Война: Журналист. Рота. Если кто меня слышит (сборник) - Страница 7
После подъема на зарядку Самохвалов выводил роту сам – кросс по селу с голыми торсами – нехай местные смотрят на мускулы и вообще… привыкают. Да и перед редкими женщинами покрасоваться можно. Самохвалов сначала всегда бежал впереди, шокируя мусульманское население откровенностью татуировок, – одну, которая на руке, он даже обвязывал банданой.
Обратный путь был еще азартнее: задача – не оказаться в пятерке последних. Первым почти всегда прибегал капитан Числов, Самохвалов же где-то в середине. Для отставших в тот же день устраивали «школу олимпийского резерва»: десять кругов вокруг проверенной саперами вертолетной площадки, но уже с полной выкладкой…
После завтрака проходило построение, потом подготовка к «выходам» и «выездам» и сами «выходы» и «выезды». Все «тела» (в рейдах – «карандаши»), свободные от выполнения боевых задач, в том числе караульной службы, направлялись на «стройку века». Ротный и сам по старшинской привычке, в отличие от «интеллихента» Числова, нередко брался за двуручную пилу – в том числе и для того, чтобы бойцов обучить:
– Ну что ты, японский городовой, держишь ее как бабу за титьку!..
Справедливости ради нужно отметить, что солдат своих Самохвалов любил и «жучил» даже больше офицеров, чем бойцов. «Господа офицеры», по его оценке, сплошь и рядом «ебли МУМУ» и «теребили бабушку». Если что-либо случалось с личным составом по вине отцов-командиров, то Самосвал мог их и кулаками повоспитывать:
– Я тебя, суку, научу чужую маму больше своей любить!!!
Не тронул он ни разу разве что Числова, правда, тот и поводов особых не давал… И еще – со своими офицерами Самохвалов не пил. Ну разве что во помин нововознесенной души. С другими офицерами, с «вованами» например, даже со старлеями, – мог принять и не чуть-чуть. Но наутро, как штык, выбегал на зарядку.
А ежели кто из бойцов отличался по-хорошему в рейдах – Самохвалов не стеснялся подходить прямо к строю – протягивал руку:
– Молодец! Держи «пять»!
Других поощрений он не признавал…
По всему по этому ротного больше любили, чем боялись. Был однажды такой случай. Провожая в рейд взвод старшего лейтенанта Панкевича, Самохвалов пообещал подарить на взвод магнитофон, «если задачу выполните и без потерь». Когда пацаны вернулись, Самосвал обещание сдержал. А в придачу к магнитофону отдал и свои кассеты с боевыми песнями, еще с Афгана и Таджикистана. Другие песни Самосвал не слушал, называя их огульно «педерастическими»…
…Полковнику Примакову нравилось бывать у майора Самохвалова. Нравилось его искреннее, без «жополизства» гостеприимство, нравилась здоровая мужская атмосфера. В общем, нравилось все, несмотря на то что когда-то первый визит в только что обустроившуюся роту не обошелся без… гм… конфуза…
А история-то вышла, можно сказать, собачья. Короче, дело было так: на третий день после высадки роты приблудилась к расположению гарнизона бесхозная псина – черная. А в роте уже был прикормленный до этого рыжий песик, которого нарекли, конечно, Чубайсом. Ну а черного, стало быть, назвали Рексом. Но тут с зачистки привезли еще одного Рекса, и, чтобы не путаться, первого решили переименовать. С подачи повара по фамилии Примаков и по «премьерскому» прозвищу Примус{Бывший председатель правительства России Е. М. Примаков имел такое вот неформальное прозвище.} – так же переименовали и пса. Новокрещеный Примус вести себя стал по-сволочному – его уж и тушёнкой ублажали, а он все равно – как подкрадется, как цапнет сзади за штаны! Причём цапал только, гад такой, нижних чинов, до прапорщика, и никак не выше. В общем, достал всех Примус, и его все-таки пристрелили, как раз под грохот садящегося вертолета, на котором прилетел знакомиться с новым расположением роты полковник Примаков. Когда роту построили и объявили, кто прибыл, кто-то из шутников прокомментировал:
– Полкан прилетел.
Замкомандира роты Числов шутника одергивать не стал, сказал лишь негромко:
– Я его знаю. Это не просто Полкан, это – настоящий Рекс!
