Война сказок - Страница 5
– Тогда точно это был старина Уильям, – безапелляционно заявил Робин, упругим движением вскочив на ноги – Саманта даже охнула от восхищения. – Другие назгулы если бы почуяли нас… Пришлось бы нам давать тягу – только пятки бы засверкали!
– С ними был Хилари с электрохлыстом в руках, – напомнила девочка, поднимаясь вслед за товарищем на Тракт. – Если бы кто-нибудь из «уродцев» сделал хоть шаг в сторону…
– То я бы с ним разделался по-свойски! – расхохотался Робин.
Сорвав со лба обруч, опоясывающий длинные, до плеч, волосы, он высоко подбросил его в воздух и тут же, сбросив лук с плеча, послал вослед ему стрелу. Обруч, вращаясь, поднялся метров на пятнадцать, и в момент, когда он развернулся к земле своей плоскостью, стрела прошла точно в его центре. Робин заулюлюкал и вновь издал победный клич.
Саманта, смеясь, потрепала его по жестким густым волосам.
– Робин Гуд согнул железный прут, – с иронией сказала она. – Пошли скорее, а то Пекарь надерет нам уши!
Станция – шесть белых разнокалиберных зданий – располагалась в нескольких километрах от Внешнего Тракта на вершинах двух тесно примыкающих друг к другу лесистых холмов, разделенных глубоким оврагом. На Медвежьем холме стояло пять корпусов – Родильня, Операторная, Киберцентр, Склад, а также жилое помещение со столовой. Святая святых Станции – Лаборатория возвышалась на самой скалистой макушке соседнего Лисьего холма. Над оврагом был протянут неширокий мост из стеклопластика, настолько прозрачного, что у идущего по нему невольно возникало ощущение, что он парит в воздухе. Связь с Центром и другими Станциями, а их вокруг Территории располагалось двенадцать, осуществлялась с помощью грузовых и пассажирских вертолетов и флайеров, для которых был выстроен небольшой аэродром у подножия Медвежьего холма. Раз в неделю по средам на Станцию доставлялись продукты, почта и необходимые материалы для Родильного цеха, и так же раз в неделю, но уже по пятницам, большой грузовой флайер увозил партии подготовленных биороботов. Куда и зачем – об этом среди персонала Станции, насчитывающего около тридцати человек, говорить было не принято. А если и находились желающие порассуждать за ужином в кругу приятелей о дальнейшей судьбе «уродцев», то на следующий день говоруна вызывала к себе в Лабораторию начальница Станции мисс Нейла Эмингс. После такого визита у провинившегося портилось настроение на неделю-две. Так текли месяц за месяцем – пока в начале сентября на Станции не появились три практиканта из лучших школ материка для вундеркиндов.
Узкое коричневое шоссе, расчерченное белыми полосами, резко пошло наверх и плавно свернуло направо. Из-за густых елей показался цилиндрический корпус Склада, около которого рядком стояли несколько широких приземистых автофургонов. И тут же у подножия древней сосны, на скамейке под покатым навесом, их ждал Пекарь.
– Гуляете, дети мои? – вкрадчиво прогудел он низким басом и, набычившись, свирепо посмотрел на практикантов снизу вверх, сверкая маленькими карими глазками из-под густых нависших бровей.
Саманте он показался похожим на огромного гризли, растревоженного в своей берлоге. Вот сейчас он подымется во весь свой двухметровый рост и мощной волосатой рукой сгребет и подомнет их под себя…
Вопреки ожиданиям биохимика, молодые люди переглянулись и закатились от смеха.
– Что такое? – обиженно спросил Пекарь, оглядывая свой варварский наряд – серый балахон из грубой мешковины, закрытый спереди черным мясницким передником. – Разве я выгляжу недостаточно грозно? Тролли, страшные лесные тролли, и те дрожат, когда я захожу в цех. А двое обнаглевших сосунков, сбежавших с утренних занятий, не желают пасть ниц при виде своего разгневанного руководителя!
– Простите, наставник, – еле сдерживая смех, произнес Робин. – Вы же сами просили, чтобы из этого хилого ребенка, – он кивнул в сторону Саманты, – я сделал что-то стоящее. Не знаю уж, чему учат у них на юге, но девчонка не владеет даже примитивной гимнастикой йогов! Бегает она ничего себе, а в остальном – полнейшая размазня… Ой, Саманта, оставь в покое мои волосы – больно!
