Воители (Сборник) - Страница 52

Я позвонил вниз. Да, он ввел все двадцать три снимка в компаратор компьютера.

Я попросил, чтобы компьютер сравнил их с голоснимками, полученными нами из комплекса «Моника».

И опять совершенно ничего. Никакого соответствия между ними не было.

Следующие два часа я занимался письменным изложением дела Оуэна. Программист должен перевести его на машинный язык, понятный компьютеру. Я пока еще не очень-то преуспел в выполнении подобных манипуляций.

Итак, круг замкнулся: мы снова вернулись к непоследовательному убийце согласно версии Ордаза.

К нему и целому лабиринту никуда не ведущих тупиков. Смерть Оуэна предоставила в наше распоряжение целый ряд снимков, однако снимков таких, которые к этому времени могли уже быть основательно устаревшими. Органлеггеры изменяли свои лица быстрее, чем нам удавалось их идентифицировать. Я закончил наброски дела, отослал их вниз к программисту и позвонил Жюли. Необходимость в ее покровительстве для меня теперь отпала.

Жюли уже уехала домой.

Я начал было набирать телефон Тэффи, но остановился на половине. Бывают такие минуты, когда не до телефонных разговоров. Настроение у меня было хуже некуда. Мне требовалось побыть наедине с самим собой — одно выражение моего лица могло вызвать взрыв кинескопа видеофона абонента, с которым я бы выходил на связь. Зачем же причинять боль ни в чем неповинной девушке?

Вот с такими мыслями я и сам отправился к себе домой.

Было уже темно, когда я вышел на улицу. Проехав но пешеходному переходу через тротуар, я стал дожидаться такси на поворотном диске. Через несколько минут на диск опустилось такси с надписью «СВОБОДНО», мигающей на его брюхе. Я вошел в кабину и предъявил свою магнитную карточку.

Оуэн собрал свои голо со всех концов евразийского континента. Большая часть изображенных на них органлеггеров, если не все, были иностранными агентами Лорена. Почему же я в таком случае надеялся найти их в Лос-Анджелесе?

Такси поднялось в ярко-белое ночное небо. Городские огни превратили закрывавшие звезды облака в плоский белый купол. Мы поднялись выше облаков, где и оставались на продолжении всего полета. Автопилоту такси было совершенно безразлично, нравится мне любоваться разворачивавшимися внизу пейзажами или — нет.

…Так чем же я все-таки располагал теперь? Кто-то из нескольких десятков постояльцев был подручным Лорена. Либо он, либо непоследовательный убийца из версии Ордаза, такой во всем предусмотрительный, однако оставивший без всякого надзор, умирать Оуэна медленной смертью в течение пяти недель.

…В самом деле, таким ли уж невероятным был этот непоследовательный убийца?… А может быть им был Лорен? Может он сам совершил убийство, гнусное убийство, хуже которого h не придумаешь. Для него убивать было вполне привычным делом, он совершал одно убийство за другим, сказочно на каждом из них наживаясь. Поэтому-то, может быть, и наступило, в конце концов, такое время, когда он стал небрежным в своих действиях?

Подобно Грэхему. Сколько лет Грэхем отбирал доноров среди своих клиентов, решаясь всего лишь раз-два за год покуситься на жизнь одинокого человека с ничтожным риском для себя? А вот поди ты, дважды за несколько последних месяцев он осмелел настолько, чтобы выбрать клиентов, которых обязательно должны были хватиться. Явная небрежность с его стороны.

Большинство преступников особыми умственными способностями не отличаются. Самому Лорену ума было не занимать, но его подручные были самыми настоящими посредственностями. Лорену приходилось иметь дело с людьми, которые и шли-то на преступление из-за того, что у них не хватало ума, чтобы честным путем заработать себе на жизнь, интегрировавшись в сложное постиндустриальное общество.

Появляющаяся небрежность Лорена — результат его общения с такими людьми. Он непроизвольно начинает судить об умственных способностях агентов РУКА по аналогии со своими скудоумными людишками. Соблазнившись весьма оригинальным планом убийства, он решил, что может себе позволить отдельные «проколы» в ходе его осуществления, полагая, что и так все прекрасно.

