Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв - Страница 35

Без особого труда головной московский полк князя Холмского разбил у озера Ильмень две передовые новгородские дружины, захватил, разграбил и сжег Старую Руссу.

Затем Холмский вышел на правый берег реки Шелонь. На левый берег сюда же пришло новгородское войско под командованием посадников Дмитрия Борецкого и Василия Казимира. Оно продвинулось к Шелони для того, чтобы не допустить соединения псковских войск с московскими и, дождавшись помощи от Казимира IV, обрушиться на противника. Встреча с московитами оказалась для новгородцев неожиданной. Некоторое время оба войска двигались по разным сторонам реки, ища броды.

Холмский медлил с переправой, ожидая подкрепления. Новгородцев было до 30 тысяч — вдвое больше, чем московитов. Они рассчитывали использовать свой численный перевес. Но тут в их войске возник раздор. «Меньшие люди» (ремесленники и мелкие торговцы), которые «родившися на лошади не бывали», требовали немедленной атаки. Они кричали: «ударимся ныне». Однако воеводы конного полка владыки (архиепископа Феофила) отказывались биться с москвичами, говоря, что их задача — не допустить псковичей.

Битва произошла возле устья Шелони, в районе между городом Сольцы и деревней Скирино, примерно в 30 верстах западнее озера Ильмень. Согласно московским источникам, 15 июля ратники Холмского перешли «великую реку» кто вброд, кто вплавь, бросились на новгородцев, «яко львы рыкающие» и обратили их в бегство. На самом же деле сражение началось неудачно для московитов.

Как следует из новгородских источников, новгородцам поначалу удалось использовать перевес в силах. Они «бишася много и побита москвич много», а затем погнали «москвичи за Шелону». И как раз в это время на новгородскую пехоту обрушился отряд касимовских татар, посланный Стригой Оболенским. Татары подоспели на Шелонь в самый разгар сражения. По своему обыкновению, они зашли во фланг противнику. Отборный конный полк владыки еще мог исправить дело и отогнать татар, но он не двинулся с места. Видимо, причиной тому явились инструкции самого архиепископа Феофила, являвшегося противником союза с Литвой и ошибочно рассчитывавшего на усиление своей власти в Новгороде с помощью Ивана III.

В итоге новгородцы не выдержали, «мало щит подржавше и побегоша вси». Они потеряли убитыми, по разным данным, от 4 до 6 тысяч человек, около 2 тысяч попали в плен, в том числе посадники Дмитрий Борецкий и Василий Казимир, воеводы Кузьма Григорьев и Яков Федоров.[69]

После битвы на Шелони новгородцы сожгли свои посады и стали готовиться к длительной осаде. Но «московская партия» во главе с архиепископом Феофилом настояла на мирных переговорах. Когда Иван III с главными силами московской рати вышел к устью Шелони, его встретила делегация новгородцев во главе с владыкой.

Пока главные силы Москвы находились в районе Новгорода, князь Василий Шуйский с 8-тысячной ратью двинулся на стругах по реке к Устюгу Великому. А направленные еще в мае в Заволочье московские бояре с воеводой Василием Образцом собрали из вятичей и устюжан судовую рать численностью около 4 тысяч воинов и выступили навстречу новгородцам.

Противники на судах встретились на реке Северная Двина, сошли на берег и вступили там в бой. Отряд под командованием Василия Образца разбил новгородцев, из которых спаслись бегством немногие. После этого устюжане и вятичи «повоевали» большое количество двинских городков, погостов и сел, захватив большую добычу. И в Заволочье новгородцам не помогло тройное численное превосходство — слишком низкой была боеспособность их войск.

Перспектива длительной осады хорошо укрепленного города, вкупе с угрозой одновременной войны с Литвой и Ордой, побудили Ивана III не медлить с заключением мира.

Он ограничился тем, что обязал Новгород в течение года заплатить огромную по тем временам сумму — 15,5 тысяч рублей серебром либо западноевропейской монетой. Кроме того, по его приказу 18 июля были обезглавлены «за измену» новгородские бояре Дмитрий Борецкий, Василий Губа Селезнев, Еремей Сухощек и Киприан Арбузов. Несколько десятков бояр он велел заточить в подвалах Коломенского кремля:

В тексте договора, заключенного в местечке Коростынь, новгородцы еще именовались «мужами вольными», а республика — «Великим Новгородом». Но уже новгородские бояре обязались быть «неотступными» от Московского княжества и не переходить под власть Литвы. Таким образом, Иван III нанес для начала главный удар по «литовской партии», а политическое устройство Новгорода не тронул. Князь был умен и хитер. Он понимал, что одним махом Новгород трудно усмирить. Вот почему московская рать «не поиде к Новугороду и возвратися оттуду с усть Шолоны с честию и победою великою».

Последующие события развивались вполне предсказуемым образом. В 1475 году Иван III совершил поездку в Новгород. Во время своего пребывания там он принимал жалобы крестьян и ремесленников на бояр. После разбора жалоб он осудил видных представителей новгородского боярства, связанных с Литвой, и отправил их в ссылку в Москву и в другие города. Тем самым московский князь подрезал корни новгородской боярской оппозиции и приобрел на время поддержку «черных людей», наивно считавших великого князя «защитником» от произвола бояр.

Между тем контрибуции, пусть даже огромной, Ивану III было мало. Он хотел навсегда покончить с Господином Великим, ибо самим фактом своего существования республика бросала вызов монархии. Используя в качестве предлога раздоры между сторонниками различных новгородских группировок, он в октябре 1477 года снова явился к Новгороду во главе большого войска. Свои требования Иван выразил четко и лаконично:

Двухнедельная блокада города заставила новгородцев согласиться не только с ликвидацией политической независимости республики, но и городского самоуправления, а также с введением налога со всех городских и сельских хозяйств в московскую казну. Отныне все административные и судебные дела перешли в ведение московских наместников, огромные земельные владения новгородских бояр, монастырей и архиепископа стали собственностью великого князя.

Перед отъездом домой (5 февраля 1478 года) Иван приказал схватить Марфу Борецкую с ее внуком Василием Федоровичем, еще шесть знатных горожан, и отправить в Москву как заложников. Младший сын Марфы — Федор, отец Василия — был отправлен в Москву еще в 1476 году и к описываемому моменту уже умер.[70] Вечевой колокол — символ независимости Новгорода — московиты тоже сняли и увезли с собой. Все владения Новгорода (в том числе земли племен, живших вдоль Северной Двины и Карелия) перешли под власть Москвы.

В 1480 году Иван III опять пришел в Новгород с войском под тем предлогом, что якобы «крамольные новгородцы ведут сношения с Казимиром и с немцами». Хотя доказательства отсутствовали, церковного владыку Феофила взяли под стражу и отослали в Москву, 100 «главных крамольников» (т. е. наиболее известных противников Москвы) казнили, а 100 семей боярских и купеческих выслали в разные города Московского княжества.

В 1487 году Иван приказал выселить из Новгорода во Владимир на Клязьме 50 семей «лутших купцов». Апофеоз расправы наступил в 1488 году Из Новгорода выселили в другие города более 7 тысяч «житьих людей» (т. е. наиболее зажиточных) и «мастеров добрых» (ремесленников), якобы за то, что они хотели убить наместника великого князя. Взамен их в Новгород почти силой гнали московских служилых дворян, купцов, посадских людей. По этому поводу историк Н. И. Костомаров писал: