Воители (Сборник) - Страница 15

— Нет.

— Ради всего святого, почему же нет?

— Мы не могли. Нам нужно было увидеть это все, Тернбелл, в полном объеме. Сам не понимаю этого, но мы так решили, мы оба. Поэтому я поднял корабль, а затем тут же опустил его на сушу, в километре от берега. Там мы вышли из корабля и направились в сторону моря.

И сразу же нам на пути стали попадаться скелеты. Некоторые из них были абсолютно вычищены. Очень многие из мертвецов напоминали египетские мумии, кости их скелетов были туго обтянуты высохшей черной кожей. Все время слышался непрекращающийся ни на секунду шелест — это глухое шуршание, как я догадался, было речью. Разговорами тех, кто находился на берегу. Не представляю, о чем это они могли там разговаривать.

Скелеты стали попадаться все чаще по мере нашего приближения к воде. Тут же валялись кинжалы, изготовленные из расщепленных костей. У одного был даже каменный топор без рукоятки, сжимаемый в кулаке. Поймите, Тернбелл, это были разумные существа. Они умели изготовлять орудия, если им удавалось найти материал.

Постепенно мы обнаружили, что некоторые из этих скелетов еще живы. Они высыхали и умирали под этим покрытым сплошными облаками синим небом. Мне поначалу как-то подумалось, что там красивое небо. Однако теперь оно мне казалось ужасным. Иногда можно было увидеть, как мерцающий голубой луч копьем вонзается в песок и бежит по нему, будто солнечный зайчик, пока не наткнется на одну из мумий. Тогда мумия переворачивалась и прикрывала глаза.

Лицо у Уолла стало мертвенно-бледным, как у покойника. Я понимал, что это не только от своеобразного освещения на этой планете. Мы прошли пять минут, и вот уже мертвые и еще живые скелеты стали окружать нас со всех сторон. Те, что еще были живы, обращали свои взоры в нашу сторону, равнодушно, но все-таки смотрели на нас, как будто мы были единственным из всего, что только может быть на белом свете, достойным изучения. Если они еще не потеряли способность удивляться, то они, наверное, удивлялись, увидев непонятных существ. Мы вряд ли могли в их глазах сойти за людей. На нас была обувь и комбинезоны, и мы были слишком уж малорослы.

— Мне очень хотелось бы знать, — заметил Уолл, — что это за очищенные скелеты. Ведь здесь нет никаких гнилостных бактерий.

Я ничего ему не ответил. Я думал о том, насколько все это напоминает чудовищную комбинацию ада и чистилища. Единственное, что еще делало это место более терпимым, было сюрреалистическое темно-синее освещение. Мы могли просто взять и не поверить тому, что мы видим.

— В этих водорослях недостаточное содержание жиров, — заметил Уолл. — В них есть в должном количестве все, что необходимо для нормального функционирования человеческого организма, кроме жиров.

Теперь мы уже были гораздо ближе к воде. И некоторые из попадавшихся нам на пути мумий начинали шевелиться. Я наблюдал за парой таких- мумий, у которых вид был такой, будто они пытались убить друг друга, и только тогда до меня вдруг дошел смысл сказанного Уоллом.

Я взял его за руку и стал разворачивать, чтобы вместе вернуться к кораблю. Некоторые из этих длинных скелетов делали попытки подняться на ноги. Я знал, о чем они сейчас думают: «Под этими мягкими покровами может оказаться мясо». Я потащил Уолла, пытаясь бежать вместе с ним.

Однако Уолл бежать не захотел. Он пытался высвободиться. Мне пришлось покинуть его. Меня поймать они не могли — слишком изможденными они были, а я скакал, как кузнечик. А вот Уолла они поймали, вот так. Я слышал хлопок его взрывной капсулы. Короткий приглушенный хлопок.

— Значит, вы один отправились домой.

— Да, да. — Сейчас у Раппопорта был вид человека, только-только проснувшегося после тяжелого кошмара. — На это ушло семь месяцев. И все это время я был совершенно один.

— И как вы считаете, почему все же Уолл покончил жизнь самоубийством?

— Вы, что, совсем с ума сошли? Он не хотел, чтобы его съели!

— Почему же тогда он не стал спасаться бегством?