– Я тебе покажу размазню, – хмуро пообещала девочка, нехотя выпуская из рук жесткие черные пряди. – Говорила же я вам – я долго болела в детстве, а в вунд-школе у меня были дела поважнее…
Пекарь пытливо, без улыбки, всмотрелся ей в глаза. Саманта смутилась и покраснела.
– Ну что ж, поважнее так поважнее, – после некоторой паузы пророкотал биохимик. – Хотя первый день работы над драконом – дело тоже не пустяковое…
– Над драконом? – в один голос воскликнули пораженные практиканты.
– Элдис уже в Родильне – с самого утра занимается подбором биокомпонентов, – усмехаясь в пышные усы, сказал Пекарь. Кряхтя, он поднялся со скамейки и глыбой навис над молодыми людьми. – Толк выйдет из парня, не то что из вас, разгильдяев… Даже не верится, что в своих школах вы были в числе лучших! (Саманте вновь показалось, что Пекарь бросил на нее подозрительный взгляд.) Ладно, дело покажет, кто чего стоит… А теперь марш в столовую! Затем парень пусть направит свои индейские мокасины в сторону Операторной – сегодня надо помочь ребятам в составлении программы общего вида дракона. А ты, Саманта… Сходи-ка, девочка, в библиотеку, полистай книжки – нам с тобой надо будет на днях поколдовать над мозгом этой твари… Вечером, как всегда, настрочите отчет о проделанной работе. Хотя бы пару страниц в дневнике – договорились?
– Разве мы подводили вас, наставник? – обиженно вскинулся Робин.
– Помню, помню, – отмахнулся от него огромной рукой Пекарь, посмеиваясь в усы и с удовольствием скользя взглядом по стройной, мускулистой фигуре мальчишки. – Кстати, Робин, вечерком я, так и быть, поучу тебя метать нож… И особо – приемам обороны от троих соперников. Слишком уж ты прямолинеен, брат, в схватке – хитрости и сметки маловато… А сейчас – за дело!
Зардевшись от удовольствия, Робин приложил было ладонь ко рту, но, поймав укоризненный взгляд наставника, смешался и бегом помчался в сторону столовой. Саманта, стараясь не выдавать волнения, неторопливо пошла за ним, беспечно размахивая луком и что-то тихо напевая.
Пекарь, заложив руки за спину, задумчиво смотрел ей вслед.
Библиотека располагалась на втором этаже сборочного цеха, входящего в состав Родильни. Обширное помещение цеха было плотно заставлено матовыми кубами синтез-стендов трехметровой высоты. Они были соединены сотнями разноцветных кабелей с мощной ЭВМ, специализированной на создании биороботов и поэтому прозванной Мамашей. Девочка долго петляла среди стендов, задыхаясь от густого воздуха, насыщенного запахами разогретого металла, озона и сырого мяса. Не без труда она наконец выбралась в дальний угол зала, к белой лестнице с высокими поручнями. Со вздохом облегчения Саманта стала подниматься по рифленым ступенькам, но тут сзади послышался душераздирающий вопль.
Один из матовых кубов, мимо которого девочка только что беспечно проходила, оказался распахнутым. Из дверного проема валил сизый дым, расцвеченный пульсирующим красным светом.
– Джим, что ты стоишь, помогай! – раздался изнутри синтез-стенда отчаянный голос. – Видишь, эта дубина не хочет выходить!
– Сам ты дубина, – пророкотал в ответ густой, могучий голос. – Чего это я туда пойду? Там холодно…
– Он еще спорит! Джим, угости этого парня «хлыстом»!
– Зачем же «хлыстом»? – глубокомысленно прогудел новорожденный «уродец». – Вот ежели ныне была бы эпоха Древнего Египта, времен, скажем, Хефрена, то…
– Рассуждает! – с восхищением вскрикнул кто-то. (Саманта узнала голос младшего наладчика киберузлов Джима Стайрона.) – Слушай, Тед, а откуда тролль может знать о Древнем Египте? Ему вроде бы не положено…
– …Или, например, период термидорианской реакции во Франции конца восемнадцатого века, – продолжал бормотать тролль. (Саманта смутно различала в дымном облаке его дубообразную фигуру.) – Тогда с оппозицией обращались запросто: раз – и нету… Ныне же, когда на дворе стоит четвертое десятилетие двадцать первого века и мир и благоденствие воцарилось над многострадальными народами… Ой-ой-ой! Я же говорил – не надо «хлыстом»! Давайте-ка лучше порассуждаем логично. Кто потерпит в споре позорное поражение, тот и выйдет на лютый мороз…