Воины столетия. Наследие (СИ) - Страница 3

— Дать им то, что они хотят. Настоящую жизнь в своем мире.

— Я не понимаю сути твоего предложения, — Сашка поднялся и в упор посмотрел на гостя. — Ведь всю эту систему создал ты — воинов, Камень, способ… усиления крови. Ты выступаешь против своих же? Почему? Почему тогда мы не союзники?

— Ты все узнаешь, если согласишься на мои условия.

— Твои условия? — переспросил Сашка. — Как это понимать?

— Я останусь среди людей. Я буду наблюдать за тобой. И научу тебя жить в гармонии с той силой, что дана тебе кровью двух миров. Ты должен принять мои знания и мое участие в твоей жизни.

Сашка резко отступил назад.

— Серьёзно? Решил поиграть в человека? Снова ступить на нашу сторону? — он скрестил руки на груди и зло, исподлобья посмотрел на отца. — Я не верю тебе и не хочу играть по твоим правилам.

— Ты пока сам не понимаешь, от чего отказываешься, — Зевс покачал головой. — Я не предлагаю тебе игру. Я хочу показать тебе выход. Единственно верный.

— Верный для тебя? Ты — дух. И я не буду идти у тебя на поводу. Моя цель — твоя смерть.

Зевс едва заметно усмехнулся, покачал головой.

— Ты ещё ничего не понимаешь, дитя, — он прошёл мимо Сашки. Я схватила табурет и отступила в сторону, пропуская фантома. Зевс посмотрел на меня, а потом, обернувшись, перевел взгляд на Марину Борисовну.

— Послушай, мальчик, — он положил ладонь на мое плечо и чуть сжал. У меня не схватило смелости сбросить его руку. — Я ведь дух, как ты мне напомнил. А, значит, я добьюсь своего любыми способами. И только от твоего решения зависит, насколько эти способы будут безопасны для окружающих.

В ушах снова зазвенело. Сашка ринулся было вперед, но его мать, резко вскочив со стула, преградила сыну дорогу и положила руки ему на грудь.

— Стой, — прошептала она. — Я прошу тебя, стой.

Сашка изменился в лице. Глаза на мгновение блеснули, и стол, за которым мы сидели мгновение назад, затрещал и развалился на две части.

Зевс, глянув на итог Сашкиного гнева, усмехнулся и вышел в прихожую. Когда входная дверь за незваным гостем захлопнулась, Марина Борисовна отступила в сторону.

— Успокойся, — он пристально смотрела на сына. — И прекрати ломать мебель.

— Я случайно, — хрипло ответил Сашка.

— Учись держать своё "случайно" под контролем.

— Он угрожал моим близким в моём же доме! Я должен…

— Поиграть по его правилам, — закончила за сына Марина Борисовна. — Воины играют по ним несколько сот лет. Умерь свою ярость, и подумай головой. Он — твой враг. И лучше держать его поближе.

Сашка злобно посмотрел на мать.

— Ты в своем уме? Поближе!? Мы даже не знаем, зачем ему все это на самом деле!

— Вот и узнаешь.

Сашка тряхнул головой, отвернулся от матери и, наконец, посмотрел на меня

— Что ты на это скажешь?

— Что нам нужно его послушать, — тихо ответила я, отводя взгляд. — Кроме него, источников информации у нас попросту нет. И так… Так, я думаю, будет безопасней.

— Да вы рехнулись… Обе! — Сашка отодвинул мать с дороги, прошёл мимо меня и, не одевшись, выскочил из квартиры, шарахнув дверью так, что зазвенели стекла. Перепуганная кошка выглянула из зала.

— Зевс снова обведет нас вокруг пальца, — я взяла кошку на руки и села на табурет. — Ему столько лет, он поглотил столько сознаний, что нам бесполезно с ним тягаться.

— Вы просто должны бороться с духами. Чего бы вам это ни стоило, — Марина Борисовна вздохнула, глянув на стол и разбитую посуду, и отвернулась к плите. — Чай будешь?

— Да. Это всё так… странно. И… Можно вопрос личного характера?

Женщина хмыкнула.

— Рискни.

— Он также выглядел… Ну… Когда… Кхм…

— Да.

— И вы не… Ну, спокойно согласились с ним…

— У нас была небольшая любовная история, достаточная, чтобы я не чувствовала себя самкой для осеменения.

— Романтика и все такое?

