Вокруг света за погодой - Страница 32

— Пока самая работа, не заходите, — советует начальник летной экспедиции ЦАО Виктор Петрович Юриков. — И во время посадки держитесь от командира подальше, посадка здесь опасная.

— Опасная? Дакарский аэропорт вроде достаточно современный.

— Безусловно, — соглашается Виктор Петрович. — Я бы даже сказал — современнейший. Но именно над ним наш самолет был подбит орлом. — И, увидев, что его собеседник превратился в вопросительный знак, продолжил: — Да, орлом, не удивляйтесь, вы же находитесь в Африке, между прочим! Современнейший, как мы уже установили, аэропорт с двух сторон окаймляют свалки, и стервятники устроили там себе бесплатную столовую. Не обратили внимания, как Руга изворачивался при взлете? Так вот, десять дней назад, едва мы оторвались от полосы, как то ли орел, то ли гриф спикировал на самолет и попал в двигатель. И сорвал полет, мерзавец! Пришлось срочно приземляться, а это задача не из простых — мягко посадить тяжелый самолет с полными баками. Полюбуйтесь на запись в бортжурнале: «Задание не выполнено. Произведена вынужденная посадка из-за попадания в третий двигатель птицы…» Четыре дня загорали, пока не привели в порядок двигатель!.. И вообще условия полетов здесь сложные; мы летаем с американцами и французами «крыло в крыло», до ста метров друг от друга — так требует научная программа. А вот и командир.

— Сейчас перекусим. — Эдуард Васильевич присел к нашему столику, — и станем добрее. (Завтрак был обильный, аэропортовский, и Руга добрел на глазах.) Пустыню хотите увидеть?

— Еще бы!

— Увидите. — Эдуард Васильевич разложил перед собой карту. Смотрите: «Неисследованная и необжитая территория». Это и есть пустыня. Ну, необжитая — слишком сильно сказано, в прошлый раз мы там видели львов. Когда самолет проносится в пяти-десяти метрах над ними, они становятся необычайно общительными и разговорчивыми, готовьтесь брать у них интервью.

И, усмехнувшись при виде моего энтузиазма, отправился к себе, широкоплечий и сильный, уверенный в своем всемогуществе командир корабля. Руга уже много лет летает над Африкой и Азией, он всего насмотрелся, и его не удивишь столь притягательными для новичка географическими названиями; они для него — точки на карте.

Одна из них, кстати, меня очень интересует, и я прошу командира корабля покружиться над этой «точкой», координаты которой записаны в моем блокноте. Там, как собака на цепи, сходит с ума от скуки оставленный нами буй, судьба которого весьма беспокоит капитана и начальника экспедиции. Эдуард Васильевич разводит руками — лететь до буя километров двести, а нам пора возвращаться. Будем надеяться, что его еще не украли.

Мы ложимся на обратный курс.

— Начало режима… Дождь… Снег…

Это облако последнее — уже виден Дакар. Вот и наши крохотные кораблики: «Королев», «Зубов», канадская «Куадра», американский «Даллас»… Минут пять делаем над ними круги — по просьбе Васи и Валентина, а потом… возвращаемся в аэропорт! В пустыне песчаная буря, только что сообщили по радио. Нашла время, черт бы ее побрал!

— В следующий раз, — утешает меня Эдуард Васильевич.

Будет ли он, этот пресловутый следующий раз?

Под нами остров Змеиный. Говорят, там и в самом деле змея на змее ездит и змеей погоняет, люди там стараются не бывать. А вот и Зеленый Мыс, самая западная оконечность Африки, знаменитый Зеленый Мыс, на котором расположен наш аэропорт.

— Вот сволочи! — рычит Эдуард Васильевич.

Орлы! Самолет бешено рвется в сторону, в другую. Держись!

Что-то ударяет в фюзеляж — это нестрашно, лишь бы не в двигатель.

— У-ф-ф! — Командир корабля смахивает с лица пот.

Мы благополучно приземляемся.

Африка… С детских лет в этом слове звучали для меня призыв и загадка, предупреждение о неслыханных опасностях и обещание открытия сказочного мира. Африка, материк, где, быть может, появились первые люди на Земле, колыбель рода человеческого…

Африка, печальная родина миллионов темнокожих невольников, разорванная на куски, как молодой олень, хищниками-колонизаторами и, наконец, почти на всем своем огромном протяжении сбросившая оковы, теперь уже свободная Африка!

