Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 2. Авторский путеводитель - Страница 4

КОЛЫБЕЛЬ ФРАНЦУЗСКОЙ МОНАРХИИ И ФРАНЦУЗСКОГО ОСТРОВА, НЕКРОПОЛЬ КОРОЛЕЙ – СОБОР В СЕН-ДЕНИ

Фото Б. Гесселя

Впрочем, вернемся к истокам. Аббатство Сен-Дени пережило неожиданный взлет при аббате Сюжере, реконструировавшем церковь: это был год 1122.

Позднее городок Сен-Дени не только пережил много бед из-за своего положения на подступах к Парижу (враги бесконечно осаждали Париж, а сидели-то они при этом в Сен-Дени), но также извлек из этого положения немало экономических выгод. При Людовике XV украшалась и благоустраивалась не только дорога от Лувра до Сен-Дени, но и дорога от Версаля до Сен-Дени: король был здесь частым гостем, так как его дочь Луиза стала настоятельницей монастыря кармелиток в Сен-Дени. Самым трагическим временем для этой национальной святыни Франции были, конечно, годы Французской революции, по официальной терминологии – Великой французской революции. Само древнее название города полагалось забыть навечно, ибо город был переименован в Франсиад.

Всякий, кто знаком с историей Октябрьской революции 1917 года, которую нередко называют здесь дочерью Французской революции, без труда догадается, что бесценные захоронения королей и сама базилика подверглись во время революции разграблению и варварскому надругательству. Потом, после неизбежного кровопускания, все во Франции вошло в колею. Ну а в XX веке, после того как усилиями профессиональных подпольщиков из Коминтерна (не слишком французские имена их, кстати, мало кто знает во Франции – Дёготь, Соколовская, Пурман, Абрамович, Эрне Гере и другие) была создана в Париже секция саботажно-шпионского Коминтерна, позднее переименованная в компартию, Сен-Дени стал оплотом коммунистов, или, как вдохновенно выразился поэт Блез Сандрар, «красной столицей». Самая богатая в то время партия Франции не обнищала и тогда, когда контрабандные подарки в долларах из Москвы перестали поступать в грандиозную парижскую штаб-квартиру партии, ибо финансирование этой партии происходит теми же нелегальными способами, что и тайное финансирование всех прочих партий. Разница только в том, что компартия (бывшая секция Коминтерна) сильнее своих конкурентов во всем, что касается конспирации, оттого бесконечному следствию по делу о взятках, «приписках» и фальшивых накладных так и не удается усадить руководство партии на скамью подсудимых (прочие «руководства» уже за это время погорели и отсидели). Кстати, ленинские традиции конспирации пригодились и здешним троцкистам, которые решительно возобладали над сталинистами. Впрочем, стоит ли нам с вами вообще посещать еще одну на нашем жизненном пути «красную столицу», еще один индустриальный город с его чуть ли не полутора сотнями предприятий и полтысячей гектаров индустриальной зоны? Стоит – если задержаться у великого памятника французской истории, религии и искусства – у базилики Сен-Дени, у некрополя французских монархов.

Эта базилика, что нынче оказалась неподалеку от станции городского метро, в промышленном, иммигрантском, вечно кипящем экстремистскими политическими страстями Сен-Дени, может нам многое поведать о прошлом. О начале христианства на земле галлов, о королях и войнах, о философах и богословах, о великих художниках и камнерезах. Это ведь памятник только зарождавшейся готики, а надгробия этого уникального королевского некрополя составляют истинный музей искусства, в котором перед любопытным туристом проходят шесть веков эволюции надгробной скульптуры и архитектуры.