Марина Борисовна протянула мне чашку, и, прислонившись бедром к мойке, посмотрела в окно.

— Он мастерски играет в людей. Но это именно игра. О своей сущности он никогда не забывает.

Я глотнула горячего чая и, поморщившись, заметила.

— Хорошо бы и Сашка не забывал о своей.

Мать поперхнулась кофе и, резко поставив чашку на стол, уставилась на меня.

— В медицинский?!

Я не отвела взгляда, ответила твёрдо и упрямо.

— Да, в медицинский.

Мама кашлянула и пошла в наступление.

— Ты не находишь, что уже слишком поздно менять приоритеты? До экзаменов осталось три месяца.

— Лучше сейчас, чем потом, — уклончиво ответила я.

— Химия и биология, я права?

— Да, и химию мне нужно подтянуть.

— Очень… опрометчивое решение. Влияние отца, я полагаю?

— Совсем немного. В основном я все поняла после теста по профориентации.

— Нам нужно обсудить этот вопрос всем вместе, — мама глянула на часы — на изящном браслете из белого золота сиял россыпью бриллиантов циферблат персикового цвета — и, вздохнув, взяла со стола телефон.

— Внесу в список дел, — она забарабанила по экрану. — Пожалуйста, обдумай своё решение ещё раз. Это выбор всей жизни.

— И, ты помнишь, мы сегодня с Сашей справляем День Святого Валентина.

Мать, не отводя взгляд от экрана, кивнула.

— До десяти.

— До половины одиннадцатого, мы же договорились.

— Да? Сейчас проверю. Хм… Я была уверена… Ой, звонят!

Телефон не успел пискнуть, как мать мигом ответила.

— Доброе утро, Роман Анатольевич. Конечно, я помню. Мы обязательно будем с Семеном Владимировичем. Вы получили бизнес-план?

Не глянув больше на меня, мать поднялась, поправила воротничок шикарной бирюзового цвета блузки и вышла, продолжая вести разговор.

Вздохнув, я допила брошенный кофе и скинула отцу смс: "Озадачена". Ответ пришёл через минуту: "Хороший знак! Победа за нами!". Да, равнодушие сейчас можно было расценивать, как маленькую победу. Я специально завела разговор рано утром. Перед работой мать обычно слушала нас вполуха и довольно ровно реагировала даже на непонятные, незапланированные, нерациональные наши действия и вопросы. Конечно, такая тактика не могла полностью обезопасить нас от скандала, но вероятность оного снижала значительно.

— Аня, с собой положить покушать? — Людмила Ивановна, новая домработница, невысокая, юркая женщина лет шестидесяти, заглянула в столовую.

— Да, пару бутербродов. Спасибо.

Людмила Ивановна была доброй и милой, отлично справлялась со своими обязанностями и неплохо готовила, но для нас и дома она все же стала "мачехой". И время ничего не меняло.

***

Ещё не было девяти, а у входа в клуб уже тянулась очередь.

— Надо Максу позвонить, — заметил Ящик, доставая телефон. — Он уже внутри должен быть. Где Артем?

— Мне откуда знать, — Настя пожала плечами. — Но ты звони Максу. Я и так задубела уже.

— Ты ещё бы покороче юбку надела.

— Не твоя, вот ты и бесишься.

— Да упаси Бог.

Сашка, накинув капюшон и спрятав руки в карманы, мрачно оглядывал фасад клуба — треугольную гору с заснеженной вершиной, на которой крутился искрящийся шар, раскидывая вокруг золотистые блики.

— Местечко как раз для нас, — усмехнулся Ярослав. — Папаши твоего не хватает.

Сашка, ничего не ответив, отвернулся. Я переминалась с ноги на ногу — хоть платье у меня было и подлиннее Настиного, все равно коленки здорово мерзли.

— Эй! — Макс, кое-как растолкав народ у входа, выскочил к нам. — Пошли-пошли! Девушки вперед. Ого, Настя! Где юбка-то?

Настька обернулась и показала Максу средний палец.

Молодежь в очереди провожала нас раздраженными взглядами и теснилась очень неохотно. Макс что-то сказал охранникам, двум высоким, крепким парням, те переглянулись и молча пропустили нас. В узком коридоре перед огромным зеркалом, поправляя прически, крутились две девушки чуть старше нас. Ярослав пожелал им прекрасного вечера и, получив в ответ обворожительные улыбки и слова благодарности, выпятил грудь и петухом прошествовал к гардеробу.