Рота колыхнулась смешками. А потом, когда полковник, представляясь перед строем, назвал свою фамилию, тот же шутник сдавленным голосом хрюкнул:
– Даже не Рекс, а Примус…
Вот тут рота грохнула так, что успокаивать личный состав пришлось минут пять. Примаков, не понявший, конечно, в чем причина веселья, побагровел и, пообещав Самохвалову, что «смехуечков и пиздыхаханек» больше не будет, увел майора в штабную палатку. Там начал всех немножко «строить», в частности обратил внимание участвовавшего в визите батальонного начмеда на «антисанитарию» и огромное количество мух в гарнизоне. Потом полковник в сопровождении Самохвалова прогулялся по лагерю и, оглядев новенький сортир, точно определил источник заразы, а определив – приказал ротному залить выгребную яму соляркой. Самохвалов распорядился, а его архаровцы и бензина не пожалели, залили от души… Потом был обед с главой администрации села – обед «подобающий», после которого Примаков подобрел и размяк.
На выходе из камбуза он уже улыбался, разминая в руках сигарету «Ростов». Так – с улыбкой и сигареткой – и направился к сортиру с вензелями… В общем, когда бабахнуло, крыша сортира, конечно, уцелела, но дверь с петель слетела. Возможно, ее вышиб головой сам Примус, умудрившийся, как это ни странно, в полете привести обмундирование в «протокольный» вид. Смешно никому уже не было. Сортир начали тушить всей ротой, а Примаков на деревянных ногах направился в палатку медпункта. Пробыл он там часа два… Полковник оказался настоящим десантником – быстро оценил обстановку, понял, что случившееся надо просто пережить, отказался от ужина в штабной палатке и героически сел за общий стол. Его только за это уже зауважали. За столом Примаков пообещал следующим вертолетом прислать военторг с тельняшками и гитарой с запасными струнами (струны, кстати, годились и для выкалывания татуировок), и, кстати, обещание свое полковник выполнил…
Так что роту Самосвала Примус знал неплохо, и рота тоже знала полковника. Поэтому, приехав на этот раз без всякой помпы, Примаков по-свойски ответил на приветствие Самохвалова и сразу же направился в штабную палатку, бросив коротко:
– Давай сюда разведчика! Быстро!..
Разведвзводом в роте командовал лейтенант Митя Завьялов – назначение это он получил только месяц назад, а до этого командовал просто взводом. Завьялов был парнем исполнительным, но каким-то… незаметным, что ли. Да и не особо смышленым, честно говоря. Короче говоря, молодой он был во всех смыслах этого слова. Хотя, с другой стороны, за этот месяц у Завьялова не случилось ни одной потери. Особых заслуг, правда, тоже. Числов как-то раз буркнул о Завьялове:
– Людей бережет больше, чем думает об удаче. Когда приказ дурацкий – он король…
И поди пойми – комплимент отвесил Числов или насмешничал по своему обыкновению? Пожалуй, все-таки насмешничал, потому как считал, что разведчик должен быть рискованней и наглее по жизни – ведь если кому-то и прощаются потери, так это в первую очередь как раз разведчику…
Примаков Завьялова знал, но не очень близко, однако никаких иллюзий не питал. Кстати, насчет уничтожения или пленения Хаттаба – тоже особо губу не раскатывал. Но… чем черт не шутит? А время поджимало, поэтому задачу Завьялову на выход разведвзвода полковник решил ставить самолично. Самохвалов между тем готовил остальных, готовил сам, потому что куда-то исчез как на грех замкомроты Числов…
…Примаков ребром ладони объяснял рубежи выдвижения, Завьялов кивал вроде бы впопад и записывал добросовестно, хотя лучше бы слушал и вникал… Полковник нервничал, он боялся главного: а если духи, стерегущие горловину, спокойно пройдут за спинами разведчиков к месту высадки? Они ведь тоже понимают, для чего хорошо подходит ровная площадка… А потом как врежут по вертолету из «иглы» или «стингера»… Вот тогда и будет – Хаттаб. Причем полный. Кстати, о самом Хаттабе полковник говорить лейтенанту не торопился – оттягивал этот момент, понимая, что реакция у парня может быть сложной. Прошло минут двадцать от начала постановки задачи. Завьялов то ли усваивал – то ли нет. Примаков злился на командующего, на Хаттаба, на себя и в последнюю очередь – на зеленого летеху. Вздохнув, полковник ткнул карандашом в карту: