Войны Миллигана (ЛП) - Страница 14

— Ричард был маменькиным сынком, — ответил Бобби. — Он любил мамочку больше собственной жизни. Однажды вернувшись вечером домой, он обнаружил своего пьяного в стельку отца спящим на полу, а мать — забитую до смерти молотком. Это уничтожило Ричарда. Его старика отправили в тюрьму, но сам он свихнулся и не мог думать ни о чем, кроме мести. Однажды он пошел в бакалейную лавку и, угрожая винтовкой, потребовал деньги из кассы, а затем сел на тротуар и стал ждать полицейских. Несчастный парнишка вообразил, что его посадят в ту же тюрьму, что и его старика, и что он сможет убить этого сукина сына. Но власти догадались о том, что он задумал, и он оказался здесь. Ему всего девятнадцать лет…

— А ты? Как ты оказался здесь?

Взгляд Бобби сделался холодным. Аллен понял, что совершил оплошность.

— Я здесь за то, что одним воскресным днем побывал в церкви…

Бобби прервался, заметив, что Ричард возвращается с кул-эйдом и радиоприемником. Бобби протянул руку к приемнику, но Ричард отвел его в сторону.

— Ч-что ну-нужно ска-сказать сна-начала?

— Спасибо, Ричард, — охотно ответил Бобби.

Сияя от удовольствия, Ричард протянул ему радио.

— Кул-эйд подходит для обычного праздника, но мне бы хотелось чего-нибудь покрепче, чтобы отпраздновать твое освобождение.

— Если бы мы начали за неделю до нужного срока, у нас могло бы получиться, — задумчиво произнес Аллен..

— О чем это ты? — взволнованно спросил Бобби.

— Я говорю про зимургию.

— Зиму-что?

— Зимургия. Брожение, если понятнее, — объяснил Аллен.

Бобби выглядел озадаченным.

— Чтобы приготовить алкоголь. Сивуху. Самогон.

Лицо Бобби просияло.

— А ты знаешь, как это делается?

— Я научился в Ливане, — ответил Аллен. — Заключенные называют это спотыкач. Но сначала я должен придумать, как обеспечить нас ингредиентами. Дайте мне немного времени. А пока я пойду, поищу шоколад к кул-эйду, и мы отпразднуем эту хорошую новость.

Ричард улыбнулся. Для счастья ему нужно было так мало.

Позже в тот же день в коридоре прогремел голос Громилы Огги:

— Миллиган! Тебя ждут в медпункте!

Когда Аллен подошел к кругу, Рузоли указал на медпункт за своей спиной. Аллен шагнул за порог двери.

Внутри миссис Грундиг сидела за столом и изучала список пациентов.

По другую сторону стола сидел пузатый человек с густыми бровями, такими же черными, как и его блестящие волосы. Он жадно ел сэндвич с майонезом, стекавшим по складкам его лица к тройному подбородку.

— Познакомьтесь ‒ доктор Фредерик Милки, ваш лечащий врач.

Доктор Милки затолкнул в рот последний кусок сэндвича, оттопырив мизинец, потом облизал губы и быстрым движением водрузил пластиковые очки на нос.

— Присаживайтесь, мистер Миллиган, — сказал он с набитым ртом, указав на деревянный стул, сбоку от стола. — Первым делом я хотел бы сообщить вам, что являюсь лучшим психиатром Соединенных штатов и за их пределами.

Милки промокнул губы уголком бумажной салфетки.

— Вы обо мне не слышали? Спросите у кого угодно, и они подтвердят мои слова.

Он снял очки, протер их десятидолларовой купюрой, а потом взглянул на досье, которое лежало на столе перед ним.

— Ну что ж, мистер Миллиган, посмотрим, что привело вас сюда… Ага, вот…

На лице врача отразилось удивление.

— Свои преступления вы совершили в 1977 году, однако с тех пор лечились в клинике доктора Хардинга и в центре психического здоровья в Афинах. Какого же черта вас после всего этого отправили сюда?

Аллен не собирался ему отвечать. Любому здравомыслящему человеку достаточно будет лишь прочитать его медицинскую карту, чтобы понять причину его перевода.

Этот толстяк раздражал его.

После трех недель в Лиме, где его насильно пичкали стелазином и амитриптилином, чтобы он стал зомби, вроде мистера Браксо, а «лучший психиатр» спрашивает у него, почему его сюда перевели!

