Вокруг света в восемьдесят дней - Страница 3

Филеас Фогг вышел из своего дома в Савилль-Роу в половине 12го, и поставив 1375 раз свою правую ногу впереди левой, и 1375 раз свою левую ногу впереди правой, прибыл в Реформ-Клуб, обширное здание в Пель-Мелле, постройка которого обошлась не менее трех миллионов.

Филеас Фогг отправился тотчас же в столовую, девять окон которой выходили в прекрасный сад, с деревьями уже позлащенными осенью. Там он занял обычное место за столом, где уже его ожидал завтрак, состоящий из hors d'oeuvre, из вареной рыбы, приправленной reading souce первого сорта, из пунцового ростбифа, пирога начиненного зеленью, из куска честера, и в заключение из нескольких чашек чаю, специально собираемого по поручению клуба.

В сорок семь минут первого, этот джентльмен встал и направился в большую залу, великолепную комнату, украшенную картинами в богатых рамах. Там слуга подал ему неразрезанный Times, и Филеас Фогг принялся за трудное дело развертывания этой газеты с ловкостью, свидетельствовавшею о многолетней привычке к такой операции. Чтение этой газеты заняло Филеаса Фогга до трех четвертей четвертого, а последовавшее затем чтение Daily Telegraph до обеда. Обед совершился при тех же условиях, как и завтрак с присоединением к нему royal british souce.

В 8 часов без двадцати минут джентльмен появился снова в большой зале и погрузился в чтение Morning Chronicle.

Полчаса спустя стали появляться различные посетители клуба и подходить к камину, где разведен был приветливый огонь. То были обычные партнеры мистера Филеаса Фогга, и подобно ему, страстные игроки в вист: инженер Андру Стюарт, банкиры Джон Сёлливан и Самюэль Фаллентин, пивовар Томас Фланаган, Готье Ральф, один из администраторов Английского Банка, лица богатые и уважаемые даже в этом клубе, считающем в числе своих членов различные знаменитости промышленного и финансового мира.

– Скажите мне, Ральф, – спросил Томас Фланаган, – на чем остановилось дело о покраже?

– Должно думать, – отвечал Андру Стюарт, – что Банку придется проститься с своими деньгами.

– Я так, напротив, надеюсь, – возразил Готье Ральф, – что мы захватим виновника покражи. Полицейские инспекторы, люди весьма ловкие, отправились в Америку и Европу, во все порты и пристани, и этому господину трудно будет от них ускользнуть.

– Значит, имеются приметы вора? – спросил Андру Стюарта.

– Во-первых, это не вор, – ответил серьезно Готье Ральф.

– Как не вор? Этот человек, который украл банковых билетов на 55 тысяч фунтов (около 400.000 руб.)?

– Нет, – сказал Ральф.

– Стало быть он промышленник? – спросил Джон Сёлливан.

– Morning Chronicle утверждает что он «джентльмен».

Последние слова произнес Филеас Фогг, голова которого была закрыта волнами бумаги, лежавшей около него. Вместе с тем Филеас Фогг поклонился своим товарищам, которые ответили ему тем же.

Дело, о котором шла речь и которое с жаром обсуждали газеты Соединенного Королевства, произошло за три дня до этого 29го сентября. Связка банковых билетов, составлявшая огромную сумму 55.000 фунтов, была захвачена с полки главного кассира Английского Банка. В ответ тем, кто удивлялся, что такое похищение могло совершиться так легко, товарищ управляющего Банком, Готье Ральф, ограничивался ответом, что в эту самую минуту кассир занимался внесением в регистр дохода в три шиллинга и шесть пенсов, и что нет возможности усмотреть за всем.

Но надо заметить при этом, – чем и объясняется до некоторой степени случившийся факт, – что это удивительное учреждение называемое Английским Банком заботится более всего о достоинстве публики. Нет ни сторожей, ни инвалидов, ни решеток! Золото, серебро, билеты лежат на свободе и так сказать под рукой у первого встречного. Невозможно подозревать честность какого бы то ни было прохожего. Один из лучших наблюдателей английских нравов рассказывает даже следующее: в одной из зал Банка, где он находился однажды, он полюбопытствовал посмотреть поближе слиток золота, весивший от семи до восьми фунтов, лежавший на конторке у кассира; он взял этот слиток, осмотрел его, передал соседу, тот другому, так что слиток этот, переходя из рук в руки, дошел до глубины темного коридора и возвратился через полчаса на прежнее место, а кассир даже и не поднял головы во все это время.

