ему доверилась.

Он поймал меня, очень ловко прямо на руки. Прижал к себе крепко и закрутился на месте. Одарил горячим поцелуем.

— Поздравляю, киса, — прошептал он. — Только запомни, ты не должна её слышать и тем более слушать.

Иван не собирался меня с рук спускать, понёс сквозь лес в сторону машины. Иногда обтирался об меня своей щетиной, ласкался. А меня минут десять ещё держало кошачье презрение ко всему волчьему роду, потом отпустило.

— Нам от них нужны инстинкты и способности уникальные. Волю зверю давать нельзя, иначе не вернёшься в облик человека. Поняла?

— Да, любимый, — еле слышно ответила я, обвивая его шею руками.

Такой взрослый, такой умный, идёт меня поучает, как жить. Я просто вернулась на пять лет назад, влюбилась, как кошка в своего волка. Мой любимый Данил…, нет Иван. Обожаю его!

— Давид звонил? Узнали что-нибудь?

Иван не сразу ответил, упивался словом «любимый»

— Нет.

— Моя мать была волчицей, она поставила коту метку на шее, и я родилась.

Иван замер, медленно поставил меня на ноги. Одна нога в тапке, другая в мокром мху утонула.