Имея в качестве советчика Грэхема, он знал куда больше, чем это известно нам, об электрической стимуляции. Вероятно, достаточно, чтобы не сомневаться в том, какое воздействие окажет такая стимуляция на Оуэна. И вот убийцы Оуэна доставили его в номер жилого комплекса «Моника» и бросили там, чтобы больше никогда его уже не видеть. Это было в какой-то мере рискованной авантюрой, но на сей раз она скупилась с лихвой.

В следующий раз он станет еще более небрежным. И в один прекрасный день мы все-таки изловим его.

Но не сегодня…

Такси вырулило из общего транспортного потока и совершило посадку на крыше моего дома в Голливуд-Хиллз. Я вышел из него и направился к лифтам.

Дверь одного из лифтов открылась. Кто-то из него вышел.

Что-то насторожило меня, что-то в том, как двигался встречный. Я быстро развернулся, мгновенно выхватил иглопистолет из внутреннего кармана пиджака. Такси могло послужить неплохим прикрытием — если еще, разумеется, не поднялось. Из тени показалось еще несколько человеческих силуэтов.

Мне показалось, что удалось свалить двоих из них прежде, чем что-то больно ужалило меня в щеку. Усыпляющая пуля, тончайшая игла, впрыснувшая кристаллическое анестезирующее вещество, мгновенно растворившееся током крови разнесенное по всему телу. Голова моя пошла кругом, тело обмякло. Какие-то тени закрыли от меня небо, стали невообразимо огромными, затем исчезли в бесконечности.

Я испытал сильнейшее потрясение, когда меня привело в себя прикосновение чьих-то пальцев к моей голове.

Очнулся я в стоячем положении, спеленатый, будто мумия, мягкими бинтами. Какое-то время я еще не мог уразуметь, что со мной происходит. Когда же до меня, наконец, дошло, что со мной делают, было уже слишком поздно. Кто-то, находившийся сзади, уже завершил удаление электродов из моей головы и теперь оказался в поле моего зрения, но за пределами досягаемости моей воображаемой руки.

Что-то птичье было в чертах лица этого человека, во всей его манере держаться. Он был высоким и худощавым, каким-то мелкокостным, его лицо имело форму перевернутого узкого треугольника. Его растрепанные шелковистые светлые волосы не закрывали пролысин на висках, образуя заостренный мысок в средней части лба. На нем были безупречного покроя шерстяные короткие брюки в оранжевую и коричневую полоски. Широко улыбаясь, сложив руки на груди и слегка наклонив голову набок, он стоял, ожидая, когда я заговорю первый.

Кажется, я узнал его. Оуэну все-таки удалось где-то произвести один его голоснимок.

— Где я? — простонал я, пытаясь как можно убедительнее изобразить, что не в состоянии соображать. — Который час?

— Который час? Уже утро, — ответил мне мой похититель, — Что же касается того, где вы, то оставляю вам возможность гадать об этом.

Что-то во всем его облике… Я решил рискнуть и произнес:

— Лорен?

Он слегка поклонился.

— А вы Джилберт Гамильтон из полиции ООН, Джил-Рука. Неясно было, что он имел в виду — то ли название моей организации, то ли мое прозвище среди белтеров. Я решил не подавать вида, что меня интересует этот вопрос.

— Похоже, что я влип.

— Вы недооценили пределов досягаемости моих собственных рук. А также и мой интерес к вам.

Тут он был прав. Изловить агента РУКА ничуть не труднее, чем любого другого обывателя, если застать его врасплох и если пойти на сознательный риск потерять кого-либо из своих людей. В данном случае он практически ничем не рисковал. Он знал, что полицейские вооружены иглопистолетами. Люди, в которых я стрелял, даже в том случае, если я и попал в кого-нибудь из них, за те несколько секунд, что длилась наша схватка, должны были уже давным-давно прийти в себя. Лорену же оставалось только упаковать меня так, как он это сделал, и затем погрузить в так называемую «русскую спячку» до тех пор, пока он не станет готов со мной разговаривать.