Война людей (СИ) - Страница 33

В общем, я отвлекся, и каждый из звонивших услышал именно то, что хотел. Гаврилову – выслать разведку в Невинномысск, разобраться, в чем дело, и собрать в кулак бойцов бригады "Юг". Трубникову – на съезде буду в обязательном порядке. Рустаму Шарафутдинову – деньги уже в пути, будь осторожен, на помощь группе "Зульфакар" высылаю двадцать бойцов, схроны под оружие готовы, в случае подозрения на подставу, плевать на деньги, сваливайте.

Наконец, телефон замолчал. Я посмотрел на часы, переоделся и, в сопровождении гвардейцев, отправился на съезд "СС". И пока мы добирались до ДК, пока жали руки знакомым и незнакомым товарищам по партии, пока занимали места в зале и слушали вступительную речь Димы Трубникова, прошло два часа. Но когда новизна ушла и началась говорильня ни о чем, бла-бла, общие фразы о спасении родины, снова стала возвращаться хандра. Опять на душе муторно и захотелось закурить.

Однако в этот момент лидер "Социальной Справедливости" покинул трибуну и занял место в первом ряду. Массовка проводила его бурными аплодисментами, а ко мне подошел кряжистый широкоплечий мужик в ладно скроенном сером костюме, который хорошо скрывал наплечную кобуру. Это был телохранитель старшего Трубникова, отставной боец "Вымпела" капитан Николай Колесников. Надо отметить, весьма примечательная личность. Человек с острым умом и почти без слабостей, который имел превосходную боевую подготовку и в совершенстве знал три иностранных языка, но после увольнения из отряда едва не спился и если бы не отыскавший его Лопарев, то сейчас бы он уже лежал в могиле. Впрочем, лидеры "СС" о его связях с майором, который вытащил спецназовца из запоя и пристроил к делу, ничего не знали. Поэтому, по факту, Колесников был нашим человеком, который прошел все хитрые проверки Антона Ильича, смог заслужить его доверие и все время находился с ним рядом.

Мои ребята, увидев Колесникова, заметно напряглись, а он усмехнулся и кивнул на выход:

– Антон Ильич просит вас уделить ему полчаса.

"Фу ты, ну ты, палки гнуты, – подумал я. – Какие церемонии от Антона Ильича. Нет бы сразу сказал, что как только Дима закончит говорить, и место на трибуне займут идеологи партии, будет время для серьезного разговора один на один. Но нет. Трубников захотел подчеркнуть свой статус, мол, смотри, Егор, какие у меня люди есть, не чета твоим соплякам, головорезам и убийцам. И если они мне подчиняются, а помимо того в моих руках нити управления динамично развивающейся партией, то будь добр воспринимать нас с сыном всерьез, как равных, а не как подчиненных. Хм! Что же, пусть будет так – это не самый плохой вариант развития наших отношений с Трубниковыми, и я не против. Вот было бы мне, действительно, слегка за двадцать, как в паспорте записано, тогда да, возможно, я бы вспылил. Но на деле Егор Нестеров гораздо старше, моего житейского опыта хватит на троих, и мне все равно, кто будет играть первую скрипку после нашей победы. Главное, чтобы эта скрипка играла мою мелодию и победа была, потому что хуже уже не будет, а Трубниковы, с какой стороны ни посмотри, настоящие патриоты, которые способны вершить великие дела. Другой вопрос, принесут ли они пользу нашему народу и не станут ли отец и сын со своими друзьями-соратниками кровавыми шакалами, которым все равно кого грызть, своих или чужаков. Однако с этим будем разбираться потом".

– Все в порядке, парни, – я кивнул "дружинникам". – Сопровождения не нужно.

Бойцы остались, а я последовал за Колесниковым, который проводил меня в небольшой, но уютный кабинет рядом с залом. Кто здесь заседал до нас, мне было неизвестно, однако, если судить по нотам на подоконнике и духовым инструментам на стене, это было помещение руководителя музыкального кружка.

– Проходи, Егор. Присаживайся.

Антон Ильич, который находился за столом у глухой стены, кивнул на кресло напротив себя, но я не торопился. Мы не виделись с ним пару месяцев. Срок немаленький и потому изменения в его внешности и повадках бросились в глаза сразу. Невольно я сравнил того Трубникова, которого привлек в Сопротивление, и сегодняшнего, и едва не засмеялся. Чекист это, конечно, заметил, и когда Колесников оставил нас одних, спросил:

– Что-то не так?

– Нет, – я присел. – Все в порядке. Просто вспомнил, как мы познакомились. Ведь кем вы тогда были, Антон Ильич? Отставным пенсионером, который никому не был нужен, с сыном-инвалидом на попечении. А теперь? Орел. Грудь расправлена. Спина прямая. Глаза горят. Костюмчик пошит на заказ, сразу видно. Телефон дорогой. Часы золотые. Туфельки, наверняка, из натуральной кожи. В телевизоре мелькать стали, пусть на заднем плане, за плечом сына, но все-таки. Короче, другой человек. Солидный, респектабельный и со связями.

– Зря ты так, Егор, – полковник насупился и приподнял левую руку. – Часы эти, между прочим, подарок от сослуживцев по случаю выхода на пенсию. А одежда и дорогой телефон для дела. Не могу же я с серьезными людьми, которые желают поддержать партию, в старых обносках встречаться.

– Да я не в претензию это сказал. Понимаю, что встречают по одежке, а провожают по уму. Поэтому констатирую факт и не более того.

Трубников качнул головой, положил на стол папочку, которую я пересылал ему несколько недель назад, помедлил и спросил:

– Кто это составлял?

В папке была программа, которую я минувшим летом озвучил на Алтае, слегка доработанная и развернутая, но основа осталась неизменной. Пришла пора сводить ручейки наших с Трубниковым намерений в единую реку, и разговор должен был состояться серьезный. Я этого ожидал, и ответил:

– Программа моя.

– И ты хочешь, чтобы наша партия двигала это в народ?

– Да. А вас что-то не устраивает?

– Многое.

– В таком случае, давайте обсудим пункты, с которыми вы не согласны.

– Обсудим. Обязательно. Но сначала скажи – что будет, если мы не пойдем у тебя на поводу?

– Ничего.

– Как это?

– А вот так. Мое дело предложить, а ваше отказаться. На место Димы я не лезу, президентское кресло не для меня.

Тут я лукавил. Просто так, бросать все на самотек было глупо. Однако я был уверен, что основные пункты Трубников одобрит и, сделав наивные глаза, улыбнулся. Да и как не улыбаться, если в партии "Социальная Справедливость", которую мы подпитываем финансами, почти сотня "дружинников" и без помощи партизанской бригады власть не захватить, слишком много на нас завязано. А если лидеры партии начнут упираться всерьез, руководство "СС" можно поменять. Но нет гарантии, что следующий лидер будет лучше Трубниковых, и пока от них серьезных неприятностей нет. А значит, наше сотрудничество продолжается.

Полковник мне не поверил, наверняка, ведь он человек не глупый и многое подмечает. Но развивать тему не стал и перешел к обсуждению спорных моментов моей программы.

– Значит так, Егор. Большинство пунктов в программе вполне адекватные. Президент русский. Выборы только для граждан, а гражданином может стать только полезный для общества человек. Смертная казнь для маньяков, рабовладельцев, наркоторговцев и предателей. Природные ресурсы и стратегические объекты за государством. Уголовная статья за тунеядство, проституцию, сутенерство и содомию. Национализация компаний сотовой связи и СМИ. Поддержка малоимущих. Борьба с коррупцией. Поддержка отечественных производителей. Патриотическое воспитание молодежи. Вооружение граждан. Все это понятно. А вот с остальным есть проблемы.

– А конкретней? Что именно вас не устраивает?

– Национализация банковской системы и запрет ростовщичества. Как ты себе это представляешь?

– Просто. Пришли бойцы. Всех банкиров под арест, документацию изъяли, учреждение закрыли. А далее по накатанной колее: допросы, выдача денег государству и тюрьма. После чего в стране останется только один банк.

– Но так же нельзя! Это не по закону!

– Хорошо. Назовите мне хотя бы одного честного банкира, и я изменю свое мнение.