Все начиналось шестнадцать веков назад, когда над могилами мучеников-епископов воздвигли тут первый молельный дом. Святая Женевьева перестроила его в 475 году, а между 630 и 638 годами здесь была построена новая церковь. Ее щедро одарил король Дагобер, который первым и пожелал быть здесь погребенным. Король Пипин Короткий перестроил церковь и освятил ее в присутствии самого Карла Великого. Тогда же здесь было устроено хранилище, где и в пору, когда короли стали венчаться на царство в Реймсе, по-прежнему хранились королевские сокровища и символы власти – и корона, и скипетр, и перстень… Друг и будущий советник Людовика VI Сюжер жил в монастыре с десяти лет и учился тут грамоте вместе с будущим королем. Когда он стал настоятелем в Сен-Дени, здесь началось строительство и уже можно было увидеть первые достижения французской готики. Это здесь монахи писали по-французски свои летописи и знаменитые Большие хроники, доведя их до эпохи Людовика XII. Так что в Средние века Сен-Дени был центром истории и литературы, центром учености. Здесь сложились самые долговечные и прочные из ритуалов монархии. Это здесь на протяжении доброй тысячи лет в час королевских похорон звучал знаменитый возглас: «Король умер, да здравствует король!» Клич этот говорил о непрерывности власти, о ее преемственности и надежности. Иные из королей (скажем, Пипин Короткий) предпочитали не ездить в Реймс и венчаться на царство в престижном Сен-Дени, где хранились не только королевские регалии, но и алое военное знамя аббатства с золотыми языками пламени, которое с XII по XV век служило и королевским штандартом.

Под готическими сводами базилики происходили самые памятные события французской истории. Это сюда Жанна д’Арк, раненная в 1429 году под Парижем, приходила освятить свое боевое оружие. Под этими сводами король Генрих IV отрекался от протестантской веры отцов, здесь он служил мессу, которой стоили ему власть и Париж. Именно здесь короновали французских королев, на протяжении веков – от Анны Бретонской до Марии Медичи. Здесь златоуст Боссюэ произносил свои надгробные речи.

СОБОР СЕН-ДЕНИ – ВЕЛИКИЙ МУЗЕЙ МОНАРХИИ И СКУЛЬПТУРНОГО ИСКУССТВА. НАДГРОБИЕ ЛЮДОВИКА XII И АННЫ БРЕТОНСКОЙ

Сен-Дени познал и беды – разорение Столетней войны, Религиозных войн и Фронды, когда были украдены серебряные надгробия Людовика Святого и Филиппа-Августа. Но конечно, до конца XVIII века Сен-Дени и в страшном сне не видел того, что принесла Французская революция. Сперва базилику превратили в некий Храм разума, потом в фуражный склад, потом в артиллерийский склад. Могилы были разграблены, скульптуры вывезены или изуродованы. Вытащили «короля-солнце», черного как прах, из могилы и бросили в общую яму. Как писал Шатобриан, народ «швырял прах усопших королей в лицо живым, чтобы их ослепить». Пошли в переплавку надгробия из меди, великолепные творения искусства, вроде надгробия Карла VIII, творение Гвидо Маццони из Модены. В переплавку пошли короны и драгоценности. Остальное разошлось по музеям и по карманам. Как свидетельствовал тот же Шатобриан, базилика зияла разбитыми окнами, дырявой крышей. В XIX веке новое бедствие постигло базилику – реставрационные работы бездарного Дебре. Построенный им шпиль пришлось разломать. Виоле-ле-Дюк пытался спасти кое-что. Вернули в Сен-Дени иные из старых надгробий…

Помню, в былые годы это великое множество королевских могил ранило мое отцовское сердце состраданием к доченьке, которая к урокам истории в лицее Генриха IV заучивала бесконечные списки французских монархов. У нас-то на Руси их было раз-два и обчелся. В базилике, впрочем, этот тяжкий груз французской истории скрашен усилиями скульпторов, и французов и итальянцев, – ренессансным мрамором, который тесали миланцы Микеле д’Ариа и Джироламо Вискардо, флорентийцы Донати ди Батиста и Бенедетто да Роведзано… Это, впрочем, лишь начало XVI века.

А позднее трудились французы – Пьер Бонтан, Филибер Делорм и еще десятки и сотни славных мастеров, воздвигших пышные надгробия королям и принцам крови, воинам и поэтам. Один перечень королевских могил или имен мастеров-ваятелей растянулся бы на много страниц, а есть ведь надгробия, перед которыми задержаться надо надолго, – вроде надгробия Анны Бретонской и Людовика XII или великолепного бронзового надгробия Генриха II и Екатерины Медичи.