Но 29го сентября дела шли несколько иначе; связка билетов не возвратилась, и когда великолепные часы, находящиеся над drawing-office, пробили шесть, время, назначенное для закрытия бюро, Английскому Банку оставалось только внести 55.000 в список убытков.

Покража была засвидетельствована обычным порядком; агенты-сыщики, избранные в числе самых искусных, отправлены в главные порты: в Ливерпуль, в Гласго, в Гавр, в Суэз, в Бриндизи, в Нью-Йорк и пр., с обещанием, в случае успеха, награды в 2.000 фунтов и пяти процентов с суммы, если б она отыскалась. В ожидании сведений, которые должно было доставить следствие, немедленно начатое, сыщикам было поручено тщательно наблюдать за путешественниками при их приезде и отъезде.

Но именно так как говорил Morning Chronicle, было полное основание предполагать, что виновник кражи не принадлежал ни к одному из обществ воров в Англии. В течении этого дня, 29го сентября, было замечено что джентльмен, хорошо одетый, с изящными манерами, с величественною осанкой, прохаживался взад и вперед по зале выдач, бывшей театром покражи. Следствие дало возможность воспроизвести довольно верно приметы этого джентльмена, которые тотчас же разосланы были по всем полицейским властям Соединенного Королевства и материка. Вследствие этого некоторые разумные люди, – в числе их был и Ральф Готье, – имели основание надеяться, что вор не ускользнет от преследования.

Понятно что факт этот служил предметом всех разговоров как в Лондоне, так и во всей Англии. Повсюду обсуждали с жаром вероятности успеха столичной полиции. Итак, неудивительно было, что члены Реформ-Клуба толковали о том же предмете, тем более что один из вице-директоров Банка находился между ними.

Досточтимый Ральф Готье не хотел даже и сомневаться в успехе разысканий, выражая мнение, что обещанная премия должна сильно содействовать ловкости и усердию агентов. Но его товарищ, Андру Стюарт, далеко не разделял этой уверенности. Итак, прения продолжались между джентльменами усевшимися играть в вист, Стюартом, сидевшим против Фланагана, и Феллентином, сидевшим против Филеаса Фогга. Во время игры партнеры не говорили ни слова, но между робберами прерванный разговор закипал с новою силой.

– Я утверждаю, – сказал Андру Стюарт, – что все шансы в пользу вора, который должен быть непременно человеком весьма ловким.

– Полноте! – отвечал Ральф, – нет страны в мире где бы он мог укрыться.

– Вот еще!

– Куда же вы прикажете ему отправиться?

– Не знаю, – сказал Андру Стюард, – но что ни говорите, земля довольно велика.

– Была когда-то… – сказал в полголоса Филеас Фогг; – вам снимать, сэр! – прибавил он, предлагая карты Томасу Фланагану.

Прения приостановились на время роббера. Но вскоре Андру Стюард воскликнул:

– Как была когда-то? Уж не уменьшилась ли земля каким-нибудь способом?

– Без сомнения, – ответил Готье Ральф; – я разделяю мнение мистера Фогга. Земля уменьшилась, потому что ее объезжают теперь в десять раз скорее, чем сто лет тому назад. И это-то самое в настоящем случае ускорит розыски.

– И даст также вору возможность скрыться скорее.

– Ваш ход, мистер Стюард, – сказал Филеас Фогг.

Но недоверчивый Стюард не был убежден и по окончании сказал:

– Надо сознаться, мистер Ральф, что вы нашли преинтересный способ заявить, что земля уменьшилась. Итак, потому что ее можно ныне объехать в три месяца.

– Только в 80 дней, – прервал Филеас Фогг.

– И в самом деле, господа, – прибавил Джон Сёлливан, – 80 дней, с тех пор как линия между Роталем и Аллагабадом была открыта в сети Great Indian Peninsular railway и вот расчет, представленный в Morning Chronicle: