Война паукообразных - Страница 3

– Энергия? Какая энергия?

– Потом, – ответил Кайл. – Мы должны найти и обезвредить другого.

Движением руки он дал понять Нэт и Гартману, чтобы они следовали за ним, и побежал.

Последнее, что она увидела, была волна ослепительно-белой, невыносимой яркости, которая неожиданно появилась там, где до этого вращалась гигантская штанга, вспышка была настолько сильна, что, казалось, стены глиссера стали прозрачными. Казалось, будто весь космос объят пламенем, это было похоже на вспышку сверхновой звезды. И голос Скаддера:

– О Боже! Она взрывается!

А потом наступила тишина. Бесконечное скольжение в черную, мягкую, теплую пустоту, в которой секунды тянулись как годы, а века длились мгновения, где время и пространство уже больше не были тем, чем они являлись в том мире, где она родилась и выросла, и, наконец, первая осознанная мысль, настолько же банальная, насколько и понятная, потому что в ее положении каждый подумал бы об этом: это была смерть?

Конечно же, нет.

Черити знала, что это уже было. Уже не впервые она находилась в том чуждом и ужасном состоянии непрерывности, в том пространстве, где ни тихо и ни пусто, ни темно, ни безжизненно, но все настолько другое, что она не в состоянии была осознать то, что ее окружало.

Бомба взорвалась.

Но – каким образом она была еще жива?

Была ли она еще жива?

«Хороший вопрос», – подумала Черити. Бомба взорвалась, это, по крайней мере, было ясно. Они с этим не справились. Им не удалось обезвредить эту смертельную посылку моронов. Орбитального города и штаба звездного флота моронов уже больше не существовало, и, возможно, что уже больше не было и Земли.

При этой мысли она должна была бы испытывать гнев, ужас, по крайней мере печаль, но ничего такого она не чувствовала. Возможно, в этом пространстве между Вселенными не было места для чувств. Возможно, что просто ужас был настолько велик, что в ней что-то перегорело, словно перегруженный предохранитель. Они сражались – и проиграли. Но все уже позади, и единственное, что она испытывала – это чувство законченности.

На мгновение к ней пришла мысль о том, что, возможно, это все-таки смерть, а эта огромная, черная пустота вокруг – не что иное, как ад, через который она будет вечно идти, без тела, без чувств, с одним лишь только ясным сознанием собственного поражения и той цены, которую заплатили за это ее друзья и, в конечном счете, весь ее мир. Но в то же время она также каким-то образом осознавала, что это не так. Она бывала здесь уже много раз, и, несмотря на то, что Черити еще несколько мгновений назад даже сама не понимала этого, она вспоминала о каждом отдельном случае, будто бы воспоминания в течение всего времени присутствовали здесь, но были тщательно скрыты и недоступны ее осознанному прикосновению: Черити находилась внутри трансмиттера. Это была черная пустота, которая ждала за серебром колец трансмиттера, вневременное передвижение в пространстве, которое не являлось вневременным и которое также не проходило в пространстве, а в… чем-то другом. В том другом, для осознания которого не находилось слов.

Постепенно темнота начала проясняться. Возможно, она покинула этот причудливый космос, также возможно, что она незаметно стала частью этого чуждого пространства – этого Черити не знала, но то, что она видела, подчиняло ее своей власти, не давало ей возможности отвести взгляда.

Это было так невообразимо чуждо и внушало такой страх, что для описания этого не хватило бы и миллиона слов, но в то же время это гипнотизировало своим очарованием. Что-то от этого нечто коснулось ее души и начало пробуждать в ней такое, о существовании которого она и не подозревала. И вдруг она осознала опасность, исходившую от этого прикосновения. Еще несколько секунд – и этот вид полностью лишил бы ее возможности когда-либо снова отвести взгляд, когда-либо снова думать о чем-то другом, кроме бесплотных волн и скольжений; этот вид выжал бы из нее все соки, сжег и оставил бы одну пустую оболочку, которая уже больше никогда не могла бы делать ничего другого, кроме как неподвижно смотреть на этот чуждый космос, который одновременно был и небом, и адом.

Но как можно закрыть глаза, не имея век; как отвести взгляд, если не видеть?

Она попыталась это сделать. Черные вихри вокруг нее закружились сильнее, разорвались, соединились снова… и так снова, и снова, и снова.

Потом…

…она что-то почувствовала.

Голоса, которые что-то беззвучно шептали, кричали, плакали, звали, смеялись…

Чувства. Страх, замешательство, радость, боязнь, любопытство, ужас, любовь и ненависть, тепло, холод…

Другие.

И в этот раз было так же, как и тогда, когда она использовала трансмиттер: она чувствовала, что здесь не одна, что есть еще и другие, которые через ворота вступили вместе с ней в тот другой космос, но что-то было по-другому.

Она чувствовала не просто свое присутствие.

Она чувствовала их.

Где-то рядом находился Скаддер, большой и сильный, исполненный спокойствия и уверенности в своих силах, но в то же время ранимый и кроткий, каким она его себе даже и не представляла. Она чувствовала его, была им, знала все его мысли, чувства и воспоминания, так же, как и он был в тот же самый момент ею, как будто бы в одно и то же мгновение они слились друг с другом навсегда, и в это же мгновение соприкоснулись их души.

Это было прекрасно. И нет ничего постыдного в том, что ей известны его самые интимные тайны. Ведь это не подглядывание в замочную скважину, а безграничное единение, общность со всем, ибо в эти моменты они были единым целым. Только теперь она поняла, что в действительности испытывал к ней Скаддер и что она с самого первого момента ответила на эти чувства взаимностью, но никогда не позволяла сама себе признаться в этом.

Но здесь был не только Скаддер.

Так же отчетливо, как и его близость, она чувствовала близость других – Стоуна, о котором она теперь вдруг узнала, что он не предатель, а, пожалуй, лишь слабый, достойный сожаления человек, который совершил ошибку, потому что помимо своей воли оказался в ситуации, из которой не смог найти выхода. Ее окружали также Френч, и Старк, и другие, которые сейчас, вероятно, впервые в ее жизни не испытывали чувства страха…

Кроме этих близких, хорошо знакомых созданий, она ощущала близость и других, и прошло некоторое время, прежде чем она поняла, что это не жители этого чуждого ей космоса, а Киас и Гурк. И в тот момент, когда она повернулась к ним обоим, она также стала их частью. Ей стало понятно, кто были в действительности Киас-джеред и Гурк.

Хотя Гартман и не верил, что это вообще возможно, но в последнюю минуту бой стал еще более ожесточенным. Несмотря на это, в его исходе больше не оставалось никаких сомнений. Мороны доставляли через свои трансмиттеры все большее и большее число бойцов, но тот момент, который предвидел Гартман, уже давно наступил – защитники Черной крепости становились своими же собственными врагами быстрее, чем они могли продвигаться вперед. Передняя линия изменившихся моронов продвигалась все дальше и дальше к рядам трансмиттерных станций, и Гартман уже давно не мог понять, почему защитники все еще бросали в бой свежие силы.

– Чтобы выиграть время, – сказал Кайл, который, по всей видимости, угадал вопрос Гартмана.

Кайл указал на трансмиттерные станции:

– Он еще здесь. Я это чувствую. Ему нужно время, чтобы подготовить свое бегство.

Ответ Гартмана потонул в грохоте нового взрыва, и на секунду огромный зал осветился отблеском бело-голубого огненного шара, в котором медленно угасло последнее из еще функционировавших лазерных орудий. Он инстинктивно нагнулся, но прилива ожидаемой волны горячего воздуха не последовало. Хотя защитники поливали их яростным огнем из своих лазерных винтовок и пистолетов, бойцы Кайла не применяли оружия, а просто продолжали штурм и пытались голыми руками схватить своего врага и сбить его с ног. Перед ними шла ожесточенная рукопашная схватка, и многие кончали тем – независимо от того, друг он был или враг – что были растоптаны надвигавшимися сзади отрядами. Таинственного властелина Черной крепости нигде не было видно.