Война Владигора - Страница 5

— Кровушка! Теплая, живая, сама пришла! Ох, уж напьемся!

Дружинники, парни как на подбор, выхватили мечи и рубили лесную нечисть словно капусту. Скоро вокруг каждого из них дымились лужи липкой, фиолетовой, пахнущей гнилью крови. Купцу уже показалось, что они отобьются, что удастся вырваться из страшного места. Но криворукенький старичок снова свистнул, на этот раз дважды, и на дорогу выбежало несметное множество огромных крыс. Крысы вгрызались в ноги коням дружинников, отрывали зубами куски мяса вместе с кожей, и боевые могучие кони один за другим рушились на землю, придавливая своих хозяев. Лошади, что были запряжены в телеги, вставали на дыбы и тоже падали. Впервые Власий слышал, как кричат лошади, — его прошиб холодный пот от их исполненных боли и утробного ужаса криков.

— Кровушка! Теплая, живая! — продолжали шамкать вокруг мужики в серых балахонах, добивали дубинами дружинников и, набрасываясь на убитых, впивались зубами им в горло.

— Спасай дочь, хозяин! — донесся до Власия предсмертный хрип старшего охранника.

Да Власий и сам понял, что одно у них с дочкой спасение — бросив все, гнать лошадей подальше от этого проклятого места. Но как, если и сзади и спереди дорога забита кровожадной нечистью? Он отрубил мечом головы уже двум упырям-кровососам, устремившимся к Сиежанке. Оставался один путь — через колючие кусты в сторону от дороги и от Заморочного леса. Есть ли там спасение, купец не ведал, но понимал, что бежать можно только туда. И он крикнул дочке:

— Спасайся, беги!

И указал направление.

Снежанка поняла, направила свою пегую кобылку в гущу кустов, и это был последний миг, когда отец ее видел. Он и сам хотел поскакать за нею, но вдогон дочке ринулись десяток крыс, и купец стал давить их копытами своего мерина. Если бы крыс был только десяток, купец их быстро передавил бы, но на смену раздавленным прямо по их телам устремились новые, и купец уже чувствовал, как вгрызаются они в ноги его лошади.

«Нет мне спасения!» — мелькнула мысль. Однако в тот момент, когда мерин стал валиться на землю, руки сами нашли спасительный сук высокого дерева, протянутый над дорогой, и ухватились за него. Перебирая руками, купец по раскачивающемуся суку подобрался к стволу. Никто из нечисти уже не обращал на него внимания.

Упыри в серых балахонах, противно чавкая и отрываясь от своего занятия лишь для того, чтобы облизнуться и утереть рот рукавом, пили кровь из тел дружинников. Крысы набивали брюхо лошадиным мясом.

«Жив! Ужели спасся?» — подумал купец и даже стыд почувствовал перед самим собой — он еще не знал, удалось ли вырваться доченьке. В той стороне, куда удалось ей продраться сквозь кусты, в лесной тени ему померещились неясные серые фигуры, он стал вглядываться, но тут на дороге неожиданно показался Черный всадник.

Купец хотел предупредить его криком о грозящей опасности. Тот сидел на черном коне, в черных доспехах и черном шлеме. Власий, возможно, и подал бы какой-нибудь сигнал, но увидел, что нежить при появлении странника встала и замерла, словно строй дружинников перед своим князем. Даже крысы поднялись на задние лапы.

— Довольны ли пиром, оглодыши? — спросил всадник. И голос его был похож на карканье ворона.

Упыри в ответ вразнобой зашамкали:

— Довольны, наш господин.

И даже крысы запищали что-то на своем языке.

— Скоро не такие пиры у нас будут! — сказал всадник и обвел глазами свое воинство.

На мгновение он встретился взглядом с купцом. Но только вместо глаз купец увидел черную зияющую пустоту, из которой на него дохнула волна холодного ужаса. К счастью, всадник отвел взгляд, мысли его, очевидно, были заняты другим.

— Теперь давайте письмо! — скомандовал он.

— Не было письма, — нестройно зашамкали серые уроды. — Кровушка была, теплая, сладкая, дружинники были, девка была, а письма не везли.

— Что несете, оглодыши?! Какая еще девка в княжьем посольстве?

— Красна девка, — так же нестройно стали объяснять упыри.