Всю жизнь мечтал об Африке, грезил ею, но — вечная неудовлетворенность! — оказался в ней лишь гостем на несколько часов.

Я имею в виду самую глубинку, куда мы едем на машине. Мы не увидим снегов Килиманджаро и не будем, разинув рты, глазеть, как из великой реки Сенегал вылезают на берег крокодилы. Но кое-что дано увидеть и нам. Черная лента шоссе прорезала саванну, и перед нами Африка без прикрас и европейского лоска. Я бы назвал ее так: Африка баобабов, львов, слонов, антилоп, бегемотов и страусов.

Можно еще упомянуть гепардов, пантер, питонов и мух цеце. Если отбросить ложную скромность, добавим гиен, крокодилов, обезьян и кобр.

Конечно, отправляясь в столь опасное путешествие, следовало бы с ног до головы обвеситься оружием, однако Нелли Сергеева заверила, что наша «Волга» быстрее любого хищника. Главное — не попасть в стадо диких слонов. Африканские слоны в отличие от индийских дурно воспитаны, они отказываются от всяких переговоров и не идут ни на какие сделки. В этом виноваты и охотники-европейцы, которые в погоне за бивнями лишили десятки тысяч слонов их лучшего украшения. Впрочем, это все в прошлом, ныне молодые африканские республики не жалеют денег из своих весьма скромных бюджетов, чтобы сохранить для потомства уникальный животный мир континента. Повсюду создаются государственные заповедники, и браконьер сто раз подумает, прежде чем пустить крупнокалиберную пулю в беззащитную пантеру.

Нас в машине пятеро: молодой водитель-негр, Нелли, Юрий Прокопьевич, Микаэла и я. «Волга» мчалась по шоссе, а мы во все глаза смотрели на поросшую колючим кустарником саванну. По обеим сторонам раскинулись гигантские баобабы. Возле одного из них, самого большого, мы остановились. Мы сознавали, что поступили безрассудно — в каждом кустарнике может сидеть по голодному льву, но любопытство пересилило. Однако — береженого бог бережет — мы напомнили друг другу, что самое болезненное место у льва нос, в крайнем случае можно трахнуть по нему фотоаппаратом.

По сухой, раскаленной земле шныряли ящерицы, и мы, вежливо обходя их, подошли к баобабу. Он был непостижимо огромен — высотой с восьмиэтажный дом и толщиной в десять полных обхватов.

Под сенью такого великана можно запросто провести общее профсоюзное собрание большого коллектива и еще останется место для буфета с пивом. Когда баобаб покрывается листвой, он дает великолепную тень, что в Африке весьма дефицитно. Древесина же баобаба пропитана влагой, рыхлая и для строительных целей малопригодная. Впрочем, чтобы срубить такое дерево, и половины жизни не хватит. И все же люди нашли ему достойное применение — на стволе прибит рекламный щит: «Пейте «Мартини»!» Бедный баобаб!

Мы поехали дальше. А вот, наконец, и долгожданная африканская деревня: семь-восемь хижин, сплетенных из подручного материала вроде нашего камыша. Возле одной стояла недоразвитая лошаденка, чуть побольше осла, неправдоподобно худая и с печальными глазами. Видимо, овес ей только снился знойными африканскими ночами. Во дворе две крохотные девчушки палками толкли в деревянной посудине маис, а рядом с ними стирала белье миловидная девушка, одетая… Впрочем, одетой она оказалась минуту спустя, когда целомудрие побудило ее с веселым визгом убежать в хижину и порыться в сундуках. Вернувшись, она негодующе фыркнула при виде фотоаппарата, но, получив серебряную монету, смягчилась и позировала с непринужденностью кинозвезды, привыкшей делать это по сто раз в день. Хороша! Даже Нелли признала, что такую красавицу увидишь не в каждой деревне. Просто поражаешься, каким образом эти юные негритянки при такой тяжелой физической работе ухитряются сохранить редкостную стройность и грациозность! Вы можете легко убедиться, что я нисколько не преувеличиваю: девушка эта живет в деревне, расположенной на шоссе в сорока трех километрах от Дакара в сторону Сен-Луиса, во второй хижине справа.