— Не то, чтобы он специально захотел погубить себя, Тернбелл. Он просто решил, что не стоит спасаться. Еще шесть месяцев на борту «Сверхсвета», когда слепые пятна так и застилают глаза и когда одна и та же кошмарная мысль о том, что реальный мир больше не существует, не покидает рассудка… Ради этого не стоило оставаться живым.

— Держу пари, что перед тем, как вы взорвали «Сверхсвет», кабина его напоминала свинюшник.

Раппопорт вспыхнул.

— А вам-то что до этого?

— Вы тоже посчитали, что не стоит спасаться. Если белтер перестает следить за собой, значит он хочет умереть. Грязный корабль — смертельно опасный корабль. Вянут растения, предназначенные для очистки воздуха; вокруг плавают незакрепленные на своих местах предметы, готовые в любую минуту вышибить из вас мозги, стоит только включить привод; вы забываете, в каких местах наложили заплаты после столкновений с метеоритами…

— Ну хватит. Я ведь все-таки вернулся, мне удалось это…

— А теперь вы считаете, что нам нужно уступить космос кому-то другому.

Тут голос Раппопорта поднялся едва ли не до визга.

— Тернбелл, неужели вы так ничего и не поняли? Мы создали здесь у себя истинный рай, а вы хотите, чтобы мы его оставили ради — вот этого? Почему? Зачем?

— Чтобы попытаться создать рай и на других планетах. Наш рай возник не сам по себе. Его сотворили наши предки, располагая поначалу не большими возможностями, чем те, что имеются на Сириусе-B-IV.

— Они располагали ЧЕРТОВСКИ большими возможностями. — Несколько невнятное произношение показывало, что виски в конце концов все-таки проняло Раппопорта.

— Возможно, вы и правы. Но теперь у нас появилась еще более благородная причина выхода в космос, вспомните о тех людях, которых вы покинули на берегу. Они нуждаются в нашей помощи. И только построив новый «Сверхсвет», мы окажемся в состоянии оказать им эту помощь. В чем они нуждаются больше всего, Карвер? В деревьях? В мясных животных?

— В животных. — Раппопорт задрожал и допил виски.

— Ну, с этим еще можно поспорить. Да ладно. Прежде всего надо создать почву. — Тернбелл откинулся назад в своем кресле, запрокинув голову и разговаривая как бы с самим собой. — Водоросли, смешанные с раздробленными камнями. Бактерии, необходимые для дробления камней. Земляные черви. Затем трава…

— Вы уже принялись составлять соответствующую программу? А потом уговорите ООН принять ее. В чем — в чем, а в этом, Тернбелл, вы сильны. Но вы кое-что упустили.

— Скажите об этом лучше сейчас, чем потом.

Раппопорт осторожно поднялся на ноги. Подошел вплотную к столу, почти не пошатываясь при этом, и наклонился так, что теперь смотрел на Тернбелла в упор.

— Вы сейчас исходили из предположения, что эти люди на берегу в самом деле являются потомками фермеров. Что Сириус-B-IV был покинут давно, очень давно. Но что, если эту планету заселил кто-то плотоядный? — Что тогда? Водоросли предназначались не для него. Он только дал водорослям разрастись, затем привез туда животных на откорм и покинул планету на время, пока оставленные там животные не расплодятся настолько, что им уже не будет хватать места на берегу. Животные на мясо! Вы поняли, Тернбелл?

— М-да. Я как-то совсем не подумал об этом. И они выращивали их…

В комнате воцарилась мертвая тишина.

— Ну?

— Ну что ж, нам придется еще раз рискнуть, что еще остается?

С крыши двенадцатиэтажного здания отеля хорошо просматривались окружавшие его апельсиновые сады, огороды и пастбища для скота. Они расходились правильными квадратами все дальше и дальше и одновременно все выше и выше уменьшаясь в перспективе и образовывая замкнутую сферу — внутреннюю поверхность Фермерского астероида, расчлененную на две равные части кольцевой линией рек и озер.

В центре малой планеты горела ядерная лампа — искусственное солнце, заливавшее ярким светом все ее внутреннее пространство. «Небо» — полусфера, располагавшаяся над головой выше лампы, — представлялось невообразимой мешаниной крохотных квадратиков и казалось живым: такое впечатление создавали непрерывно снующие по нему ярко-красные букашки — автоматические трактора.