На мгновение Аллен представил, как послушно положит лекарство в карман, но вдруг ему в голову пришла идея, как можно выбраться из этой неприятной ситуации.

В конце концов, что ему терять? Главный врач Лимы Линднер сделал все возможное, чтобы запереть его здесь до конца дней.

— Я уехал из Афинского центра, — холодно объявил Аллен, — потому что обслуживающий персонал работал там просто отвратительно. Я просто вынужден был потребовать перевода. Тем более, я слышал, что на вашей кухне работает прекрасный французский шеф-повар.

Милки захихикал так, что складки на его лице затряслись.

— На самом деле, мистер Миллиган, я понятия не имею, почему вас сюда отправили, и мне плевать на эти россказни о ваших множественных личностях. По долгу службы, я должен узнать, ответственны ли вы за совершенные преступления, а также представляете ли вы опасность для себя и других.

Аллен кивнул.

Улыбка исчезла с лица доктора Милки.

— Позвольте мне задать вам несколько вопросов. Какое сегодня число?

— 30 октября 1979 года.

— Назовите пять президентов США в XX веке.

— Картер, Форд, Никсон, Кеннеди, Эйзенхауэр.

— Назовите как можно быстрее столицу Греции, — бросил вызов Милки.

— Афины, — немедленно ответил Аллен, и тут же спросил: — Назовите столицу Индии, доктор.

— Нью-Дели, — ответил Милки. — Могу похвастаться, что хорошо знаю географию. Назовите столицу Кубы.

— Гавана. Я тоже хорошо ее знаю, доктор. Столица Канады?

— Оттава. Пакистана?

— Исламабад. Норвегии?

— Осло, — ответил Милки. — Непала?

— Катманду, — без промедления ответил Аллен.

Еще через несколько таких обоюдных вопросов Аллену удалось заткнуть лучшего психиатра США и за их пределами с помощью столицы Замбии.

Покраснев из-за своего поражения, толстый психиатр заявил:

— Хорошо, мистер Миллиган, я больше не вижу необходимости продолжать этот экзамен. Не вижу ни малейшего признака психоза или недееспособности. В суде я объявлю, что вам здесь делать нечего, и вы можете вернуться в Афинский центр психического здоровья. С этого момента я отменяю прописанное вам лечение.

От радости Аллен заерзал на своем стуле. Ему и Ричарду повезло сегодня, и он до смерти хотел объявить эту новость щуплому парню.

— Все закончилось? — слабо спросил он.

— Если вы назовете мне столицу Замбии.

— Простите, доктор, но я тоже ее не знаю, — признался Аллен, и направился к двери с улыбкой до ушей, радуясь, что ему удалось обмануть психиатра.

— Похоже, вы поймали меня с помощью моей же ловушки, — сказал Милки.

Аллен повернулся к нему.

— Ну, вы же знаете жизнь, доктор. Иногда мы выигрываем, иногда проигрываем…

— Мне жаль портить вам удовольствие, господин Миллиган, но столица Замбии ‒ это Лусака.

Растерянный, Аллен вернулся в свою комнату.

И все же он был доволен исходом беседы.

Адвокаты будут рады узнать о том, что доктор Милки написал в его досье. Он позвонил Алану Голдсберри, напомнить, чтобы для Милки подготовили повестку в суд в качестве свидетеля на следующее слушание комиссии по пересмотру его дела.

Показать Милки, что Аллен тоже кое-что знает о мире, оказалось действенным. Это заслуживало хорошего тоста. Кажется, настало время серьезно подумать о том, чтобы сделать самогонную настойку…

Сначала отмена стелазина вызвала у Аллена сильную усталость и бессонницу. Но когда его организм начал избавляться от лекарства, он впервые за последние недели почувствовал себя живым. Чувства его снова наполнились теми деталями, которые отобрал стелазин.

Разумеется, Аллен знал, что уже третий день идет дождь, но только этим утром он услышал шум капель, которые барабанили по окнам. Пораженный, он посмотрел в окно и увидел дождь, капающий позади решеток и колючей проволоки. Эта успокаивающая картина завораживала его. Воздух, который проникал сквозь разболтанные петли окна, пах свежестью и чистотой. Аллену казалось, что он, наконец, вернулся к жизни.