— Не те! — коротко прокаркал Черный всадник. — Не тех брали! Подъедайте быстро остатки, чтобы все здесь стало чисто, — приказал он своему воинству, — у нас еще будет дело.

Купец так и просидел на дереве до темноты. Не дыша, вжавшись в ствол, он наблюдал, как на смену одной ораве упырей и крыс приходила другая, — они доели не только остатки людей, но и своих собратьев. Потом, уже в сумерках, упыри впряглись в телеги и, покряхтывая, покатили их куда-то в свой Заморочный лес.

Лишь в середине ночи, когда вокруг дерева давно уже стало пусто и тихо, купец слез на землю. Негромко всхлипывая, он добежал до близкого селения, замолотил кулаками в дверь крайней избы. Он был готов к тому, что из окна на него глянет морда какой-нибудь нежити. Однако, когда в избе зажгли огонь, он успокоился, увидев за туманным бычьим пузырем лишь широкое заспанное лицо парня. Парень впустил Власия в дом, купец рухнул на пол у его ног и, рыдая, стал рассказывать испуганной крестьянской семье о беде, которая с ним произошла на дороге.

— Доченька! Мне бы доченьку только найти! — повторял он. — Все отдам за нее!

— Боюсь, она для тебя потеряна, — ответил старик с длинными седыми космами, выслушав рыдающего купца. Приходился он, по-видимому, дедом тому парню, что впускал купца в избу. — Давно такого не наблюдалось в Заморочной топи. Но ежели это снова стало случаться, тогда, боюсь, увели они твою дочь с собой и сделают ее такой же кровопийцей. Им отчего-то девицы особенно по нраву. Только не думай соваться к ним, выкупы предлагать. Им не выкуп надобен, им потребна теплая кровь человечья да красны девицы. И дочь не спасешь, и себя погубишь. У тебя один путь — к князю в Ладор, может, князь и разведет твою беду, он, я слышал, злые черные силы побеждать горазд.

Спустя день после первого синклита чародеи собрались снова в замке Белуна.

На этот раз Белун выставил несколько невидимых, но весьма ощутимых защитных преград, чтобы никакой враг не смог просочиться в зал совещаний.

Лица чародеев выглядели обескураженными.

— Похоже, Триглав вовсю осуществляет свой коварный замысел. А мы тут посиживали в неведении, — начал Добран. — А все оттого, что привыкли: княжество Владигора всегда первым подвергается опасности. И если в Ладоре тишь и благодать, то и за Поднебесье можно не волноваться. Вот мы ее и проморгали.

— У Владигора тоже не все так хорошо, — заметил молодой человек с большими круглыми глазами, который не участвовал в предыдущем собрании чародеев. — Я задержался в Ладоре именно для того, чтобы понять, что там происходит.

— Ну так не таи, расскажи скорей, если понял! — потребовал нетерпеливый Алатыр. — Или мы будем тратить время впустую?

— Если бы я понял! — горестно, словно крыльями, взмахнул длинными руками молодой человек. — Знаю только, что кому-то снова стал очень мешать Владигор. И этот кто-то организовал покушение. Все четверо покушавшихся — волкодлаки.

— Волкодлаков объединить вместе может только черная магия, — заметил Гвидор, — сами по себе они действуют в одиночку. Это же знает каждый!

Чародеи заговорили все сразу — каждый о начавшихся недавно беспорядках в своей земле. Белун призвал их к спокойствию:

— Собратья! Обратимся лучше к Оку Всевидящему, оно поможет нам разобраться, случайны ли разрушительные события, что опять стали происходить в Поднебесье, или причина тому — Злая Сила.

Белун вышел из зала, но вскоре вернулся, держа в руках большой хрустальный шар.

Произнеся заклинание, он выпустил шар из рук, и тот, мгновенно засветившись, воспарил над столом.

Такое чудо имелось только в замке Белуна. И чародеи любили наблюдать, как шар испускает острый, то оранжевый, то голубой луч и, вращаясь над головами, рисует этими лучами на столе все княжества Поднебесья. А нарисованное начинает оживать: в морях плещутся волны, дуют ветры в паруса купеческих кораблей, на лугах пасутся стада, в полях колосятся нивы, а в городах бурлит суетная жизнь. И все это можно увидеть сразу, одновременно.